Sos! Мой босс кровосос! - Наталья Юнина

разливается тепло, я понимаю, что мне надо еще. Делаю снова глоток и снова. После пятого Даня берет у меня бутылку и отхлебывает сам. Только его один глоток, как мои пять.

— Как ты оказалась в лесу, я примерно понимаю. Сбежала. Я спрошу один раз и больше не буду. Только я хочу услышать правду. Что он успел тебе сделать? Правду, Снежана.

— Ничего, — уверенно произношу я, смотря Дане в глаза. — Его люди вытащили меня из такси, посадили к нему в машину, и мы куда-то поехали.

— Просто ничего? — не надо быть провидицей, чтобы с уверенностью сказать — он мне не верит.

— Он меня ударил, перед тем как остановить машину в лесу. А дальше его ударила я и выбежала из машины. Ты мне не веришь?

— Я такого не говорил. Не додумывай за меня, — протягивает руку к моей щеке и вытирает тыльной стороной ладони слезы.

— Я вообще-то шла к тебе. Точнее ехала.

— Я в курсе. Всегда знал, что сюрпризы до добра не доводят.

— Откуда? И как ты узнал, где я?

— С помощью заклятий, я же маг в каком-то там поколении.

— Пятисотом вроде.

— Ага.

— А если серьезно?

— А если серьезно, у тебя в телефоне был маячок. Звонки тоже отслеживаются, я знал, что такси было заказано на мой адрес.

— И?

— И ты села в него весьма благополучно. Но было бы еще более благополучно, если бы все-таки у тебя под носом была привычная охрана, а не один новый профан. Хотя, если бы не он, все закончилось куда более печально. Вот что случается, когда выполняешь глупые желания женщины.

Мне так многое хочется спросить. Например, куда делся Савицкий, но не успеваю. У Дани звонит телефон. Он хмурится, переводит взгляд на меня, но все же берет трубку.

— Ну ты смертник, я тебе скажу, — замираю, осознавая с кем говорит Даня. — Но редкостный идиот. Думаешь, я не трону тебя из-за твоего папаши? Это твоя ошибка, Игорь.

Даня замолкает и принимается слушать этого урода. А мне почему-то вновь становится страшно, когда наблюдаю за Даниным выражением лица. Что ему такое говорит Савицкий, что он меняется в лице?

— Обязательно, — кладет трубку и переводит на меня взгляд.

— Не бойся. Я разберусь с ним. Позже. На трезвую голову и грамотно. Он не так прост, как кажется, несмотря на идиотские поступки. Только теперь твоя задача, слушаться меня во всем. И если я что-то говорю, значит так надо делать. Ты меня поняла? — киваю, смотря на то, как Даня тянется к карману сиденья и достает салфетки. — Держи. Протри лицо, руки.

Беру салфетки, но воспользоваться ими не спешу. Я не чувствую себя грязной, чтобы ими пользоваться. А вот Даня, судя по тому, как хмуро смотрит на мои губы, так не думает. И тут до меня доходит.

— Что он тебе сказал?

— Неважно, — невозмутимо произносит он, убирая прядь волос с моего лба.

— Нет, важно. Что? Он сказал что-то обо мне, да? Что?

— Я же сказал, неважно, — достает из упаковки салфетку и тянется к моим губам. Я тут же дергаюсь в сторону.

— Что он сказал обо мне? — повторяю по слогам, сквозь зубы.

— Ничего такого, что стоит озвучивать. Передавал пламенный привет снежной леди. То есть тебе.

— И все?

— Нет. Еще про то, что ты ему классно отсосала, — все так же невозмутимо произносит Кротов, от чего во мне поднимается волна гнева.

— Это все неправда. Я ничего такого никогда не делала! Он это специально. Провоцирует.

— Я знаю. Поэтому и сказал — неважно.

— Но ты ему веришь.

— Мое терпение тоже имеет границы. Заканчивай. Вытри хотя бы руки, — вновь протягивает мне упаковку салфеток. А сам смотрит на мои губы. И кажется так брезгливо, что я уже сама начинаю верить в то, что сказал этот мудак.

— Да пошел ты на хер со своими салфетками! — бросаю ему в грудь и вновь чувствую, как еще чуть-чуть и вновь разревусь.

— Мать, ты проштрафилась дважды. Не расплатишься.

— Сплошной пиздеж. Уже трижды. Хотел бы, уже давно оштрафовал. Я осталась на этой работе, потому что уже сама этого хотела, а ты пугаешь, потому что тебе это нравится, хотя сам знаешь, что ничего с меня не возьмешь. Можно уже и признаться.

— Окей, признаюсь. Больше леди не наливать.

— Хреноледи. Какая из меня леди? Одно ходячее недоразумение. Одним матом больше, одним меньше. От этого моя жизнь хуже не станет. Все это присказки. Мои одноклассницы уже в пятнадцать трахались с парнями постарше, матерились как сапожники, и забивали на уроки. Никаких там пятёрок отродясь не было. Гуляли как хотели, попивая пиво около школы. И над ОБЖчником издевались. Чмырили его на чем свет стоял. Только хреноледи и еще две дуры сделали им замечание, чтобы не издевались над ним. И что в итоге?

— Вероятнее всего, вам троим устроили темную.

— А ничего. Ничего плохого с ними за это не случилось. Живут себе припеваючи. И никто их не трогает. Все у них есть. В отличие от… неважно, — замолкаю, понимая, что все это действительно неважно.

Глава 40

Глава 40

Я ему столько всего наговорила. А он хоть бы хны. Двадцать минут полного молчание и мои нервы не пределе.

Напускное спокойствие Дани нервирует, пожалуй, даже больше, чем предложенные им салфетки. А еще мне по-прежнему холодно, несмотря на пальто и порцию обжигающего алкоголя. Руки предательски потрясывает, из-за чего я сильно их сжимаю, пытаясь унять эту непрошенную дрожь. Казалось бы, все обошлось, а на душе тошно и страшно.

Одно дело — прошлое, когда оно только мое и никто не знает о нем. Другое дело — настоящее. Что обо мне на самом деле сейчас думает Даня, даже страшно представить. Как он там говорил ночью у меня в спальне: «я страшно брезглив»? Представляю, что у него сейчас в голове. Он точно не поверил в то, что Савицкий меня не тронул. Несмотря на то,