На руинах Мальрока - Артем Каменистый

Поднявшись, начал умываться из ведра, как вдруг со стены донеслись крики – дозорные подняли тревогу.

Помня о своих обязанностях, Арисат мигом забежал наверх и, узнав подробности, доложил, проорав на весь лагерь:

– По дороге человек идет! К воротам идет! Один человек!

Я даже спросонья смог догадаться, что одиночка нам не слишком опасен. Будь он хоть самый сильный перерожденный, против нашей маленькой армии не выстоит. Да его стрелами на фарш изрежут, не подпустив к стене. Так что я успокоил народ, уже бросившийся размахивать оружием и нахлобучивать шлемы, – пусть позавтракают спокойно.

Человек был похож на людей Альры: такой же худой; изнеможенное лицо; одежда, которую бомжи побрезгуют пускать на половую тряпку для сто лет не чищенного сортира. Не первой молодости – уж явно не меньше сорока, а может, и все шестьдесят: у таких бродяг трудно возраст определять. Остановившись на третьей линии кольев, он, задрав голову, смотрел на воинов, застывших на башне. Там уже настелили полы, так что им не приходилось теперь заниматься экстремальной акробатикой на посту, – вот и столпились теперь со всей стены, наблюдая за пришельцем. Все молчали, и он тоже помалкивал.

Закончив его изучать, я решил начать разговор первым:

– Ты кто такой и зачем пришел?!

– Я – Торап, арендатор барона Вераса, – скрипучим нервным голосом ответил незнакомец. – Бывший арендатор. Да и нет больше Вераса… никого больше нет. И арендовать больше нечего… и незачем…

– А пришел зачем?

– У меня послание к сэру стражу. Я должен лично ему передать это послание.

– Ну так передавай – я и есть страж.

– Альрик-темный сказал, что если вы не выйдете из замка, не подниметесь на Языческий холм и не сразитесь с ним, то он приколотит Рыжую Смерть деревянными кольями к осиновому кресту. – Подумав немного, межгорец решил просветить: – После такого сильно мучаются, а потом умирают.

Дирбз, хмыкнув, уточнил:

– Альрик больше ничего не желает? Например, перецеловать наши задницы?

– Нет, я не думаю, что он это захочет сделать, – вежливо ответил парламентер и резко изменившимся, неживым голосом затянул бездарным, наигранным речитативом: – Альрик – средоточие Тьмы. Тьма в нем. Так сказал Альрик. И Альрик говорит, что Тьма сильнее Света. Если вы, сэр страж, так не думаете, то докажите, что он неправ, – победите его в честной схватке. Но вы не сможете этого сделать – Тьма сильнее вас. Так сказал Альрик. Откажетесь от боя, оставшись в Мальроке, – вы признаете поражение и немного продлите свою жизнь. Межгорье – не место для полуденных стражей: теперь здесь власть Тьмы. Я – часть этой Тьмы, Альрик – ее сердце. Смиритесь с Тьмой, смертные. Весь мир скоро будет принадлежать Тьме. Так сказал Альрик.

Пафосные вопли Торапа выглядели невпечатляюще – будто зазубренный урок бубнит. И вообще выглядит слишком несолидно для столь громких заявлений. Но народ на стене зароптал, зазвенел железом.

– Может, стрелу в него выпустить? – кровожадно предложил Арисат.

– Успеем, – тихо буркнул я, а потом громко и нагло уточнил: – Я не глупый подросток, и мне не надо доказывать свою силу. Темные – ничто, я о них ноги обычно вытираю. Но таким, как Альрик, побрезгую – он слишком грязен и вонюч для моих сапог.

– Как здорово сказано! – хохотнул Арисат.

Торап отвесил челюсть и растерянно уточнил:

– Так вы отказываетесь драться с Альриком-темным?

– А зачем мне драться с этим шутом?

– Ведь он убьет Альру-рыжую! Если вы не придете или не сможете его победить, то она умрет. На кресте умрет. Страдать долго будет.

– Ну и что? Какое мне до нее дело?

– Как какое?! – изумился Торап. – Ведь вы послали ее к Альрику. Она… Она… Она – ваш человек!!!

– Все мои люди в замке, она – не моя. Она – ваша, из Межгорья. Если у вас принято друг друга к крестам приколачивать, то это ваше личное дело. Хотя я, конечно, такого не одобряю.

– Страж! Люди ждут этого боя! Всем хочется понять, что сильнее: Тьма или Свет! От такого боя нельзя отказаться! Ваш долг – нести Свет и не давать Тьме его заслонять! Вы – не страж, если забыли про это! – Торап уже чуть ли не плакал.

– Вот! Это уже интереснее! Значит, если я правильно понял, в случае моей победы все те, кто сейчас с Альриком, откажутся от своих глупых заблуждений по поводу господства Тьмы?

Торап задумался, неуверенно кивнул:

– Мудрено говорите, но получается, что так. Ведь тогда, выходит, Свет и впрямь сильнее. Трудно мне такое говорить – неграмотен я, да и в церкви нечасто бывал. Пастух я – почитай, всю жизнь на пастбищах горных провел, а откуда там церковь возьмется? В лагере нашем пошел разлад сильный, и, наверное, немного останется тех, кто останется под Тьмой, если вы победите Альрика. Да только не выйдет у вас ничего – Тьма сильнее. Не победить вам никогда.

– Ты в это сам веришь?!

Торап отвечать не стал, лишь вжал голову в плечи и совсем уж негромко уточнил:

– Так будете драться или как?…

– Постой там.

Я направился к лестнице, по пути кивнув Дирбзу:

– Не стреляйте в него. Хочу в глаза ему посмотреть. Поближе.

– А чего там смотреть… Может, в колодки сразу – и потом хоть неделю на него смотрите!

– Это всегда успеем. Ждите.

Торап вблизи выглядел еще более невзрачно, чем издали. К зримой потасканности жизнью и к помойному гардеробу добавился густой дух давненько не мытого тела. Да уж… бани он, наверное, со времен падения Мальрока не посещал – его след теперь и без собак можно почуять.

Глаза бегающие, взгляды бросает исподлобья. Фанатичного огонька не заметно, «вызов на бой» и прославления Альрика выкрикивал без огонька – говорил то, что велели сказать, не вкладывая в это дело души. Это я еще сверху приметил – вот и захотелось пообщаться поближе. Надеюсь, в приватной обстановке этот «партизан» станет более откровенным.

– Торап, Альра точно еще жива или?…

– Живая она, – мрачно буркнул мужчина. – Ее к кресту привязали, но стоит своими ногами… не приколачивали. Мне сказали, что, если вы к полудню не появитесь, тогда гвоздями приколотят. Гранеными… деревянными… Отверстия в бревнах уже пробили под них. Зря она пришла…

– Это была ее идея.

– Я так и подумал. Она девочка вроде неглупая, но находит на нее иногда… Зря… Альрик не тот уже. Он почти каждую ночь проводил на капище языческом, молил Тьму снизойти на него. Даже ведьму искал сильную, чтобы через нее с Тьмой общаться. Не тот он уже… Совсем не тот… И люди ваши, которых вы в холмы послали, тоже, наверно, схвачены уже. Я когда уходил, их лагерь как раз окружали. Так что не только за Альру, но и за них драться придется.

– Я никого не посылал в холмы – все мои люди в замке.

– Зачем меня-то обманывать?! Три человека там было при восьми лошадях. За Беззубым холмом в распадке укрылись. Тихо сидели, без костров, но мы их все равно выследили. Чужие они здесь – значит, ваши.

Интересные дела… Это точно не мои люди, к тому же число лошадей и людей не сходится: на восемь животных логичнее иметь четверку всадников. А там почему-то трое… Хотя начинаю догадываться, что и четвертый имеется – сидит сейчас в темнице, скучая по конфискованной удавке. Выходит, прав я был в своих предположениях – убийца не местный. Издалека прибыл, специально по мою душу.

Хорек, похоже, ночами не спит – грызет подушку, мечтая, как меня придушат… Ох и неугомонный, гад…

Ладно, вернемся к нашим баранам, а то этот неполноценный фанатик уже поглядывает косо, удивляясь долгой паузе в разговоре.

– Я так понимаю, что должен идти один?

– Да.

– Не верю, что на меня всей толпой не набросятся.

– Никто вас не тронет – все знают, что вам надо драться с Альриком.

– Ага… так я и поверил… не тронут. Альру вон схватили, ни на что не посмотрев.

– Она сама пришла, а вас зовут… приглашают.

– Торап, посмотри мне в глаза и ответь: ты уверен, что никто меня не тронет?

Нехотя покосившись, тот кивнул:

– Да. Вы Альрику нужны. Да и страшно всем теперь. Разлад у нас пошел.

– Что за разлад?

– Альра рассказала, что страж пришел и теперь все будет по-другому. Многие от этих слов обрадовались, но потом… Потом с капища вернулся Альрик и велел ее схватить. Шум поднялся, до драки дело дошло, и он убил двоих наших, кто горланил больше других, и оглушил Альру – ударил ее по голове мечом плашмя. После этого многие в лес убежали, все побросав, а те, кто остался, косятся друг на друга и не решаются ни на что. Я тоже хотел в лес податься, да только сын у меня там, в лагере. Стрелой ему солдаты в ногу угодили, кость повредив, и загнила рана. Еле выжил, и только-только на поправку дело пошло. Лежачий он. Не бросить мне его – последний родной человек остался, а унести сил нет, да никто и не позволит… Сэр страж, вам Альрика не победить. Он сильнее. Но… но если не вы, то совсем плохо получится… Надо что-то делать с этим…