Категории
Самые читаемые
Лучшие книги » Документальные книги » Биографии и Мемуары » Цицерон - Татьяна Бобровникова

Цицерон - Татьяна Бобровникова

Читать онлайн Цицерон - Татьяна Бобровникова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 192
Перейти на страницу:

— Можно подумать, что он говорит о какой-то грязной луже, а не о добрых, честных гражданах! (Agr., II, 70).

Квириты, которых собрались «выкачивать», разумеется, пришли в бешеное негодование.

Словом, по выражению самого Цицерона, то была не речь, а «меткий, сокрушительный удар» (Agr., II, 101). На глазах пораженных сенаторов произошло чудо. Народ, который бушевал и ревел при одном намеке на критику Рулла, теперь присмирел, замер у ног оратора и восторженно его слушал. Птицелов снова — в который раз! — зачаровал своим пением доверчивых пташек. «Кто в самом деле когда-либо выступал в пользу аграрного закона при таком сочувствии народа, при каком я произношу речь против него?» — говорит он (Ibid.). Теперь он мог играть на душах слушателей любую мелодию.

С самим же Руллом произошло то же, что со многими другими противниками Цицерона. Он потерял дар речи. Консул бросил ему в сенате перчатку. Сейчас они перед лицом всего Рима должны были скрестить шпаги. Но язык Рулла прилип к гортани, он стоял под шквалом ударов Цицерона и не мог произнести ни слова. Однако, когда Цицерон кончил, он опомнился. Он понял, что состязаться с консулом ему не под силу. Поэтому, вместо того чтобы принять его вызов, он созвал народную сходку и за спиной Цицерона обвинил его во всех смертных грехах, вплоть до того, что он сочувствует сулланцам. Народ был ошеломлен и не знал, что и думать. Но наш герой, не теряя ни минуты, снова созвал собрание. Он сразу заметил в народе перемену — его встретили каким-то зловещим молчанием, какими-то недобрыми взглядами. Казалось, Рулл мог торжествовать. Но Цицерон заговорил — и народ, как послушное стадо, снова побежал за ним. Он опять во всеуслышание бросил вызов Руллу и его команде:

— Народные трибуны поступили бы целесообразнее, квириты, если бы соблаговолили в моем присутствии высказать те изветы, которые развили вам без меня… Но так как они до сих пор уклонялись от открытого спора со мной, то я покорнейше прошу их пожаловать на мою сходку и хоть по повторному предложению явиться туда, куда они по моему первому зову прийти не пожелали (Сiс. Agr., III, 1–2; 16).

Но Рулл и на этот раз не осмелился поднять перчатку. Более того. Он даже не решился поставить свой закон на голосование. Цицерон, говорит Плутарх, «не только провалил законопроект, но и принудил трибунов отказаться от всех прочих планов — до такой степени подавило их его красноречие». Таково было «пленительное очарование» его речи, прибавляет он (Cic., 12–13).

Только что Рулл был сокрушен, как демократы уже наступали с другой стороны. И наступление их было самым неожиданным.

Дело заключалось в следующем. В 100 году в Риме подвизался народный трибун Апулей Сатурнин, вождь тогдашней демократии. Это был убийца и головорез, который со своей вооруженной шайкой терроризировал город. В конце концов, когда он убил другого, менее демократичного вождя Меммия, сенат потерял терпение и поставил консулу Марию ультиматум: он должен избавить город от Сатурнина. Ему даны были чрезвычайные полномочия. Марий сам был демократ, тяжело было ему идти против приятеля, но делать было нечего. Он объявил, что все, кто верен законам, должны прийти к нему с оружием в руках. Почти все граждане откликнулись на его зов. Сатурнин со своей бандой был осажден в Капитолии и вскоре схвачен. Пленника заперли в Курии, чтобы утром решить его участь. Думали; что Марий сумеет его вызволить. Но ночью толпа народа влезла на крышу Курии, разобрала ее и умертвила Сатурнина. Говорили, что возглавлял толпу некий Рабирий.

Все это были дела давно минувших дней. Прошло 37 лет, и дряхлый старик, которым стал теперь Рабирий, редко вспоминал о лихом подвиге юности. Но вдруг Лабиен, народный трибун и ярый демократ, привлек его к суду. Он объявил, что Сатурнин был трибуном, поэтому убийство его является кощунством. И потребовал для подсудимого не просто казни, а казни неслыханной — после публичного бичевания его должны были распять на кресте! Всем известно было, что Лабиен — всего только ретивый подручный Цезаря. Именно Цезарь стоял за обвинителем. Светоний пишет: «Он (Цезарь. — Т. Б.) даже нанял человека, который обвинил… Гая Рабирия». Мало того. Когда Цезарю показалось, что народ жалеет подсудимого, он сам вмешался в процесс и произнес против подсудимого страстную обвинительную речь (Suet. Jul., 12).

Защищать Рабирия взялся Цицерон. Лабиен, пользуясь своей трибунской властью, дал ему всего полчаса времени. Но и за эти полчаса Цицерон сумел произнести речь. Он напомнил обстоятельства дела. Напомнил, что весь Рим обязан был встать под знамена диктатора. Показал, что нет никаких доказательств, что убил трибуна именно Рабирий, А теперь за давностью лет их уже не найти. Наконец он заговорил об ужасной казни. Она основана на каких-то древних забытых текстах, чуть ли не эпохи царей. В новое время она никогда и не применялась.

— Итак, Лабиен, кто же из нас демократ?.. Ты ли, приказывающий для казни граждан водрузить крест… или я… требующий очистить Форум римского народа от этих следов гнусной жестокости? Да, трибун, ты истинный демократ… Порциев закон избавил всех римских граждан от наказания розгами — этот сердобольный человек возвратил нам плеть; Порциев закон отнял у ликтора власть над свободными гражданами — демократ Лабиен передал их палачу… Ведь вот твои слова, приятные твоему ласковому демократическому сердцу: ступай, ликтор, свяжи ему руки… повесь его на несчастном древе… Слова, квириты, давно заглохшие в нашем государстве, похороненные во мраке древности, побежденные солнцем свободы (Rab. Mai., 6; 11–12){33}.

Видимо, Рабирия оправдали. И этот натиск был отбит Цицероном. Но торжествовать было рано, об отдыхе нечего было и думать. Новое могучее войско уже лезло на стены с другой стороны. Предстоял самый страшный бой.

* * *

Мы подходим сейчас к одной из самых мрачных и загадочных страниц римской истории. События, происшедшие тогда, послужили темой для множества романов ужасов, пьес, картин художников. Я имею в виду знаменитый заговор Катили ны.

Вторая битва — заговор Катилины

Жил в то время в Риме странный и страшный человек. Звали его Каталина. «Люций Сергий Каталина обладал огромной силой и духа и тела, но умом злым и испорченным. С юных лет ему любы были междоусобные войны, резня, грабежи и гражданские смуты; среди них провел он свою молодость. Тело его могло выносить голод, холод, бдения настолько, что этому трудно поверить. Дух же был дерзок, коварен, непостоянен; он в совершенстве владел искусством притворства и лицемерия. Жадный до чужого, промотавший свое, он пылал в огне страстей. Красноречия у него было довольно, благоразумия — очень мало. Опустошенная душа его вечно жаждала беспредельного, невероятного, слишком огромного» — так пишет Саллюстий (Cat, 5).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 73 74 75 76 77 78 79 80 81 ... 192
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Цицерон - Татьяна Бобровникова торрент бесплатно.
Комментарии