Спартанец - Валерио Манфреди

Они вышли через восточные ворота, не торопясь и рассматривая окрестности: он едва смог различить дом Клеоменидов, находящийся на расстоянии около десяти стадий, все еще окутанный ночной тьмой.

Противоречивые чувства завладели его сердцем. Скоро он увидит место, где родился, дом, где узнал Исмену, женщину, которая привела его в этот мир, хотя встреча с ней продолжалась всего лишь какое-то мгновенье. И скоро он приведет в этот дом женщину, вырастившую его и отдавшую ему свою любовь. Любовь, которой настоящая мать лишила его.

Он почувствовал себя неуверенным, растерзанным: помнят ли его люди, с которыми он провел свою юность? Сможет ли он когда-нибудь вернуться к ним? Критолаос однажды уже сделал его их вождем, величественный лук все еще тайно ожидает, что его снова возьмет Талос-волк. В темном подземелье доспехи царя Аристодема и его проклятый меч все еще не теряют надежды увидеть свет, но когда же наступит этот день, когда начнется рассвет?..

Сейчас дом Клеоменидов находился уже буквально в двух шагах от них, на расстоянии брошенного камня. Дом Дракона. Дом Аристарха, его отца. Там, внизу на равнине располагается то место, где он впервые увидел отца, и ему никогда не забыть глубокую печаль в глазах воина, когда он увидел хромую ногу мальчика.

Периалла, бежавшая от ее собственной судьбы… что она тогда сказала?

Дракон и волк сначалаС безжалостной ненавистьюИзранили друг друга…

Звездная ночь на холмах Платеи, слова в устах Бритоса… Дракон Клеоменидов и Волк Тайгета. Но Аристарх мертв, Бритос мертв. Где сейчас дракон, если не глубоко в нем самом, в сердце Клейдемоса, Клеоменида, там, вместе с Волком Мессении?

Там два зверя нападают друг на друга, питаясь своей бесконечной яростью. Нет передышки, нет мира… как долго это будет продолжаться? Почему боги предусмотрели столь извращенную судьбу для маленького хромого мальчика?

Он понял, что илот остановился перед воротами дома. Двор зарос сорняками. Стена ограды треснула и разрушалась, кости Меласа, блестящие и белые, лежали на семейном алтаре. В течение ряда лет нога человека не ступала сюда.

— Ты знаешь, где похоронена моя мать Исмена? — спросил он илота.

— Да, благородный господин, — ответил слуга. — Вон там, среди кипарисов.

Он показал на саркофаг из грубо обтесанного камня, в поле, окружающем дом.

— Подожди меня здесь, — сказал Клейдемос илоту и пошел к гробнице матери.

Только теперь встало солнце, заливая долину своим светом. Дом появлялся из тьмы и кипарисов, раскачивающихся от раннего утреннего легкого ветра.

Клейдемос долго стоял около гробницы, склонив голову. Неожиданно он понял, что на могильном камне есть надпись, наполовину скрытая густым слоем мха, выросшего там. Он вытащил свой меч и, соскоблив мох, прочитал надпись:

Исмена дочь Евтидема супруга Аристарха Кракона несчастная мать двух доблестных сыновей

Боги завидуют драгоценному дару Льва Спарты

Клейдемос позвал илота, который привязал осла и сразу же заторопился к нему.

— Кто диктовал эту надпись? — спокойным голосом спросил он, указывая на могильный камень.

Илот остановился, рассматривая надпись, затем сказал:

— Господин, меня назначили к тебе в услужение, потому что я много лет возделывал землю твоего отца Аристарха, да воздадут ему честь. Старейшины позвали меня, чтобы построить эту гробницу, вместе с некоторыми соседями. Я не могу прочитать эти написанные символы, но если я хорошо помню, на камне были вырезаны только первые четыре строки. Я уверен в этом. Если ты не веришь мне, то можешь спросить у других рабочих или посмотреть архивы Совета, где должна храниться копия этой надписи, так как она вырезана за общественный счет.

— Ты абсолютно уверен в том, что говоришь? — нетерпеливо спросил Клейдемос.

— Я сказал тебе правду, господин. Но ты можешь проверить это сам, не стоит слишком беспокоиться.

— Спасибо, — ответил Клейдемос. — Иди к дому, возьми с собой мои вещи. Я вскоре присоединюсь к тебе.

Как только слуга ушел, Клейдемос тщательно осмотрел надпись. Было очевидно, что последние строки добавлены позже. Почерк был другой. Четыре первые строки располагались прямо по центру камня. А две другие были написаны так низко, что почти доходили до нижнего края камня. Не было необходимости задавать вопросы другим рабочим.

Но кто же добавил эти слова? И каков дар, который упомянут здесь. Казалось, что это сообщение очень важное и имеет особый смысл. Ему нужно выяснить, к кому обращены эти слова, каков их смысл и значение.

Илот был в конюшне, приготавливая корм и место для осла. Клейдемос пошел к дому. Дубовая дверь открылась с трудом и скрипом на своих проржавевших петлях. Внутреннее убранство представляло собой картину полного запустения: потолок атриума сплошь закрывала паутина, на всем лежал толстый слой пыли. Огромные крысы поспешно разбегались при приближении Клейдемоса. Герои Клеомениды в нишах также были покрыты пылью и нитями паутины.

Он пошел в другие комнаты, увидел то, что когда-то было родительской спальней. Все, что осталось от огромной кровати, представляло собой раму из массивного дуба; матрацы и покрывала были разорваны мышами на гнезда. Он услышал шаги в атриуме: пришел слуга, чтобы получить указания.

— Я хочу, чтобы этот дом был убран и восстановлен в его прежнем величии; я хочу здесь жить, — сказал ему Клейдемос. — Когда все будет в порядке, я позову женщину, которая вырастила меня в горах как сына вашего народа. Как тебя зовут? — спросил он пожилого слугу.

— Алес, господин.

— Ты знаешь, о ком я говорю?

— Знаю, господин. Ты говоришь о дочери Критолаоса. Твоя история хорошо известна в этом городе.

— Понимаю, что известна, — ответил Клейдемос. — Сегодня ночью я буду спать здесь, в атриуме.

Он работал весь день рядом с Алесом и другими слугами, которых он вызвал с полей. Как только стало смеркаться, в центре атриума развели огонь и зажгли жертвенные лампы. Клейдемос почувствовал, словно он вернулся в свой старинный родной дом. Он сел рядом с очагом около старого слуги, который сопровождал его.

— Сколько тебе лет? — спросил Клейдемос.

— Более семидесяти, господин.

— Сколько времени ты служил в этом доме?

— Со дня рождения, как и мой отец до меня, и его отец до него.

— Ты прожил много лет с Аристархом, господином этого дома, да?

— Да, господин. И пока я был полон сил, я сопровождал его на войну в качестве личного слуги.

— Расскажи мне о нем. Какой он был человек?

— Он был великий воин, но не только; храбрых воинов много в этой земле. Он был справедливый человек, и щедрый, и он всегда мог положиться на нас. — Он встал, чтобы подбросить дрова в огонь, затем снова сел и заговорил тихим голосом: — Наш народ не любит спартанцев, господин.