Колумбы иных миров - Юлия Федотова

Аолен побледнел от ужаса.

— Ты хочешь сказать, белые рясы специально расплачиваются с соседями отравленным зерном?!

— Вот именно! Хотя рядовые братья могут об этом и не подозревать. Знают те, кто дает им мешки.

— Какие чудовища! — Глаза Ильзы сделались большими и мокрыми. — Зачем они так поступают?!

Балдур Эрринорский невесело усмехнулся. Ему-то все стало понятно. Братья убивали двух зайцев одной стрелой. Точнее, одним мешком. С одной стороны, очищали от непокорных свои новые земли. С другой — демонстрировали новообращенным «чудо» божественного спасения от страшной болезни. Ведь на подлинные чудеса они были просто не способны.

— А куда смотрит верховная Коллегия? — удивлялся гном. — Уж им-то всегда до всего есть дело!

Колдун скептически поморщился.

— Верховная Коллегия безмолвствует. Кстати, магов пока не жгут.

— Хочешь сказать, они заодно?!

— Этого я утверждать не могу. Просто сообщаю факты.

— Тогда продолжай дальше. Как тебя самого на костер занесло? Ведь ты сильный колдун. Почему не отбился?

— Фактор внезапности, — ответил Балдур по-военному, — накинулись всей толпой. А магической угрозы я не почувствовал… — Он зябко передернул плечами. — Если бы Хельги не внял моим мольбам… Если бы вы не подоспели… Не знаю, смогу ли я вас когда-нибудь отблагодарить…

— Подожди! — перебил Хельги, бледнея. — Ты что, МОЛИЛСЯ мне?! Как богу?!

— Да, — подтвердил колдун смиренно, — ты был моей последней надеждой.

Взгляд Хельги сделался отрешенным, лицо потемнело.

— Я никому не внимал… — Он говорил тихо, будто бы сам с собой. — Я не слышал никаких молитв. Мы оказались на площади чисто случайно. Возможно, в этом есть заслуга Сил Судьбы, но только не моя! Это ужасно!

— Почему? — не понял Эдуард. — Все же хорошо кончилось!

— А если бы нет? — Хельги сделался агрессивным и раздраженным. — Каково это по-твоему — не оправдать чьей-то последней надежды?! Силы Стихий, как же страшно быть богом! Врагу не пожелаешь!

— Давайте сменим тему! — призвала диса. Ей не нравилось умонастроение брата по оружию.

— Нет! — упорствовал тот. И потребовал: — Клянитесь!

— В чем?!

— Что никто из вас больше никогда не станет мне молиться! Ни при каких обстоятельствах!

— Не больно-то и хотелось! — фыркнул Орвуд пренебрежительно. — Что за смысл молиться такому недоразвитому демону, как ты? Напрасная трата времени!

— Это вы сейчас так говорите. А я должен быть уверен! Клянитесь немедленно или… — Он запнулся, подыскивая подходящую угрозу.

— Да ладно, клянемся, не переживай! — Рагнар дружески хлопнул его по плечу.

— Не «да ладно», а по всем правилам! Ильза вытаращила глаза.

— Что, клятвой Мельдаха?!

— Меридит, твой брат совсем спятил! — возмутилась Энка. — Ты должна на него повлиять. Он требует ужасного.

— Да не требую я Мельдаха! — завопил бедный демон. — Мне нужна формальная юридическая клятва, без всякого магического подкрепления.

— Тогда как ты узнаешь, что мы ее не нарушаем? — уточнил Эдуард с сомнением.

Хельги смерил бывшего ученика ледяным взглядом.

— Я думал, что могу рассчитывать на вашу порядочность!

Хорошо, что у этой сцены не было свидетелей. Участникам она казалась торжественной и полной драматизма, но со стороны выглядела бы весьма забавно. Каждый неловко привставал, насколько позволял низкий снежный свод, по кансалонскому обычаю поднимал над головой руку с раскрытой ладонью — она поневоле высовывалась в дымовой люк — и церемонно изрекал: «Клянусь, что с этой минуты и до конца дней моих не стану приносить молитвы демону-убийце Хельги Ингрему, подменному сыну ярла Гальфдана Злого, ежели таковой самолично не освободит меня от принесенного обета!» — а потом яростно дул на обожженные горячим воздухом пальцы. Текст клятвы составлял Орвуд, он лучше других разбирался в юридических процедурах и делопроизводстве. Эдуард счел ее никуда не годной и ни к чему не обязывающей, но предпочел помалкивать, чтобы не расстраивать бывшего наставника. Неважно, решил он, станет кто-нибудь молиться или нет, главное, чтобы Хельги об этом не узнал. А он не узнает, потому что сам ничего не слышит, а клятвопреступник наверняка не захочет себя выдавать. Так рассуждал наследный принц Эдуард-Карол-Хенгист Ольдонский, но не стоит его в этом винить. Ведь хотел он того или нет, а все-таки оставался сыном отца своего, Филиппа Подлого, и потомком предка своего, Ольдонского Кровопивца. А дурную наследственность не так-то легко перебороть…

А потом стал вопрос: кому оставаться с Агнессой? Ведь комнатных собак в разведку не берут. Жребий пал на Улль-Бриана.

— В кои-то веки Силы Судьбы сделали разумный выбор! — одобрил Орвуд. — В разведке от Улль-Бриана пользы не больше, чем от Агнессы.

— Держи свое мнение при себе! — огрызнулась сильфида. — Вам бы только издеваться над бедным юношей, солдафоны толстокожие! А Силы Судьбы тоже хороши! Думают невесть о чем! Вдруг в наше отсутствие на Улль-Бриана кто-нибудь нападет? Он не сможет противостоять им в одиночку.

— Мы запрем его внутри магического круга. Часок-другой продержится, — скоренько нашел выход любящий кузен.

— Нет! Ни за что! — Улль-Бриан, дотоле безропотный, вскочил, едва не разворотив головой крышу. — Я не стану сидеть взаперти! Я не могу! А что если вы не вернетесь вовсе?! Если вас схватят и сожгут?..

— Да типун тебе на язык! — взревел гном, но поэт его не слушал.

— …Что мне тогда прикажете делать?! Медленно умирать голодной смертью?!

— Не придумывай ерунды! — велел Хельги сердито. — За сутки еще никто не помер с голоду, а дольше наши круги не держатся.

Но Улль-Бриан был неумолим. Он не станет сидеть один взаперти — и точка. Хотите чертить круг — делайте односторонний, чтобы войти нельзя, а выйти можно. Или чтобы посторонних задерживал, а своих пропускал.

— Эх, — присвистнул магистр Ингрем, — кто же тебе такой сделает? Это профессиональный уровень защитной магии. Нас, конечно, учили в университете, но лично я давно все забыл…

— Да ты и не знал никогда! — противно хихикнула Энка.

— Я сделаю, — вызвался колдун. — На самом деле это не так уж сложно. Я вас потом научу.

На том и порешили…

Ах, как не хотелось им покидать теплое, уютное снежное убежище и уходить в лютую зимнюю ночь! От стоянки до городских укреплений оставалось около часа пути — успеешь промерзнуть до костей.

За несколько часов ожидания погода успела перемениться. Ветер стих. По черному небу рассыпались мелкие колючие звезды. Мороз крепчал, хотя казалось, куда уж еще. На ветвях деревьев повисли длинные белые клочья. Они осыпались под собственной тяжестью и тихо хрустели. Чтобы не спотыкаться на колдобинах, не скользить на неровных гребнях замерзшей санной колеи, разведчики сошли с дороги на обочину — наст был такой прочный, что даже огромный Рагнар и упитанный Орвуд не проваливались. Ни дыма, ни огня не было видно во тьме — никаких признаков жилья. Поневоле закрадывалась мысль: неужели все окрестные села уже повымерли? И такая дикая, первозданная тишина, такое ледяное, мертвое спокойствие царили в этот час в природе, что не только душа, но и самая сущность наполнялась глухой тоской небытия. Это новое, незнакомое чувство было столь тягостным, что его старались заглушить разговорами.