Вокруг света на мотоциклах - Эван МакГрегор

«Я вообще-то старался, знаешь ли, — сказал я. — Мы торчим в какой-то дыре, покушать ему даем. Он даже потолстел. И при этом вечно ходит и говорит: «Может, поедим? Есть хочу». Я на каждый ужин суп варю, а он еще жалуется. Я ведь обижусь, Клаудио».

По Клаудио было видно: он не понял, всерьез я это говорю или чтобы подразнить. «Вчера вечером, например, когда я готовил, — продолжал я, — Клаудио подошел и сказал: «Можно тут немного воды взять?» А потом пошел и побрился в этой кастрюльке, так что вся щетина там осталась. Каково, а? Сначала ходит и жалуется на недоедание, а потом бреется в кастрюле для супа. Фу!»

Клаудио уже давно стал козлом отпущения при всех наших бедах. Доставалось ему крепко. «Зря я на тебя тогда так сорвался, когда нашел Чарли с проколотым колесом, — сказал потом Эван. — Сейчас вот понял… Я на тебя всю вину свалил».

«Да ничего, я уже привык», — сказал Клаудио и начал копаться в сумке в поисках шоколадки.

За долгий перегон до Якутска мы успели порасспросить многих дальнобойщиков о Дороге Костей, ведущей от Якутска до Магадана. При этом информация была такая разная и противоречивая, что можно было смело делать какие угодно выводы. По версиям разных очевидцев, по ней или вообще не проехать, или проехать элементарно.

«И зачем мы все время спрашиваем про эту дорогу? — задумался как-то Эван. — В любом случае все разное говорят. Нам все равно придется по ней ехать, и какая тогда разница? Мало кто ездил там на мотоцикле, ничего путного все равно никто не скажет».

Тем не менее, нам рассказали про один особенно сложный отрезок, который именно сейчас почти непроходим. Кто-то с ним справился, но зимой, когда реки замерзают. Мы же должны были сделать это сейчас, когда воды в них по максимуму. В это время стекает талая вода с гор, и реки выходят из берегов.

Почти перед самым Якутском нужно было сесть на паром. Как нам и посоветовали, мы спустились по извилистой дорожке к песчаному речному берегу, где уже ждала колонна грузовиков и две машины. Вскоре на реке из-за поворота появилась баржа с тремя цистернами дизеля, которую тащил маленький буксир. Он двинулся в нашем направлении и врезался в берег. Грузовики слегка отодвинулись, и на берег спрыгнул капитан парома. Его тут же окружили водители, они все кричали и махали руками, пытаясь выбить себе место на пароме. Некоторые ждали переправы через реку по два-три дня, а мы втроем смогли спокойненько пристроиться на пароме между грузовиками.

Быстро переправившись, мы поехали в Якутск — безобразный, серый промышленный город, где много опасных и пьяных водителей, один из которых чуть не сшиб Эвана. Шесть месяцев в году Якутск покрыт снегом и скован льдом, средняя температура в январе — минус 43 °C, а дома здесь строят на сваях из-за вечной мерзлоты. Неудивительно, что он выглядит таким задрипанным, а местные глушат пиво и водку как воду.

В Якутске мы почти ничего не делали, только отдыхали, готовили мотоциклы и переживали по поводу дальнейшего пути. Мы сильно страдали от недосыпа, но и здесь я не мог спать, ворочаясь ночи напролет и думая о Дороге Костей. Когда я все же засыпал, меня мучили кошмары о водных переправах и дороге в Магадан. В последнее утро в городе мы за завтраком стали обсуждать наш план. Если возникнет необходимость, наймем грузовик и переправим через реки машины техподдержки. Но мы с Эваном и Клаудио обязательно должны пройти всю Дорогу Костей самостоятельно. «Это начало конца путешествия, — сказал Эван, когда мы утром садились в седло. — А может, и конец начала».

Мы проехали километров тридцать до едва живой деревеньки, где сели на паром через Лену. У берега реки видно было множество бухточек, а сама она в этом месте была в несколько километров шириной, спокойная и плоская, как стекло. «Мы сейчас объезжаем болота, — сказал на пароме Расс. — Но потом все равно придется ехать через них».

«Болота? — переспросил Эван. — Почему мне раньше никто не сказал про болота? Вы же знаете, я воду терпеть не могу». По пути к переправе мы проехали мимо нескольких маленьких озер, но это были небольшие лужицы по сравнению с тем, что нам рассказывали про Дорогу Костей.

«Спокойно, Эван, — сказал я. — Чем дальше, тем будет проще».

«Да уж, надеюсь. На гравии стало легче, на песке стало легче, может, и на воде тоже станет легче, но мне лично до сих пор как-то страшно на мотоцикле в воду лезть».

Паром высадил нас в неизвестность. Никакого паромного терминала или пристани там не было и в помине, местом высадки могла служить любая песчаная отмель, на какую только падал взгляд капитана. Мы спустились на берег и несколько часов ехали вперед, медленно пробираясь через тундру, пока не вышли на грунтовую дорогу. Она провела нас через несколько маленьких поселений с бревенчатыми домами. В начале вечера мы остановились на ночлег.

Следующие полтора дня мы ехали через болота, мимо Матты и Чамнайы, до другой переправы. Ехать было гораздо легче, чем в Монголии, главным образом благодаря избавлению в Якутске от большой части снаряжения. Мы быстро продвинулись и, в конце концов, прибыли к берегу реки, где имелся пустой паром. Капитан запросил $2500 за 12-часовое путешествие вверх по реке.

«Дальнобойщики тут немало платят, знаете ли», — сказал он.

«Ага, вот только что-то я не вижу здесь никаких дальнобойщиков», — ответил я.

К концу разговора с его начальником плата снизилась до $900, и мы оказались на длинной, узкой барже, где поместились бы два нормальных грузовика. Были сумерки, мы сварили пару обедов быстрого приготовления и ели их, пока баржа рассекала воду. После ужина я уселся на краешек трапа, свесив одну ногу, и стал звонить жене по спутниковому телефону, наблюдая за скольжением судна по воде. Поверхность реки была идеально плоской, в воздухе ни ветерка, и ко мне снова вернулось беззаботное настроение, я расслабился и перестал беспокоиться о планах. После поездки на поезде мне стало ясно: если мы хотим куда-то добраться, то рано или поздно там окажемся, и нет смысла думать, каким образом или когда. Вот бы еще чаще вспоминать об этом в трудные минуты.

Утром мы покинули паром и тут же попали на самый глубокий гравий за все путешествие. Камни были по три дюйма в поперечнике, а дорога в несколько футов глубиной — настоящий кошмар. При этом она жила какой-то своей жизнью и проваливалась под колесами. Тихий ужас, да и только. «Если так будет до конца, можно сказать, нам пипец», — сказал я Эвану уже не в первый раз за путешествие. На такой дороге получить серьезные повреждения — раз плюнуть, расслабиться она не давала ни на миг. Так продолжалось миля за милей. За Хандыгой камешки стали чуть помельче, а потом вообще исчезли, и весь следующий день мы ехали по плотному грунту. По нему мы могли гнать на 100 км/ч. Это была очень хорошая дорога: наезженная и явно ухоженная, вся грязь на ней притопталась, и пыли не было. Мы гнали вперед, стремясь намотать как можно больше километров, пока дорога хорошая. Вокруг был черно-белый пейзаж: черные горы с белыми снежными шапками, серый грунт под колесами и темные камни вдоль трассы. Мы прошли несколько горных перевалов, через которые вела узкая однополосная тропа, с одной стороны заканчивающаяся пропастью. Нам попался указатель «Магадан — 1430 км». Некоторые участки дороги были размыты реками, мы пересекли множество мелких водоемов и часто ехали вдоль берегов как против течения, так и по нему. И потом мы оказались перед первой по-настоящему большой рекой. Глубина там была метров шесть, а течение очень бурное. Перекинутый мостик скорее напоминал сломанный позвоночник в скелете динозавра. Он был деревянный, с разбитым и покореженным покрытием, а его опоры торчали из реки под какими-то странными углами и совершенно беспорядочно. Чуть дальше середины мост обрушился. Стометровую пропасть соединяла деревянная лестница, так что, если и можно было как-то перебраться, то только пешком. Мы остановились.