...Имя сей звезде Чернобыль - Алесь Адамович

…Задача: чтобы война, военное занятие людей, убийство вызывали отвращение в зрителе. Вся жестокость [в фильме «Иди и смотри»] — чтобы вызвать отвращение к кровопролитию.

Физики сделали бомбу, политики ее быстро приспос/обили/ к своим делам. И когда поняли, что это такое. Мы сделали работу за дьявола!

Сегодня уже политикам приходится часто это повторять, когда понимают; что такое оружие ядер/ное/. Мы сделали раб/оту/ за дьявола!

Война и лит/ература/: проблемы нового мышления. У каждого народа, страны — свои проблемы. Но и их решение — из общего положения. Нет безопасности для себя. Нет чистого воздуха — для себя. И чистой воды… И… И…

Смертность человечества — соверш/енно/ иное мирочувствование.

…И яснее стало чувство: не только физики-химики, но и мы, гуманитарии, ответств/енны/, как используют нас.

Сегодня это: старое мышление — это не личный изъян, это — вина за содействие силам, актив/ным/ или инертным, волокущим мир в пропасть.

Вот так хочу поставить вопрос: вина!

В политике: безопасность лишь для себя — опас/ная/ иллюзия.

В социал/ьных/ науках: история для себя, для своей системы и отриц/ание/ будущего для других.

Генофонд, нац/иональное/ многообразие — условие будущего. Почему надо думать, что человеч/еству/ легче будет двиг/аться/ в будущее (а не к вырожд/ению/ и гибели), когда у него все пути сойдутся в узком тоннеле одной лишь социал/ьной/ структуры?

Почему не предположить, что через какое-то время человечеству/ понадобятся несколько истоков, ростков и пр. для рождения новых структур?

В лит/ературе/, (иск/усстве/): новый гуманизм. Отказ от арифметич/еского/ — полный. Невозмож/но/ больше: погибнет млн., счастье придет к млр.! Ну, 100 — можно? Ну, а единица.

Убить человека и убить человеч/ество/ — опасно сблизилось, сошлось.

Полное отриц/ание/убийства, как решения истор/ических/ задач. И социальных.

А тем более — войны.

И соответ/ственно/ — милитаризма.

Новое мышл/ение/…Некот/орых/ завораживает слово: но в о е. Как в 20-е годы — новое искусство. На самом деле — лишь из всего богатства историч/еского/ мышл/ения/ и памяти, но переоцененной. И тут значение имеет уже не наближенность к нам во времени. Бывает и так, что — наоборот.

Если враг не сдается… и — не делай другому, чего… Дело прочно, когда под ним струится кровь…

И: не убий!.. От не убий человека до не убий человечество.

Ну, а практика. Инерция старого мышления. И она — не просто беда. Она в усл/овиях/ ядер/ной/ эры — вина писателя, лит/ературы/. Тем более, что за ней — историч/еская/ вина поэтизации войны. Которую надо искупать.

Толстой: люди воюют, торгуют. И решают: что такое добро, а что зло.

И еще сегодня, а как это решать в условиях, когда может наступить, говоря сл/овами/ Залыгина — «ничего». Ни зла, ни добра — не будет, кому решать.

…Что добро, что зло — в услов/иях/ глобальных пробл/ем/ экологич/еских/ и «военных».

…Но в условиях, когда возникло «ничего». Не помериться талантом, не сия суета, а именно: перепроверить прошлое богатство мыслей этим «ничего».

Новое мышл/ение/ — это и новое чувство — литературы/. Новая степ/ень/ честности — о судьбе человеч/ества/.

Даже Сталин призвал религию в годы войны — спасать страну.

А тут всю планету — почему ее надо отталкивать?

Смотришь в бездну — она в тебя.

Мы — око материи.

Но она нам глаза в глаза! В/еликий/ Драмат/ург/.

Про СОИ и ее отца Рейгана на Западе гов/орят/ снисходительно, иронически: ну, мол, спятил старикашка, не отнимайте игрушку, не обращайте внимания и давайте договариваться о ракетах наземных, средних и пр.

«Он всё равно не отдаст, не откажется, чудак этакий!»…

Это — как у Мрожека[156], старый маразматик ходит по сцене с «дубальтоўкай», целится, люди хотят отнять, а два дебила — «усовестить» стараются всех:

— Дядэк хцэ стшелить!

«Хцэ» и всё тебе!

Нам не хватает воображ/ения/: идти от того, будто уже свершилось, а потом открутка, и вот мы теперь (не мы, а Рейган и Горб/ачев/) обсуждают снова.

Как быстро договорились бы. Как при нападении марсиан.

У меня ощущение, что Горб/ачев/ именно так и видит, оттого драматич/еская/ сцена после переговоров.

А Рейкьявик Рейгана.

Аксиома нашей эпохи: ядер/ную/ войну нельзя вести, в ней нельзя добиться победы.

Это не Ив. Ив. псих/ология/, а феномен мировой — бункерной/ психол/огии/. 10 [человек останутся в живых], да. Но в число 10 легко включить и свою драгоценную особу, не грубо прямо, но есть в нас этакий механизм подсознания.

Бункеры Бункеровичи нормой считают бункерное мышление. Потому-то не отводят глаза. А то, что происходит, для них — аномалия. Дискомфорт, желание и готовн/ость/ на старые рельсы.

…Надо быть Дост/оевским/, чтобы в 19 в. заболеть мыслью о гибели человечества. Сегодня этим заболеть — надо немного совести и чувствительности…

Мы сделали работу за дьявола — [сказал американский физик-ядерщик] Роберт Оппенгеймер в конце жизни. Физики часто для политиков и за политиков. Но и политики — за еще большего дьявола.

Рейк/ьявик/ — драма человечества. И драма человеческая. Да, я гов/орю/ о непосред/ственных/ участниках переговоров. Когда-нибудь об этой драме напишут романы или трагедии.

Да, драма.

1987

Индия. 14.1.1987 г.

Весь мир — мой дом, все люди — мои друзья. (Санскрит).

Как теория пересел/ения/ душ реализуется, когда ничего живого не останется, во что можно было бы переселиться?

И думаешь: это ценности всех, человечества, и правильно бы было внушать, внушать: уничтожишь свое в США, в СССР и пр., и пр., если начнете. Свое! Везде твое!

Ненасилие должно быть основой жизни человечества — Делий/ская/ деклар/ация/.

Собраться бы представителям разных мировоззрений (религиозных: христ/ианских/, ислам, индуизм и пр.), (светских: марксист/ских/, бурж/уазных/ и пр. философий), но не для того, чтобы переманивать в свою веру, истину, и не ради интеграции даже, а чтобы каждый задумался, а что должно в тебе (твоем) измениться перед лицом общей ядер/ной/ угрозы. Ясно, что ни одно мировоззр/ение/ не было готово к этому факту, не все и теперь его включили в себя.

Так вот — включить, прилюдно осознать и переосмыслить.

Дели. 26 янв. 87 г.

Впервые — страх (перед войной) морален, а храбрость — аморальна.

…Видишь по телевид/ению/ все военные игры. Живет субконтинент собств/енной/ враждой и делами. О бомбе-катастрофе мыслить трудно, когда близлежащие проблемы.

Да нет, ценить непрерывность жизни, не перетянуть бы, не перенапрячь, а то ведь сама нить жизни оборвется.

…Утопии — однообразие. Жизненность в многообразии.

Америка — ведь это тоже утопия, к/отор/ую навязывают всем. Хотя чисто природ/ных/ ресурсов на Земле не хватит, если не все, а десятка два стран пошли бы этим путем.

А рвутся, вот и Азия. Оружие, промышленность, давление на эколог/ическую/ среду.

Поспешай, поспешай, а то соседи (региональные) задавят.

Тоже проблема.

Не только сверхдержавы, но вот это сопернич/ество/, к/отор/ое подогревается соперничеством сверхблоков.

Право на разнообразие и на промышл/енную/ «отсталость» (т. е. остаться прежней, аграрной) — эта вещи взаимозависимы.

Но нет, страх перед соседями гонит, гонит в ряды тех, кто уже созрел для Суд/ного/ Дня.

Дать бы, дать третьему миру возможность сохранить свою филос/офию/, культ/уру/, свою природную нетронутость и, главное, варианты социального развития, чтобы не рвались, не спешли в две Глав/ные/ шеренги-колонны!

Это как генофонд сохранить. А кто знает, не придется потом возвращаться, чтобы найти-подобрать то, что потеряли навсегда «большие»? Обратятся к «малым», а те тоже уже потеряли — в погоне за «мощью», промьппл/енностью/, оружием.

Создавая себе будущее (в науке убийств), молодые любители интересной физики будущего лишают человечество.

О терроризме науки по отношению к человечеству.

…Сколько их, молодых и не молодых, гениальных и не очень, тщеславно выстраивающих через науку свое будущее и одновременно лишающих надежд на это будущее всё человечество.

…Цинично добиваются нужных ассигнований. Им просто выгодно, чтобы другая сторона тоже продвинулась на этом направлении, можно поприжать администрации, потребовать новых вложений. Как военные давят на науку — общеизвестно. Как промышленники — тоже. Политики — не секрет.

Но что же получается: и ученые (некоторы) со своей стороны на всех их. Если взывать к совести их, можно услышать: Причем тут совесть? Это всего лишь интересная физика!