Убить королеву - Вирджиния Бекер

Наконец в дверь стучат. Я боюсь открывать, думая, что это они, снова пришли за мной. Но я слышу голос Мариэтты, и она входит в комнату с кувшином воды, хлебом и стопкой одежды — штанами, рубашкой, плащом, — которые, кажется, могут мне подойти. И с конвертом. Я протягиваю ей деньги Тоби — последние гроши, которые есть у нас обоих. Она берет их. Она ничего не говорит и не задает вопросов. Просто кладет вещи на стол и уходит.

К половине третьего утра я успеваю помыться, переодеться и поесть. Я встаю с кровати, надеваю плащ, комкаю костюм и кидаю его в камин, смотрю, как его лижет пламя, и окидываю все вокруг прощальным взглядом. Для меня это последняя комната в последнем пансионе в последнем городе Англии. Отец мертв, Йори мертв, я не смогла убить королеву и спасти Тоби. У меня нет титула, дома и денег. Я переполнена горем и страхом до того, что готова кричать. Я бы закричала, да только это ничего не изменит.

Глава 46

Тоби

Лондонский Тауэр

7 января 1602 года

Час сорок пять минут после полуночи

Меня ведут по подземным коридорам Тауэра. Здесь сыро, темно и мрачно. По этим коридорам проходят только единожды.

Допрос в соборе Святого Павла был первым из многих. Дальше меня начнут расспрашивать не министры, а люди, у которых есть другие способы вызнать правду. Я знаю, как это будет. Сегодня все прошло легко, но это было начало. Первая нота музыки на одном из их приемов, первый стакан, первый поднос с закусками. Дальше дни начнут растягиваться. Один покажется тремя или пятью. Перестанут приносить еду, а потом воду. Я начну чесаться: сначала от жажды, потом от грязи и насекомых, которые заведутся в одежде. Со мной будет только сырой воздух, собственное дыхание, да еще шорох когтей тех, кто живет в стенах и постепенно, день за днем, становится все храбрее.

Чтобы прогнать эти мысли, я думаю о Кит. По моим прикидкам, сейчас начало второго. Она должна уже быть в «Лозе». Через три часа она окажется на борту. Окажется вдали от всего этого, от Лондона, в безопасности. Но слова «должен» и «должна», как однажды сказал Марло, опаснее надежды, потому что полагаются на то, чем ты не можешь управлять.

Однако больше у меня не осталось ничего.

— Кэри! — приветствую я. — Что привело вас сюда в такой изумительный вечер? Дела или удовольствие?

Я сижу в углу, обхватив колени руками, и смотрю в пол. Он наполовину скрыт тенью, наполовину освещен факелом, горящим где-то в коридоре. Я удивлен его визитом.

Он не отвечает.

— Позвольте догадаюсь, — продолжаю я. — Вы собираетесь дать мне последний шанс рассказать вам всю подноготную нашего бесстрашного друга. «Спасти его, чтобы спасти себя». Вы же не думаете, что я на это попадусь?

— А на что ты попался, Тоби?

На его уговоры, на чары Кит, на соблазнительную мысль о том, что у меня может быть все.

— Да на все сразу, — наконец отвечаю я. — И что со мной будет? После всего этого. Не лгите. Я пойму, если вы солжете.

— Да. За это я тебе плачу.

Я выдавливаю смешок.

— Я не могу представить, что сделает королева. — Кэри пожимает плечами. — Может быть, тебя отпустят.

— Отпустят, но не освободят. Дадут иллюзию свободы, а потом я погибну по нелепой случайности. Как Марло.

Это заставляет его выступить из тени, как я и думал.

— Марло был предателем, — ровно говорит Кэри. — Шпионом. Безбожником. Он зарвался, как герои его же пьес. Мы бы проиграли, поставив на него. Не будь он твоим другом и учителем, ты бы сам это заметил.

Я снова смотрю в пол. В глазах Кэри и двора я тоже предатель, шпион и безбожник.

— Я предан ее величеству, Тоби, ты это знаешь. И все же я предупреждал тебя о последствиях твоих действий. О пьесе. О Ките.

Он не говорит, какого Кита имеет в виду. Это не имеет значения.

— Но я не могу и дальше в этом пачкаться. Прости, Тоби. За это и за то, что случится дальше. Я сделаю все, что смогу, чтобы обеспечить тебе…

— Нет.

Для него дать обещание значит подарить мне надежду, но надеяться нельзя. Кэри не сможет меня спасти ни при каких обстоятельствах. Произносимые им слова лишь успокаивают его самого.

Он подходит к решетке, поднимает руку. И я вижу нечто, чего не видел раньше, в темноте. Еще одно темное и бесформенное пятно: моя куртка. Та, которую он забрал в Сомерсет-хаусе, прежде чем отвести меня к королеве. Куртка, в подкладку которой зашиты все мои сбережения. Куртка, которую я не чаял увидеть.

— Бесс нашла ее дома. Никак не могла понять, откуда она взялась. Сказала, что она жалка, как рубище Иова, — тогда я и подумал, что она твоя.

Он просовывает куртку сквозь решетку. Я почти готов отказаться, но все же встаю и забираю ее. Когда-то она воплощала лежащее передо мной будущее. Теперь — прошлое.

— Я могу ее сжечь, если хочешь, — предлагает Кэри, увидев, что я не спешу забирать куртку. — Я только подумал…

Я выхватываю куртку у него из рук.

— Спасибо, — шепчу я. — Она… — я ищу хоть какие-то слова. Мне будет теплее.

— Прощай, Тоби. — Кэри отходит от решетки. — Желаю тебе…

— Не надо. Не стоит.

Я не хочу слышать пожелания сэра Джорджа Кэри, барона Хадсон, кавалера ордена Подвязки, члена Тайного совета и лорда-камергера королевского двора.

Он кланяется и уходит. Я невольно думаю, желал ли он что-то Марло, прежде чем подписать банковское поручение для убийцы, которого отправил в таверну.

Когда он уходит, я ощупываю куртку, нахожу надорванный и старательно зашитый шов, куда я три месяца назад засунул банковскую гарантию на все деньги, что мне удалось заработать будучи шпионом