Прах к праху - Тэми Хоуг

По лицу Ванлиса стало заметно, что он от этого отнюдь не в восторге. Поерзав на стуле, он перевел взгляд на зеркало за стеной у Лиски.

— У нас тоже есть такое в «Таргет-центре», в одном из кабинетов. С той стороны кто-нибудь есть?

Лиска изобразила невинность.

— А почему с той стороны кто-то должен быть? Ты ведь не под арестом, а для того, чтобы помочь нам.

Ванлис пристально посмотрел на зеркало.

Лиска тоже обернулась, а про себя подумала, как она смотрится в глазах Куинна. Наверное, как какая-нибудь алкоголичка в прокуренном баре. Под глазами такие мешки, что того и гляди провиснут до самой земли. Да, расследование убийства — не самое лучшее время для того, чтобы сразить кого-то наповал своей сексапильностью.

— Значит, ты слышал про четвертую жертву? — спросила она, поворачиваясь к Ванлису. — Это надо же, настолько обнаглеть, чтобы поджечь ее прямо на парковке!

— Наверное, хотел этим что-то сказать, показать, какой он герой.

— Не герой, а наглец. По крайней мере, так считает агент Куинн. По его мнению, Коптильщик совсем зарвался.

— Коптильщик? — нахмурил брови Ванлис. — Мне казалось, вы называли его Крематором.

— Так называет его пресса. Для нас он Коптильщик. — С этими словами Лиска наклонилась через стол, как будто хотела сообщить что-то интимное. — Только никому об этом не говори, хорошо? Это как бы только между нами, полицейскими… ну, ты меня понимаешь.

Ванлис кивнул, довольный тем, что его посвятили в профессиональную тайну, и гордо расправил плечи. Мол, кому вы говорите.

— Она молодец, — сказал Куинн, глядя сквозь дымчатое стекло. Они с Ковачем стояли за ним уже минут двадцать: не торопились, наблюдали, терпеливо ждали, когда Гил Ванлис наконец начнет потихоньку терять самообладание.

— Да, обычно никто не ожидает, что наша Динь-Динь вытащит из них душу, — Ковач понюхал лацканы пиджака и состроил гримасу. — Господи, я насквозь провонял. Одеколон «Ароматы морга» плюс табак… Ну, и как он тебе?

— Явно нервничает. Думаю, его можно слегка припугнуть, а потом, когда он уйдет отсюда, сесть на хвост, чтобы проверить, что он станет делать дальше. Если испугается по-настоящему, значит, можно готовить ордер на арест, — произнес Куинн, не спуская с Ванлиса глаз. — Этот парень вписывается в профиль с самых разных сторон, кроме одной — ему явно не хватает ума.

— Может, он нарочно косит под дурака? Чтобы никто ничего не подумал. Я такое не раз видел.

Джон невразумительно промычал. Как правило, убийцы из числа тех, кого они разыскивают, из кожи вон лезли, чтобы показать, какие они умные. Именно это непомерное тщеславие и подводило их в конце концов. На самом деле они оказывались отнюдь не столь умны и в стремлении пустить полицейским пыль в глаза неизбежно совершали ошибки.

— Пусть он знает, что вам известно о его привычке заглядывать в окна, — сказал Куинн. — Нажмите на больное место. Это ему наверняка не понравится. Ванлису не нужно, чтобы копы думали, будто он извращенец. Но если он придерживался обычной в таких случаях линии поведения, если заглядывал в окна, то вполне вероятно, совершал фетишистские кражи. Эти ребята, как правило, на подглядывании не останавливаются. Прощупайте его в этом отношении. Главное — держать его на крючке. Пусть думает, что в своем стремлении поймать преступника вы готовы на безумный поступок. Как будто эти убийства и изобретательность подталкивают вас к необдуманным, поспешным действиям. Зароните ему в голову такое подозрение, но ни в чем не признавайтесь. Главное, будьте хорошими актерами.

Ковач ослабил галстук и взъерошил волосы.

— Актерами? Ты что, собрался вручить мне «Оскара»?

— А им известно, кто жертва?

— Я слышала, будто при вскрытии обнаружено ее удостоверение личности, — ответила Лиска. — Ковач не стал посвящать меня в подробности. Сказал лишь, что ему едва не стало дурно. Теперь он пылает праведным гневом и поклялся изловить этого извращенца, чтобы своими руками открутить ему голову.

— То есть документы были внутри тела? — уточнил Ванлис. На лице его одновременно читался ужас и восхищение. — Помнится, я как-то раз читал о чем-то таком.

— Ты читаешь о настоящих преступлениях?

— Да, — осторожно признался Ванлис. — Это помогает в работе.

«Интересно, в какой?» — подумала Лиска.

— Да, мне тоже. И что за история?

— Его мать была проституткой, и из-за этого он их всех ненавидел, а потом стал убивать. И он всегда засовывал что-нибудь им в… — Ванлис осекся и покраснел. — Ну, сами знаете.

Лиска даже не повела бровью.

— Во влагалище?

Ванлис отвернулся и снова поерзал на стуле.

— Как-то у вас тут душно…

Он взял со стола стакан, но тот оказался пуст, так же, как и пластиковый кувшин.

— А как, по-твоему, зачем это нужно убийце? — спросила Лиска, не сводя с него взгляда. — Зачем засовывать женщинам во влагалище какие-то предметы? Или это придает ему уверенности в себе? Делает героем в собственных глазах? Что скажешь? Или это знак неуважения? — подбросила она идею. — Потому что лично мне это кажется каким-то ребячеством — чем-то таким, чего можно ждать от сопливого мальчишки, — если бы тот, конечно, знал, что такое влагалище. Типа ковыряния в носу или желания ткнуть в глаза мертвой кошке на дороге. На первый взгляд детский поступок, но, работая в полиции, я постоянно сталкиваюсь с тем, что это делают взрослые мужчины. Как, по-твоему, Гил, откуда возникает такое желание?

Ванлис нахмурился. По одной щеке скатился тонкий ручеек пота.

— Честно скажу, не знаю.

— Но ты наверняка должен знать. Ты ведь столько читал про самые разные преступления… Поставь себя на место убийцы. Зачем бы тебе понадобилось засовывать посторонние предметы женщине во влагалище? Потому что ты не мог засунуть туда свой член? Поэтому?

Ванлис слегка покраснел и отвел глаза.

— Не пора ли Ковачу быть здесь?

— Будет с минуты на минуту.

— Мне нужно по нужде, — буркнул Ванлис. — Я уже терпеть не могу!

В следующий миг дверь распахнулась, и на пороге вырос Ковач. Волосы всклокочены, галстук съехал куда-то набок, помятый костюм болтается как на вешалке. Он окинул недовольным взглядом Лиску, затем посмотрел на Ванлиса.

— Это он?

Детектив кивнула.

— Гил Ванлис, сержант Ковач.

Ванлис было протянул руку, но Ковач посмотрел на нее таким взглядом, будто та перемазана в дерьме.

— У меня на руках четыре трупа, которых кто-то покромсал, как тыквы на Хэллоуин, а потом поджарил до состояния углей. И я не намерен ходить вокруг да около. Где ты был вчера между десятью часами вечера и двумя ночи?

Ванлис посмотрел на него так, как будто ему только что залепили пощечину.

— Что?..

— Сэм, — раздраженно произнесла Лиска. — Мистер Ванлис пришел к нам, чтобы помочь… Чтобы подсказать нам идеи…

— Вот пусть и подскажет насчет того, где он был между десятью и двумя. Где ты был? Быстро говори!

— Дома.

— Дома — это где? Если не ошибаюсь, жена выставила тебя за порог за то, что ты клеился к ее лучшей подруге?

— Это недоразумение.

— Между тобой и твоим членом или между тобой и той телкой, в чье окно ты таращился?

— Все было совсем не так.

— Оно всегда все не так. Скажи честно, сколько времени ты провел, заглядывая в окна к Джиллиан Бондюран?

Ванлис сделался красным как рак.

— Я не…

— Только не надо заливать. Потому что она была телка еще та, разве я не прав? Фигуристая, смазливая. Одетая откровенно — облегающее платье, армейские ботинки, ошейники и прочая подобная хрень. Вполне достаточно, чтобы мужик польстился на такое, особенно если собственная жена не дает. Ты понимаешь, о чем я?

— Мне не нравится то, что вы говорите. — Ванлис перевел взгляд на Лиску: — Мне нужен адвокат. Вызвать сюда адвоката?

— О господи, Сэм! — возмущенно ответила женщина и повернулась к Ванлису: — Извини, Гил.

— Не смей извиняться за меня! — отрезал Ковач.

Ванлис устало переводил взгляд с одной на другого.

— Что это такое? Плохой и хороший коп? Я не идиот, чтобы купиться на подобную хрень.

С этими словами он начал вставать со стула, но Ковач рванулся вперед, грозно указывая на него пальцем, и хлопнул другой рукой по столу.

— Сядь! Очень тебя прошу…

Ванлис снова сел. Его лицо заметно побледнело. Прикладывая театрально-демонстративные усилия справиться с приступом ярости, Ковач отступил на несколько шагов назад, поднял руки и опустил голову, тяжело дыша через рот.

— Пожалуйста, — сказал он уже более спокойным тоном. — Садись. Я прошу прощения. Извини.

Еще какое-то время он мерил шагами пространство между столом и дверью, одновременно краем глаза наблюдая за Ванлисом. Тот смотрел на него, словно на дикую гориллу, с которой его случайно заперли в одной клетке в зоопарке.