Душа и миф. Шесть архетипов - Карл Юнг

Радиновский цикл трикстера сохраняет тень в ее нетронутой мифологической форме и, таким образом, указывает на гораздо более раннее состояние сознания, которое предшествовало рождению мифа, когда индеец все еще блуждал во тьме мышления, подобной этой тени. Лишь тогда, когда его сознание достигло более высокого уровня, он смог отделить от себя более раннее состояние и объективировать его, т.е. что-то о нем сказать. Пока же его сознание само было подобно трикстеру, такого противостояния, конечно, быть не могло. Оно стало возможным только тогда, когда достижение нового и более высокого уровня сознания позволило ему оглянуться и увидеть низшее и более грубое состояние. Оставалось только ожидать, что большая часть насмешек и презрения смешается с этой ретроспекцией, набрасывая, таким образом, еще более плотный покров на человеческие воспоминания о прошлом, которые в любом случае были малопоучительными. Это явление должно было повторяться бесчисленное количество раз в истории умственного развития человека. Высокомерное презрение, с каким наш современный век смотрит на вкус и ум прошлых столетий, является тому классическим примером; несомненный намек на то же явление есть и в Новом Завете, где в Деяниях (17: 30) сказано, что Бог взглянул сверху вниз (ύπεριδών, despiciens) на χρόνοι της αγνοίας во времена невежества (или бессознательности).

Такой подход странно контрастирует со все еще более распространенной и более впечатляющей идеализацией прошлого, которое восхваляется не просто как «старое доброе время», но как Золотой век - и не только необразованными и суеверными людьми, но всем тем множеством приверженцев теософии, непоколебимо верящих в то, что некогда существовала величественная цивилизация Атлантиды.

Любой, кто принадлежит к сфере культуры и ищет совершенства где-то в прошлом, столкнувшись лицом к лицу с образом трикстера, должен чувствовать себя очень неуютно.

Трикстер - предтеча спасителя, и подобно последнему является Богом, человеком и животным в одном лице. Он - и нечеловек, и сверхчеловек, и животное, и божественное существо, главный и наиболее пугающий признак которого - его бессознательное. По этой причине его покидают товарищи (очевидно, люди), что, по-видимому, указывает на отставание его уровня сознания от их. Он настолько бессознателен по отношению к самому себе, что его тело не является единым целым; две его руки бьются одна с другой. Он отделяет от себя свой задний проход и поручает ему специальное задание. Даже его пол, несмотря на фаллические признаки, не определен: он может стать женщиной и выносить ребенка. Из своего пениса он создает всякого рода полезные растения, что указывает на его исконную сущность творца, так как мир создан из тела Бога.

С другой стороны, он во многих отношениях глупее животных и раз за разом попадает в дурацкие переделки. Хотя на самом деле он не злой, он совершает ужасающе жестокие поступки просто из-за бессознательности и покинутости. Его заточение в животном бессознательном подтверждается случаем, когда его голова застряла внутри черепа лося, а следующий эпизод показывает, как он вышел из этого положения - засунув голову сокола себе в прямую кишку. Правда, почти сразу же после этого он возвращается в прежнее состояние, упав под лед; его раз за разом обманывают животные, но в конце ему удается провести коварного койота, й это возвращает ему его свойство спасителя. Трикстер представляет собой первобытное «космическое» существо, обладающее божественно-животной природой: с одной стороны, превосходящее человека своими сверхчеловеческими качествами, а с другой - уступающее ему из-за своей неразумности и бессознательности. Он также не ровня животным ввиду своей чрезвычайной неуклюжести и отсутствия инстинктов. Эти недостатки свидетельствуют о его человеческой природе, которая не так хорошо приспособлена к окружающей среде, как животные, но взамен этого обладает перспективой значительно более высокого развития сознания благодаря огромной тяге к знаниям, что должным образом подчеркивается в мифе.

Повторное рассказывание мифа играет роль терапевтического припоминания того содержания, которое по причинам, еще ждущим своего обсуждения, не должно надолго забываться. Будь оно лишь пережитком более низкого состояния, было бы понятно, если бы человек перестал обращать на него внимание, не чувствуя к нему никакого интереса. Но, как очевидно, дело обстоит совсем не так, поскольку трикстер был источником развлечения вплоть до времен цивилизации, где его все еще можно узнать в карнавальном образе Пульчинеллы и шута. Это важная, хотя и не единственная причина его неиссякаемой жизнеспособности. Но, конечно же, не ею обусловлено то, что это изображение крайне примитивного сознания закрепилось в мифологическом персонаже. Простые остатки раннего исчезающего состояния обычно теряют энергию во все большей степени, иначе они никогда бы не исчезли. И уж менее всего следовало бы ожидать, что они окажутся способными закрепиться в мифологическом образе со своим собственным циклом легенд,- разумеется, если только они не получили энергию извне, в данном случае, от более высокого уровня сознания или из еще не истощившихся источников в бессознательном. Соответствующей параллелью из психологии личности будет выразительный образ тени, антагонистичной по отношению к личностному сознанию: этот образ не проявляется только потому, что он все еще существует в индивидууме, но потому, что он опирается на динамизм, существование которого может быть объяснено лишь в терминах актуальной ситуации, например, потому, что тень настолько неприятна Я-сознанию индивидуума, что она должна быть вытеснена в бессознательное. Это объяснение не совсем подходит к данному случаю, так как трикстер, очевидно, представляет исчезающий уровень сознания, у которого все меньше сил для того, чтобы выразить и утвердить себя. Более того, вытеснение помешало бы его исчезновению, так как именно вытесненные содержания имеют наилучшие шансы сохраниться, ибо, как мы знаем из опыта, в бессознательном не происходит никакой коррекции. Наконец, нет никаких оснований говорить, что история трикстера неприятна сознанию Winnebago или несовместима с ним,- напротив, она доставляет ему удовольствие и, следовательно, совершенно не нуждается в вытеснении. Поэтому все выглядит так, как будто миф активно поддерживается и подпитывается сознанием, тем более, что это лучший и наиболее успешный способ удержать образ тени в сознании и подвергнуть его сознательной критике. И хотя сперва эта критика носит скорее характер положительной оценки, и можно ожидать, что вместе с прогрессивным развитием сознания грубые стороны мифа постепенно ослабеют, даже если бы не существовало опасности его быстрого исчезновения под давлением белой цивилизации. Мы ведь часто наблюдали, как определенные традиции, первоначально жестокие или непристойные, с течением времени становились просто пережитками12.

Как показывает история, процесс обезвреживания этого мотива занимает чрезвычайно много времени; его следы все еще можно обнаружить даже на высоком уровне цивилизации. Его долговечность можно также объяснить силой и жизнеспособностью состояния сознания, описанного в мифе, и тайной привлекательностью и обаянием, которые он представляет для сознательного разума. Хотя чисто каузальные гипотезы в биологической сфере, как правило, не очень удовлетворительны, тем не менее, не следует недооценивать того факта, что в случае с трикстером более высокий уровень сознания надстроен над низшим и что последний оказался как бы в укрытии. Однако припоминание трикстера обязано главным образом тому интересу, который сознательный разум испытывает к нему как к сопутствующему существу, которое, как мы уже увидели, постепенно цивилизуется, т. е. происходит ассимиляция первобытной демонической фигуры, изначально бывшей независимой и даже способной вызвать одержимость.

Дополнив каузальный подход целевым, мы, таким образом, получаем возможность прийти к более осмысленным интерпретациям не только в области медицинской психологии, где мы имеем дело с зарождающимися в бессознательном личностными фантазиями, но и в случае коллективных галлюцинаций, каковыми являются мифы и сказки.

Как указывает Радин, цивилизующий процесс начинается уже в рамках самого цикла трикстера, и это явное свидетельство преодоления первобытного состояния. Во всяком случае, он утрачивает признаки глубочайшего бессознательного; к концу цикла в поведении трикстера уже нет грубости, дикости, глупости и бессмысленности, оно становится целесообразным и довольно разумным. Даже в мифе легко различимо обесценивание его раннего бессознательного, и поэтому возникает вопрос - что случилось с его порочными качествами? Наивный читатель может вообразить, что когда темные стороны исчезают, то они перестают существовать. Но, как подсказывает опыт, это совсем не так. В действительности же сознательный разум преодолевает зачарованность злом и не испытывает к нему влечения. Тьма и зло не превратились в дым, просто, утратив энергию, они ушли в бессознательное, где они остаются до тех пор, пока с сознанием все в порядке. Но как только сознание оказывается в критической или сомнительной ситуации, вскоре выясняется, что тень не превратилась в ничто, но только лишь ожидает благоприятной возможности вновь появиться в виде проекции на ближнего. Если этот обман удается, между людьми мгновенно создается тот мир первоначальной тьмы, где может произойти все, что характерно для трикстера - даже на высшем уровне цивилизации. Лучшие примеры таких «шалостей», как народная речь верно и доходчиво окрестила такое состояние дел, при котором все идет наперекосяк и не видно ни проблеска смысла (разве что по ошибке в последний момент), можно обнаружить, естественно, в политике.