Час двуликого - Евгений Чебалин

Аврамов сунул руки между колен, прищурился:

— А если Хамзат не связан с Митцинский? Если все его контакты лишь с председателем меджлиса муллой Магомедом?

— Мы пока исходим из того, что Митцинский враг, наиболее сильная фигура в Чечне. В этом случае все марионетки вроде Хамзата подчиняются закону наибольшего притяжения и неизбежно выходят на Митцинского — на орбиту более сильного.

Зазвонил телефон. Быков снял трубку, послушал:

— Аврамов у меня. Давайте немого сюда. — Положил трубку. — Ну-с, прибыл немой. Испробуем на зубок, а?

Ввели немого в драном — заплата на заплате — бешмете. Аврамов беспокойно шевельнулся — у Шамиля такого рванья не приходилось видеть. Немой таращился на начальство. Поднял руку, замычал. Пальцы задергались, заплясали, вытанцовывая сложный узор, лицо исказилось в попытке объясниться. Аврамов с Быковым приглядывались. Немой досадливо гаркнул что-то свое, натужное, глаза лезли из орбит — растерянные, злые.

— Что, нет на месте? Ай-яй-яй, — тихо посочувствовал Быков. — А ты у соседей спросил? Может, они знают?

Немой наставил ухо, приоткрыл рот — весь внимание. Быков молчал. Немой дернулся, затоптался на месте, в глазах — стылая собачья тоска.

— Это же... — всполошенно заворочался Аврамов, — это же Саид. Евграф Степанович, может что с Шамилем стряслось? Или с матерью? Где Шамиль? — спросил он у немого, повторил нетерпеливо: — Ша-амиль где? Брат твой где? — втолковывал он вопрос в напряженные, дикие глаза.

Немой тоскливо мычал, мотал головой. Увидел карандаш на столе, схватил, стал чертить каракули на бумаге. Карандаш хрустнул в неловких руках, обломился. Аврамов приподнялся.

— Сядь! — жестко приказал Быков. Глядя немому в глаза, сказал медленно, устало: — Хорошо, Шамиль. Очень хорошо. Теперь меня послушай. Саида с матерью мы переселили в другой район, на Щебелиновку. Домик подходящий им подыскали, оборудовали, все честь по чести. А на старом месте тебя наш человек встретил, про твоих ничего не сказал, потому что задание у него такое — молчать про Ушаховых. — Немой молчал. Лицо — туповатая маска. — А сделали мы это потому... потому мы это сотворили, товарищ Ушахов Шамиль, что старший ваш, Абу, убит, — резанул Быков с маху.

Сползала с лица немого тяжелая, бессмысленная муть, проступала растерянность. И стало вдруг отчетливо видно, как, в сущности, молод еще этот парень перед рухнувшей на него бедой.

— Как убит... когда? — глотал и все никак не мог проглотить тугой ком в горле Шамиль.

— В ту же ночь убит, как явился домой. По слухам — дело рук Хамзата. Вот такая шершавая весть, товарищ Ушахов. Крепись. Сейчас поедешь к домашним по новому адресу, я распоряжусь. О делах позже поговорим.

— Зачем позже... сейчас самое время — о делах, — справился с собой Шамиль, закаменели, едва ворочались скулы, цедя морозные слова. — А к матери с братом я успею. Не такая у меня весть, чтобы к ним спешить. Вы ведь им не сказали?

— Не хватило духу, — сумрачно подтвердил Быков.

— Ну вот. Самое время о делах поговорить. Шкуру я в развалинах спрятал, когда своих дома не оказалось, бешмет новый на старье выменял. Так что нет теперь Шамиля.

Быков потер измученное лицо, сказал:

— Тогда начнем. Будем исходить из того, что Митцинский враг и какова будет линия поведения немого Саида у него во дворе.

Поздно вечером, растолкав дневные дела, охвостьем тянувшиеся за Быковым в ночь, позвонил он председателю ревкома Вадуеву на квартиру:

— Доброго здоровьица, товарищ Вадуев. Быков на проводе.

— Э-э, Быков, — сварливо сказала трубка, — ты что, мое имя не знаешь? Ты мне бюрократию не заводи. Чего хотел говорить?

— Дело у меня, Дени Махмудович, — вздохнул Быков, — может, не вовремя?

— Одному скажу — не вовремя, другому. А потом народ спросит: «А может, не вовремя мы его на высокое кресло сажали?» Давай твое дело.

— Хочу предложить кое-что.

— Молодец! — похвалил Вадуев.

— Я, что ли? — удивился Быков.

— Конечно, ты. Кто предлагает — тот всегда молодец. Кто все время просит — к тому присмотреться еще надо.

Быков подождал, вздохнул:

— Слышал я, горняцкая группа Коминтерна со Старых промыслов на смычку в Кень-Юрт собирается?

— Туда. А какая твоя забота?

— Не ездили бы в Кень-Юрт со смычкой, Дени Махмудович, — попросил Быков.

— Это почему?

— Думаю, политически неверно ехать в Кень-Юрт, — безжалостно воткнул в трубку Быков. Прислушался.

— Ты таким словом не бросайся! — наконец рявкнула трубка. — Ты фактически до меня это дело донеси!

— Донесу, — согласился Быков, — а как же. Для того и звоню. Что мы имеем в Кень-Юрте? Сравнительно спокойный район с крепким предсельсовета. Ехать рабочей делегации туда на смычку — значит, идти по проторенной дороге, прежняя смычка тоже ведь у них была. Второй раз туда соваться — значит, бежать от трудностей, запустить районы, которые действительно нуждаются в смычке. А этого нам никто не позволял. И Ростов за это по головке не погладит, — добивал Быков. Опять прислушался — не перестарался ли?

— Ты меня к стенке не припирай! — взвился Валуев. — Что предлагаешь?

— Предлагаю для смычки Хистир-Юрт. Самый сложный район — раз. Шайка Хамзата, что мы в поезде брали, оттуда. Теперь волнуются в селе, что ЧК против них зло затаила, — два. Член ревкома Митцинский там нашу линию проводит, это — три. Трех зайцев бьем, Дени Махмудович.

— Хитрый ты, Быков, — задумчиво заметил Вадуев, — хорошо придумал. Много масла в голове имеешь. Политически — в самую десятку стрельнем, а?

— Само собой, — согласился Быков.

— Советская власть от трудного дела не бегала, — подытожил председатель, — она его догоняла!

Быков набрал в грудь воздуха, спросил:

— Мяч найдешь?

— Какой мяч? — удивился Вадуев.

— Я к смычке своих чекистов подключу. В ней одного не хватает — спортсменов. Мои футбол знаешь как гоняют? Будь здоров. Ты представь, Дени Махмудович: грозная чека раздевается на футбольном поле для мирной игры, и нет у нее, оказывается, ни рогов, ни копыт. Так и быть, пожертвую на смычку день, хоть забот у нас невпроворот. Только вот мяч у моих поизносился. Мяч для такого дела найдешь? А потом возьмем да в центральную прессу ахнем, как все у нас состоялось: у Вадуева в области новаторски относятся к важнейшей политической кампании! — приберег козырь напоследок Быков.

— Будет мяч! — сурово сказал Вадуев. — Чечню переверну, найду мяч. Надо — сделаем! Молодец, Быков!

Быков осторожно перебил:

— Непонятно что-то, Дени Махмудович, мне-то за что комплименты? Идея насчет смычки твоя. Я только направление подсказал. Ты свои заслуги на меня не вешай, убедительно прошу. Так и у Митцинского завтра скажу — идея насчет смычки твоя. Ну, приятных тебе сновидений.