По ту сторону небес - Робардс Карен

— Не хочешь ли ты сказать, что стесняешься меня? — спросил он, увидев, как она испугалась и вспыхнула румянцем.

— Я хочу помыться.

— Так мойся.

Увы, он не был совершенным, ее возлюбленный. В сущности, очень далеким от совершенства. Одним из его недостатков была невосприимчивость к галантности и изящным манерам, свойственным каждому джентльмену. Но если ему удалось научить ее искусству любви, то почему бы ей не стать его наставницей в хороших манерах? Такой взаимный обмен услугами можно считать справедливым.

— Мне нужно ненадолго уединиться, — мягко сказала Кэролайн и не удивилась, когда Мэт с нетерпением воззрился на нее.

— Разве у тебя на теле есть еще что-то, ускользнувшее от моего внимания?

Именно такого ответа она от него и ожидала.

— Будь так любезен, пожалуйста, исчезни с моих глаз на пару минут!

Мягкость и вежливость уступили место раздражению, но как раз оно и достигло цели. Мэт фыркнул, как бы сокрушаясь по поводу женских капризов, но все же забрал обратно свою рубашку (за которую потребовал с Кэролайн дань с каждой груди в виде поцелуев), за считанные секунды натянул одежду, подхватил мушкет и вышел на улицу.

Посматривая краем глаза на заваленный ветками вход, Кэролайн помылась так тщательно, как могла, учитывая температурные условия и отсутствие элементарных удобств. Откуда-то снаружи раздался голос Мэта, ревущего гимн. На мгновение Кэролайн прервала свое занятие, чтобы послушать его, и нежная улыбка появилась на ее губах. Затем, когда рев прекратился, она пришла в себя, разыскала свою одежду и начала быстро одеваться. Кэролайн надевала вторую туфельку, как вдруг внезапное «бах!» заставило все ее тело напрячься.

Она поспешила выглянуть наружу и увидела Мэта, размеренно шагавшего по направлению к их пещере со все еще дымящимся мушкетом в одной руке и только что убитым кроликом в другой. Увидев Кэролайн, он усмехнулся и поднял зверька за задние лапы.

— Завтрак! — сказал он и вошел в пещеру, чтобы взять нож, затем снова исчез. Когда, спустя удивительно короткое время, Мэт вернулся, кролик был уже освежеван, очищен и готов к жарке.

— Устроим себе настоящий пир, — улыбнулась Кэролайн, забирая у него тушку, которую насадила на большую палку и укрепила над костром.

Мэт снял с себя шубу, вымыл руки и остатками воды сполоснул лицо. Затем он подошел к Кэролайн сзади и обнял ее за талию. Кэролайн стояла и сосредоточенно наблюдала за соком, который уже начал капать вниз, заставляя пламя шипеть («Может быть, стоит отодвинуть мясо туда, где пламя не такое сильное?»), и потому движение рук Мэта, скользнувших вверх к груди, застало ее врасплох.

Она инстинктивно сжалась, но, когда он прижался губами к ложбинке чуть ниже ее уха, расслабилась. Через мгновение Кэролайн повернулась в его объятиях и, обхватив Мэта за шею, вознаградила медленным поцелуем.

И все же, почувствовав, как его руки сзади расстегивают на ней крючки, она слегка отстранилась и нахмурила брови.

— Что ты делаешь?

— Снимаю с тебя одежду.

— Но я только что оделась.

— И прелестно во всем этом выглядишь. Но я предпочитаю видеть тебя без одежды.

Как именно предполагал Мэт провести остаток утра, теперь стало ясно до малейших деталей. К этому времени платье на Кэролайн было расстегнуто до самой талии, и он уже стаскивал его с плеч.

— Но на дворе уже день!

Искренняя тревога, прозвучавшая в ее протестующей реплике, заставила Мэта усмехнуться. Он обнажил ей грудь.

— Тем лучше для нас, — сказал он и, сняв с Кэролайн и с себя всю одежду, снова потянул ее на их любовное ложе. Повернув Кэролайн на спину, он поцелуями заглушил ее слабые протесты, а затем руками, губами и всем телом продемонстрировал ей, что день, в сущности, очень подходящее время для такого рода занятий.

И только значительно позже, проснувшись после легкого забытья, Кэролайн почувствовала запах горящего мяса и вспомнила об оставленном на огне кролике.

Она с криком высвободилась из объятий Мэта и вскочила на ноги.

— Какого дьявола?.. — Тотчас проснувшийся Мэт был готов отразить любую грозящую им опасность. Он мгновенно сел на постели, отбросив с голой груди шкуры, которыми был укрыт.

— Почти сгорел! — простонала Кэролайн, с помощью палки вытаскивая кролика из его погребального костра.

— Ну и что же, мы срежем то, что сгорело, и съедим оставшееся мясо.

Не замечая от расстройства своей наготы, Кэролайн присела на корточки и разложила обуглившуюся тушку на плоском камне, выступавшем из-под земли недалеко от входа в пещеру. К ее досаде, Мэт усмехнулся, а затем начал от души смеяться. И вот он уже слез с тюфяка и подошел к ней.

— Ты никогда не перестанешь доставлять мне радость, девочка моя. Идем обратно в постель.

— Но кролик…

— Оставь наконец в покое этого несчастного кролика! Ты совсем раздета, а сейчас холодно, и к тому же нам больше нечем занять себя, кроме как провести день, делая друг другу приятное. Нам еще не скоро вновь выпадет такой шанс.

— Да, но…

Кэролайн еще причитала по поводу сгоревшего кролика, но Мэт уже поднял ее на руки и отнес обратно на тюфяк. Прошло еще немало времени, прежде чем она снова вернулась к мыслям о еде.

Но когда за стенами их убежища тени деревьев, тянущиеся к реке, заметно выросли, Кэролайн наконец получила возможность поесть. Завернутая в шубу, надетую на голое тело (Мэт, несмотря на все ее протесты, довольствовался гораздо менее теплым индейским одеялом); она села рядом на тюфяк, и они доели остатки хлеба, колбасы и яблок, запив все это водой из еще раз растопленного в кувшине снега. Мэт также отхлебнул из другого кувшина всего один глоток, не более, — и сытые они растянулись бок о бок на тюфяке. Голова Кэролайн покоилась на плече Мэта, который нежно ласкал любимую.

— Как ты думаешь, что скажут люди? — Этот вопрос уже некоторое время, словно вредная маленькая мышка, потихоньку точил ее недавно обретенное счастье.

— Скажут о чем? — Мэт лениво водил пальцем от одной увенчанной «клубничинкой» груди до другой.

— О нас. Что мы собираемся пожениться.

— Что они могут сказать? Это никого не касается, кроме нас двоих.

— Но ты… я… ты же знаешь, я далеко не всем нравлюсь в этом городе.

— Ты выходишь замуж не за город.

— Это верно. Но…

— Э-ге-гей, в пещере! Мэт, это ты там? — раздавшийся снаружи оклик заставил обоих вздрогнуть.

Кэролайн глотала ртом воздух, наспех натягивая до самого носа сбившиеся покрывала, чтобы принять как можно более пристойный вид, в то время как Мэт весь напрягся и сел на постели.

Это Даниэль, дьявол побери его душу, — сквозь зубы процедил он, а затем резко повысил голос, проревев в ответ что-то утвердительное.

42

— Одевайся!

Мэт вскочил на ноги, натягивая бриджи. Кэролайн лихорадочно искала свою сорочку. Мэт заметил ее раньше и бросил Кэролайн вместе с нижней юбкой и платьем. Когда она спешно сунула голову в вырез сорочки, Мэт уже набросил на себя рубашку.

— Мэт! Ау! — за этим новым криком последовали приглушенные ругательства. По-видимому, Даниэлю было не так просто до них добраться, но он прилагал максимум усилий.

— Чтоб тебя, братишка, — пробормотал Мэт, пытаясь застегнуть пуговицы на рубашке и одновременно попасть ногой в сапог.

Кэролайн затянула завязки нижней юбки на талии и протянула руку к платью, а Мэт, успевший принять более или менее пристойный вид, направился к загороженному сучьями входу, чтобы задержать Даниэля.

— Да, это и вправду я, кто же еще? — услышала она голос Мэта, звучавший с гораздо более мрачной интонацией, чем того заслуживал сумевший разыскать их Даниэль.

— Слава Господу! Я боялся, что индейцы или буран сумели-таки тебя доконать, но разве такого, как ты, может осилить кто-нибудь или что-нибудь? Для этого, черт ты этакий, у тебя слишком противный характер.

Если Мэт и отреагировал на грубоватый юмор Даниэля, то Кэролайн, не видевшая его лица, ничего об этом не знала.