Лёхин с Шишиком на плече - Сергей Радин

Прежде чем пуститься в путь, Лехин объявил им, что различать их будет по именам: Профи — от профессора, Ник — от собственной фамилии. Шишики в ответ вежливо похихикали.

Вавила проводил их до подъездного крылечка.

Оглянувшись на дом, Лехин увидел: что-то белое трепещет.

В памяти копался недолго. Небось, домовой из кармана сюртучка платочек вынул помахать на прощанье.

… Тихую темную дорогу пересекли быстро и — остановились.

Привокзальный сквер славился широкой дорогой, разделявшей его пополам, а саму дорогу делил пополам длинный бассейн с узкими клумбами по краям. А от дороги тянулись аллейки, короткие, но особенно приятные летом, в жару. Конечно, вдоль широкой дороги много было скамеек, но в аллейках сидеть на скамейках было интереснее.

А Лехин как раз вышел к скверу и стоял у начала "скверной" дороги. И такая тяжесть вдруг навалилась, что он, почти не раздумывая, зашагал в боковую аллею. Тут нашел он ожидаемую скамью и, понадеявшись, что милицейский патруль не полезет во тьму липовых и сиреневых дебрей, лег и уснул.

Оба Шишика недоуменно столпились на правом плече Лехина, попробовали подсмотреть его сны. Не получилось. Человек провалился в такой глубокий сон, что не стоило даже пытаться разобрать что-либо из смутных теней, мелькающих в этой пропасти.

Некоторое время Шишики таращились друг на друга, а потом принялись играть на Лехине. В "кошки-помпошки". Играли в догонялки долго, пока в очередной раз Ник не вкатился на плечо хозяина и не заметил клад. Пискнув, он понесся вперед по вытянутой руке Лехина, Профи — за ним. Почти одновременно оба свалились в урну "Чистый город", где с восторгом принялись за обыск.

Один раз Ник обеспокоенно выскочил на край урны, но, приглядевшись, приветливо присвистнул — этого свиста человеческое ухо не расслышало бы — и вновь юркнул к Профи.

Сейчас шелест звучал гораздо отчетливее, чем раньше его слышал Лехин. Шелест приближался к скамье кругами, невидимки крались неумело…

Постепенно шорох затих, а из куста сирени высунулась собачья башка. Затем пес вылез полностью, за ним — еще один. Оба — те самые "доберманы", которых Лехин видел на рынке и которые показывали ему невидимую стену.

Первый подошел к человеку, осторожно обнюхал лицо и лег под скамейкой. Второй последовал его примеру.

Если б кто бродил вокруг скамьи по стриженым кустам, обнаружил бы здесь целую свору.

Псы молча укладывались спать, сторожа своего недавнего спасителя. Они бы это сделали и раньше, просто не знали, что и как делать. Но сейчас человек в личном пространстве нес определенную информацию, которую псы легко считывали и следовали своеобразной инструкции. Елисей мог быть доволен: маленькое вмешательство в личное пространство хозяина дало великолепный результат — сильных и благодарных телохранителей.

А Шишики наткнулись на скомканные чертежи какого-то агрегата и с упоением плавали в них. Ничего, что бумага мятая, главное — можно растечься по всем линиям и испытать настоящее блаженство, подобное тому, что испытывает кошка, поедая сметану. Блаженство "помпошки" испытали еще и оттого, что Ник сообщил Профи о наличии в доме хозяина большого атласа автомобильных дорог. А еще — школьного географического. А Шишики всегда радуются факту, который есть, и не думают об ожидающей возможности. Возможность — она неинтересна, ведь никто точно не скажет, сбудется она или нет.

43.

Проснулся Лехин оттого, что его собственное бедро начало коротко подвывать, нудно и даже с определенной претензией.

Все кусты и деревья облепила сероватая дымка, зелень стояла неподвижная и странно замковая: так бы выглядел тронный зал в предутреннем замке — тишина, изысканный покой, предугадывающий суету и движение дня. И небо — косо взлетевшее, накренившееся на запад темной густой синью и исчезавшее на высоте востока в нежно-голубой лазури… Лехин даже сквозь листву еще посозерцал бы мяг-кие переходы оттенков синего, если бы не настырное бедро, которое, ко всему прочему, еще и мелко дребезжало. Еще ничего не соображая, вырванный из крепкого сна, Лехин сел. И мгновенно проснулся.

Вся земля вокруг скамьи пропала под собачьими телами. Собаки спали почти друг на друге — во всяком случае, многие воспользовались оказией и блаженствовали, уткнув носы в теплую шерсть соседа. Некоторые, разбуженные непривычным занудливым звуком, подняли головы и зевали.

Не глядя похлопав по бедру, Лехин вытащил из кармана тоскующий на вибрации мобильник. Глянул на экран. Олег? В четыре утра?

— Алло, Олег!

— Лексей Григорьич, Елисей это, — бодро сказала трубка. На заднем плане послышался возбужденный голос: "И мне! И мне поговорить? Хоть разочек алекнуть!" Елисей, кажется, повернулся к просящему и важно сказал: "Не до того сейчас, Касьянушка. Опосля, ладушки?" И уже Лехину: — Лексей Григорьич, поспал маненько — пора и в путь-дороженьку. Можешь и приехать на чем-либо. Время к утру. Зверюги-го, чать, в свою нору забились. Так езжай, времени не трать!

— Не вредничай, Елисей, подержи трубку Касьянушке, — улыбаясь, предложил Лехин, все еще слыша, как канючит привидение. — Я все равно сейчас встану и пойду, на ходу и поболтаем. Кстати, как ты узнал, что я сплю?

— А Шишики на что?

Ага, Елисей и остальные уже в курсе ночных бдений и приключений. Ну и хорошо — рассказывать не надо…

Лехин осторожно встал. Зачем здесь все эти псы? Кажется, не злые, бросаться на человека не собираются. Что за причина заставила их переночевать в сквере, именно вокруг спящего на скамейке? Может, просто наткнулись и?.. Лехин сам наткнулся. Взглядом. Два "добермана" и псинка в кудряшках, слишком приметная, чтобы забыть ее, уже сидели — не лежали — рядом с урной и внимательно следили, как Шишики носятся по краю урны, играя в азартнейшие догонялки.

— Старые знакомцы, — пробормотал Лехин.

— Ой, кто эт там? — заволновалась машинально прижатая к уху трубка тенорком Касьянушки. — Ой, что эт там у тебя, Алексей Григорьич?

— Да ничего особенного. Собаки. Они всю ночь за мной крались, а я все никак понять не мог, почему их не разгляжу.

— Ой, собаки, говорит, там! — завопил Касьянушка в сторону. — Всю-то ноченьку за ним гонялися!

Обстоятельный голос Елисея пояснил паникеру, что собаки безопасны и даже наоборот — всю ночь охраняли хозяина; что пора бы разговор закончить, а то у телефона могут денежки кончиться; и захотят они снова до Лексей Григорьича дозвониться, да не смогут, а где ж другой телефон найти?

— Ишь, какой рачительный домовой у тебя, Лексей Григорьич! — уважительно пропел Касьянушка. — Все-то он знает, обо всем-то он позаботится. Что ж, Лексей Григорьич, доброго здоровьичка тебе да скатерочкой мягкой-гладкой дорога!