Дух и прах - Розмари Клемент-Мур

– Неприятности, – прошептала я в ответ. – И станет еще хуже, если я не пойму, что со всем этим делать. У Карсона был план, но Магуайр сейчас все перевернул с ног на голову.

– Боже, да они стоят друг друга.

– Заткнись, Тейлор. Ты себе даже не представляешь.

Я неотрывно наблюдала за Карсоном, спрятавшим внутреннее напряжение за невозмутимым внешним видом.

– Если сможешь освободиться, – пробормотала я Тейлору, – уноси ноги.

Он рассмеялся – по-настоящему рассмеялся:

– Ты меня вообще знаешь?

Ладно. Мы оба не из тех, кто убегает от проблем.

Я пыталась усмотреть в Карсоне признаки готовности к действию. И по той же причине наблюдала за Шакалом. А надо было приглядывать за Алексис.

Не следовало забывать, что она тоже должна носить метку Шакала.

Внезапно воздух прорезала призрачная энергия, и Магуайр взмыл в воздух. Движением руки Алексис впечатала его в каменную стену, с которой посыпался дождь из камешков и пыли. Крепкое, как дуб, тело упало на пол, послышался треск ломающихся костей, и больше Магуайр не пошевелился.

Все остальные тоже застыли и потрясенно наблюдали, как Алексис осторожно пересекла созданные ею руины, наклонилась над отцом и сунула руку в его пиджак. А когда выпрямилась, то сжимала в ладони маленький стеклянный пузырек. Внутри я разглядела слабое пламя женской души.

Шакал разразился хохотом. Рядом в смятении зашевелилось Братство, не зная, на чью сторону встать в этом мятеже.

Алексис ни на кого не обращала внимания. С вызывающей дрожь расторопностью она схватила один из музейных инструментов, положила на алтарь хрупкий пузырек, занесла над ним древний молоток и приказала:

– Покорись мне, Карсон. Или я скормлю Шакалу твою мамочку.

– Нет, Алексис. – Ярость стажера наконец прорвалась наружу, хоть он и пытался сдержаться, стискивая кулаки. – Отпусти ее, и тогда я покорюсь.

Я отвела от них взгляд и посмотрела на Шакала, жадно следившего за развитием событий. Если Алексис освободит душу, он все равно ее заберет.

– Прекратите вы оба! – закричала я. В моей семье рано учишься разруливать жуткие ссоры между родственниками. – Никто ничего не получит, пока я не освобожу Шакала. Так что заткнитесь и отпустите меня.

– Развяжите ее, – приказала Алексис членам Братства. – Но хорошенько держите ее приятеля.

Невзирая на растерянность, миньоны не рискнули игнорировать приказы. Они распустили связывающие нас с Тейлором веревки и подняли обоих на ноги.

– А теперь, – сказала Алексис, все еще держа молоток над пузырьком, – освободи Шакала из пут и закончи ритуал.

Я потерла запястья, разгоняя по рукам кровь, и нашла глазами Карсона. Наконец-то – наконец-то! – он посмотрел на меня в ответ. Бросив едва уловимый взгляд на Алексис, он кивнул мне, мол, давай, все образуется.

Как, во имя гигантского золотого ключа Святого Петра, все образуется?

– Достаточно проволочек, – вновь вернул внимание собравшихся к себе Шакал. Как Алексис не понимала, что он позволил ей закатить эту истерику? Его образ светился мощью. Как она собиралась управлять им, когда они окажутся связанными?

– Колдуй, ведьма, – обратился ко мне Шакал, и я не стала его поправлять. – Играй свою роль, и я сохраню всем вам жизнь, которую вы посвятите служению мне.

Ноги подкашивались, но я держалась.

– Ладно. Давайте начнем. Покажи мне свое тату.

– Зачем? – подозрительно спросила Алексис.

«Затем, чтобы ты опустила молоток и отвалила от матери Карсона». Вслух же я сказала:

– Чтобы сосредоточиться на том месте, где вас с Шакалом однажды уже связали. Я не хочу, чтобы что-нибудь пошло не так.

Она раздраженно выдохнула, но закатала рукав, выставляя напоказ аккуратные чернильные завитушки на руке, прямо под локтем.

– Не облажайся, – предупредила Алексис. – Или оба твои парня пожалеют, что появились на свет.

Наверное, еще возможно все исправить. Я не смогу отослать Шакала за Завесу, пока не отвяжу его от здания. Но если все очень, очень хорошо рассчитаю…

– Хватит медлить, – разозлился Шакал. Затем обратился к Братству: – Вдохновите ее как-нибудь.

Изданный Тейлором стон, когда кулак одного из братьев пришелся ему по почке, вдохновил меня лучше всего. С Шакалом по правую сторону и древним алтарем со стоявшими за ним Магуайрами – по левую, я закрыла глаза, сосредоточилась и позволила экстрасенсорному гулу здания проникнуть в мое тело сквозь камни.

Мелодия оказалась настолько фальшивой, что сердце болело. Некогда идеально отлаженный оркестр теней и духов, призрачных отголосков и постоянных призраков сейчас напоминал нестройную какофонию в исполнении какой-нибудь гаражной группы.

Украденная магия Шакала осквернила эту музыку, а его попытки освободиться только больше ей навредили, запутывая удерживающие его нити. Я проникла сквозь узлы, развязывая их один за другим, и пыталась не прислушиваться к предупреждениям теней.

Когда остался последний узел, я отдала им приказ: «По моему сигналу передайте Карсону, чтоб вызывал Завесу».

Затем чуть-чуть приоткрыла глаза – проверить, получит ли стажер сообщение. Я очень надеялась, что позаимствованная у меня способность все еще действует. Наши взгляды на короткое мгновение встретились. Ура! Шанс есть.

«Пора». Завеса мгновенно возникла. Я порвала последний узел и из всех распущенных нитей здания соорудила стрелу, которую от всей души и со всей силой послала в портал навстречу вечности.

Шакал взревел, образ его пошел трещинами и исказился, его понесло к Завесе, но тут он налетел на статую черного шакала, которая некогда покоилась с его костями. Я забыла о том единственном узле, что затянула сама смерть.

Я мысленно его разорвала, но момент был упущен, и Шакал успел сориентироваться. Ему удалось взять под контроль траекторию своего пути, и он врезался в Карсона, заставив того упасть на колени.

Стажер с криком схватился за плечо, задрожав так, будто в него угодила настоящая стрела. Грудь его тяжело вздымалась, пока он дышал, превозмогая боль или давление, а затем… затих.

– Карсон? – окликнула я, когда он так и не пошевелился.

– Ага, – тяжело выдавил он, – я здесь.

– А Шакал? – прошептала я, почти опасаясь узнать правду.

Стажер снял рубашку через голову. На спине, повыше лопатки, была татуировка шакала. В отличие от скупого силуэта у Джонсона и девчоночьих завитушек у Алексис, этот рисунок имел свою особенность: он будто двигался, обнажая зубы в волчьем насмешливом оскале.

Не «будто». В свете факелов глаза нарисованного шакала светились торжеством.