Проклятие памяти - Джон Соул

– Грабители, – тихий голос раздался из густой тени под балконом, проходившим через весь фасад здания. – Грабители и убийцы.

Синтия застыла на месте.

– Кто это... кто здесь?

– О, Боже, – услышала она рядом шепот дочери. – Это Алекс, ма. Это Алекс...

– Тихо, – шепнула ей Синтия. – Только не говори ничего. Все будет в порядке. – Громким, ровным голосом она произнесла: – Кто там? Это ты, Алекс?

Шагнув вперед из тени, Алекс вскинул ружье.

– Soy mim, – прошептал он. – Soy Alejandro.

По лицу его текла кровь из порезов, которые оставили осколки стекла, алые капли падали на рубашку, но боли он, как видно, не чувствовал. Он снова шагнул вперед и повел в сторону дулом ружья.

– Туда, – он говорил по-прежнему шепотом. – Вон к той стене.

– Делай все, что он говорит, – шепнула Синтия дочери. – Не спорь с ним, и все кончится нормально...

– Мама, но он маньяк!

– Тихо! Ни слова, и делай, что он сказал. – Минуту, которая показалась ей вечностью, она ждала, пока Кэролайн подойдет к стене, молясь про себя, чтобы она не бросилась бежать к машине или к воротам. Затем, медленно, сама подошла к Кэролайн и встала рядом, взяв ее за руку.

– Главное – не спорить с ним, – шепнула она. – Если мы будем слушаться его, он ничего нам не сделает.

Держа Кэролайн за руку, чтобы та не отставала от нее, Синтия начала осторожно продвигаться к воротам.

– В чем дело, Алекс? – спросила она, чтобы отвлечь его внимание. – Что тебе от нас нужно?

– Venganza, – тем же шепотом ответил Алекс. – Venganza para mi familia.

– Месть? За твою семью?!

– Si. – Алекс шагнул к воротам, отрезая им путь к отступлению.

Стена была совсем такой, как в тот самый день, хотя они замазали дыры от пуль и смыли со штукатурки кровь его близких. Но для него это все осталось – он видел выбоины и алые пятна так же ясно, как в день смерти сестер и матери.

Теперь настал его день.

Он подумал – сможет ли эта женщина встретить смерть так же храбро, как его мать, сможет ли крикнуть ему проклятие в последнюю секунду собственной жизни.

Нет, не сможет. Гринго – они совсем другие.

Она умрет, как и все они, умоляя его о пощаде. И она уже начала...

– Но за что, Алекс? – услышал он ее голос. – Разве мы что-нибудь тебе сделали?

Разве сделали вам что-нибудь мои мать и сестры, которых убили ваши солдаты у этой самой стены? Но он не задал этого вопроса. Сейчас – не время спрашивать.

Наступил час расплаты...

Он нажал на курок. В уши ударил грохот, лицо женщины превратилось в кровавую маску, а брызнувшая на стену кровь, смыла кровь его близких. Колени женщины подогнулись, и она медленно осела на землю – совсем как в тот самый день...

Двор заполнил пронзительный крик ее дочери.

Нажимая на курок второй раз, Алекс подумал – двор навсегда останется таким, как тогда, кровь его родных вечно будет на этих стенах, а кровь гринго смешается с пылью, уйдет в ту землю, которую они отняли...

Свернув на Гасиенда-драйв, Хосе Карильо сбросил скорость, слушая, как сердито чихает мотор его грузовичка. Ладно – только бы эта развалюха продержалась то время, пока он будет работать на этих Эвансов. На деньги, которые они ему заплатят, он сможет купить себе новый грузовик. Сегодня, однако, первый день, а он опоздал – не дай Бог, потеряет, еще не получив, такое классное место. Он прибавил газу, и машина, закашляв, нехотя поползла вверх по склону холма.

Потом он вспоминал – именно перед последним поворотом он увидел этого парня, бредущего по обочине с громадным ружьем в руке, рубашка и лицо – в крови. Затормозив, он высунулся и окликнул его. Парень, казалось, его не слышал. Хосе позвал громче, парень повернул голову в его сторону.

– С тобой все в порядке? – спросил Хосе. – Может, тебе какая-нибудь помощь нужна?

Несколько секунд парень в упор смотрел на него, затем отрицательно мотнул головой и, отвернувшись, зашагал по дороге. Наблюдая за ним, Хосе увидел, как, пройдя еще несколько домов, парень исчез за воротами в высокой белой стене, с которой – Хосе как садовник сразу заметил – кто-то недавно срезал роскошные виноградные лозы. Задумчиво покачав головой, Хосе с силой нажал на газ. Он и так опаздывал.

Въехав во двор, он сразу увидел алые пятна на южной стене и на земле, а у стены – два окровавленных женских трупа.

– Иисус, Мария и святой Иосиф... – пробормотал садовник, чувствуя, как к горлу подступает горячий ком. Выскочив из машины, он кинулся в дом. Еще бы знать, где телефон в домах этих гринго...

Алекс разглядывал себя в зеркало. Из глубокого пореза над правым глазом все еще текла кровь, рубашка высохла, стала бурой и жесткой.

Проверив магазин ружья, он удовлетворенно кивнул. Три из пяти патронов он уже израсходовал. Два оставшихся – вот они, поблескивают в своих гнездах.

И хотя память почти не сохранила происшедшее, он помнил, в каком именно месте голоса снова начали шептать ему по-испански, помнил он, и где они его оставили.

Услышал он их на склоне холма рядом с большой гасиендой, сидя там, он вспоминал рассказы Марии Торрес о давно минувших днях.

А перестали они шептать, когда он уже уходил с гасиенды и в воздухе сильно пахло порохом, по лицу его текла кровь, и хотя все тело болело, сердце его оставалось по-прежнему бесчувственно-пустым.

Пустым и холодным.

Но он знал – ночью ему снова приснится сон, и он увидит все, что случилось днем, и будет снова разрываться от той нестерпимой, неведомой боли, которую другие люди называют чувствами.

Но это будет в последний раз, потому что теперь он знал, откуда приходит к нему эта боль, и знал, как с этим справиться.

И еще он знал – он, Алекс Лонсдейл, не имеет никакого отношения к происшедшему.

Того, кто все это совершил, зовут Алехандро де Мелендес-и-Руис. Это он превратил его жизнь в цепочку кошмаров, это он не дает ему уснуть по ночам.

Значит, Алехандро надо убить. У Алекса просто нет другого выхода.

Алекс сменил рубашку, порез на лбу можно и не заклеивать.

Взяв ружье, он спустился вниз, вошел в кухню, пошарив в нижнем ящике, без труда отыскал комплект запасных ключей от машины.

Он уже выезжал из ворот, когда мимо их дома, завывая сиреной и сверкая бело-синей мигалкой, пронеслась патрульная машина полиции.

Он знал, куда они едут, и знал, что именно обнаружат сидящие в машине, когда приедут туда. Поехать за ними и изложить свою версию случившегося... Алекс резко вывернул руль, и машина рванулась в противоположную сторону.

Голова вдруг стала ясной, мысли были словно отлиты из прозрачного хрусталя. Сейчас вниз, потом по центральной улице через город, а дальше – прямо по шоссе. Через полчаса он уже будет в Пало Альто.