Глаза цвета тьмы - Антон Леонтьев

– Ну не так же сильно! – заявила недовольно Светлана, а Эдик, резво вскочивший на ноги, стал напяливать рубашку, руки его мелко дрожали.

– Я к ней не прикасался! Она сама! Она сама! Все, я ухожу!

– Никуда ты не уйдешь! Ты достанешь мне эту чертову бутылку зубами! Или, если надо, на член свой насадишь и извлечешь из-под шкафа! – проорала, стремительно краснея, Светлана.

– Какой, однако, инновационный подход! – усмехнулась Настя. – Но, боюсь, милому тигренку это не понравится!

Так и есть, Эдик, ничего не слушая, быстро одевался, явно собираясь слинять. Светлана поливала его грязью, припоминая все грехи, маленькие и большие. Эдик ничего не отвечал, но, одевшись, подошел к женщине, наотмашь ударил ее по лицу и заявил:

– Как же ты мне надоела, климактеричка чертова!

Светлана ринулась на него с кулаками, но Эдик вдруг заорал благим матом, тыкая куда-то ей за спину. Светлана обернулась – и увидела бутылку, стоявшую теперь на столе.

– Это колдовство какое-то! – выдохнул Эдик, а Светлана осторожно подошла к столу и цапнула бутылку. Осмотрев ее со всех сторон, она победоносным тоном констатировала:

– Ни лапок, ни крылышек, ни колесиков. На, посмотри!

Она протянула Эдику бутылку, тот боязливо прижался к двери, а Настя вырвала у сестры бутылку и стала перекидывать ее из руки в руку. Зрелище было незабываемое: бутылка сама собой перемещалась в воздухе, замирая на мгновение, а потом снова отправляясь в путь. Светлана, смертельно побледнев, взмахнула рукой, явно пытаясь схватить летающую бутылку, но Эдик заорал:

– Не трогай ее! Это же какое-то проклятие! Или полтергейст у вас в офисе завелся!

Ага, клиент дозрел. И сделал правильные выводы. Настя поднесла горлышко бутылки к губам, а потом выключила свет. И изо всех сил подула в бутылку. Раздался заунывный призрачный свист. Вкупе с внезапно погасшим освещением это так напугало Эдика и Светлану, что они, визжа, подобно диким свиньям, ринулись в дверь, конечно же, столкнувшись и сильно друг о друга ударившись.

Они бежали по коридору наперегонки, а Настя запустила им вслед бутылкой, которая, шмякнувшись о дверь, упала перед ногами Светланы. Та дернулась, как будто увидела чудище, снова дико заорала и выбежала прочь. Эдик, ползя по стеночке, явно не желая перешагивать через ожившую бутылку, миновал ее. Настя поставила лежавшую на боку бутылку на донышко, Эдик взвизгнул и кинулся к лестнице.

Оставшись одна, Анастасия задвинула бутылку в угол, а потом произнесла, слыша, как сестра и ее любовник несутся по лестнице вниз, явно не решившись воспользоваться лифтом.

– Что же, господа присяжные заседатели, лед тронулся! И это было только начало! Потому что вы должны заплатить за все, что сделали! И вернуть мне то, что украли! – сказала она и, прихватив бутылку, отправилась в свою комнатку обдумывать план страшной – буквально в гоголевском духе – мести.

Последующая неделя была самой упоительной в призрачной жизни Анастасии Бойко. То, что она устроила в загородном особняке, на квартире Светланы и в фирме, было подлинным шедевром – ни один фильм ужасов – ни «Полтергейст», ни «Эмитивильский ужас» – не мог сравниться с тем кошмаром, который разыгрывался там. Изображать разбушевавшегося полтергейста доставляло ей небывалое удовольствие.

Обслуживающий персонал сбежал на второй день, после того как она вынула из корзины грязное белье и развесила его по дому – на люстру, на картинную раму, на дверь. Эдик намеревался скрыться за границу, но не смог, так как обнаружил плавающим в унитазе свой заграничный паспорт, перемазанный кровью (в действительности это был томатный кетчуп) и со своей фотографией, к которой кто-то подрисовал пиратскую повязку на один глаз, залихватские усы и ослиные уши.

Подобная же участь постигла и заграничный паспорт Светланы. Настя стала свидетельницей, как оба заказчика ее убийства вели совещание в оранжерее пустого особняка, полагая, что там их никто не может подслушать. Тогда Анастасия взяла лежавший на дорожке шланг, навела его на Эдика и Светлану – и включила воду. Когда те увидели, что их поливает водой парящий в воздухе шланг, оба трусливо бежали из особняка и прыгнули в свои автомобили, припаркованные снаружи. Но уехать не смогли, так как полтергейст проколол все шины, открутил руль и унес его в неизвестном направлении, запихал в скважину ключа зажигания спички и изодрал в клочья дорогущую кожаную обивку.

Она осталась одна в доме, который когда-то был ее домом. Но теперь превратился в чужой и пустой особняк. Эдик и Светлана все же появились в нем еще раз, но не одни, а в компании двух священников, православного и католического, которых они слезно просили о проведении ритуала изгнания разбушевавшегося духа.

Сначала за работу принялся молодой православный батюшка. Настя лениво наблюдала за тем, как он махал кадилом, испуганно вертя головой по сторонам и ожидая подвоха – видно было, что подобный ритуал он проводил впервые. Настя схватила его кадило, когда оно взмыло вверх, и удержала его рукой. Батюшка в ужасе наблюдал за застывшим в воздухе кадилом, потом стал читать молитву, а Настя, прихватив из кухни чашки, начала жонглировать ими, позволив под конец посуде обрушиться на пол и с треском разбиться.

После того как батюшка ретировался, не слушая мольбы Эдика и в ужасе отмахиваясь от протягиваемых пятитысячных купюр, за дело принялся его сухопарый и сутулый католический коллега, бывший не только старше, но и обладавший, похоже, опытом в делах экзорцизма.

После небольшого представления, от которого у священника глаза на лоб полезли, она решила сделать так, чтобы и он убрался прочь. Но это было не так-то просто. Однако когда она показала ему трюк с вылетающими из пруда в оранжерее черепахами, не выдержали и его нервы. Так и не доведя ритуал экзорцизма до конца, он ретировался и отказался брать проМЃклятые, как он выразился, деньги.

– Что тебе надо! – завопил в отчаянии Эдик, оглядываясь по сторонам. – Почему ты делаешь это?

Настя бросила записку, на которой было написано: «Вы убили меня и должны понести за это ответственность!»

Дрожащими руками Эдик развернул записку, прочел ее и передал выглядевшей мрачно Светлане. Та также прочла ее и вдруг собранно спросила:

– Настя, это ты?

Эдик затрепетал и простонал:

– Господи, Настенька, я не хотел! Это она меня заставила! Я ведь предлагал тебя только подменить, но не убивать… А она требовала! Она тебя с самого детства ненавидит! Еще ребенком хотела тебя выкинуть в окно, когда тебя родители из роддома принесли…