Сыны Амарида - Дэвид Коу

Народ слушал, осторожно поглядывая на обоих магов. Высказанная возможность чрезвычайно их обеспокоила.

- Уведите его! - приказал Сартол. - Он смущает и пугает вас, стараясь отвлечь от своего предательства! Не позволяйте ему этого! Да, казненные совершили немало преступлений, но это все длилось долго, и, возможно, они пересекали страну верхом. Но сейчас бояться вам нечего: маги мертвы.

Даже Бадену это показалось разумным. Более разумным, догадался Баден, чем то может быть на самом деле. И потом, с пятнами крови на лице он наверняка выглядел безумцем.

- Уведите его, и позаботимся о раненых. Бадена снова потащили в тюрьму, и он испробовал последнее средство:

- Это были не маги!

- О чем ты? - нетерпеливо спросил Сартол. - Конечно же, это были маги. Предатели, конечно, но посмотри на их плащи и птиц...

- Да, знаю. И цериллы. Но это еще не все свидетельства. - Баден окинул взглядом толпу и заговорил громче, чтобы все услышали. - Вы видели сражение и знаете, что я прав. Даже когда я убил их птиц, их силы сохранились.

Воцарилась тишина, потом некоторые закивали.

- Это правда, - сказала одна женщина, и другая подтвердила, что тоже это видела.

Баден взглянул на Сартола:

- Значит, они не связаны с Волшебной Силой!

Сартол молча ответил ему взглядом; он явно задумался.

- Может, ты и прав, - признал он. - Но какой бы силой они ни пользовались, они напали на этих людей, а ты пытался их защитить.

Красавец Магистр помолчал, позволяя всем оценить его аргументы. Лица людей стали жестче.

- Отведите его в тюрьму, - снова приказал Сартол, отворачиваясь и направляясь к обугленным руинам. - Довольно он выказывал свое лицемерие.

Бадена поволокли в тюрьму, и он понял, что на этот раз его стражей ничто не остановит.

Тюрьма находилась невдалеке от того места, где лежали трупы незнакомцев. Это было приземистое глинобитное сооружение, - словом, обыкновенная тюрьма. Узкие окна были зарешечены. В прихожей стоял простой стол и несколько стульев. Камер было восемь, по четыре с каждой стороны узкого коридора; от прихожей их отделяла толстая стена. В первой камере с правой стороны пахло вином и блевотиной и спал потрепанного вида молодой человек. Бадена заперли в камере напротив; те, кто его привел, ушли в привратницкую; оттуда доносился их тихий разговор. Время от времени они возвращались проверить, как там он, но это случалось нечасто. Из их разговора Баден понял, что местные стражи порядка были убиты во время погрома, и эти люди заменяли их до прихода Сартола.

Камера была маленькой, но на удивление чистой. Баден лег на жесткий тюфяк и принялся вспоминать, что произошло после появления Сартола. Он был уверен, что незнакомец в плаще узнал Сартола и собирался ему что-то сказать. А это могло означать лишь то, что Сартол предал Орден. Но у Бадена возникли подобные подозрения еще во время их странного разговора прошлой ночью. Теперь же больше всего его беспокоили люди, которых убил Сартол, и источник их силы. Очевидно, если птицы не помогали и не мешали им распоряжаться огнем, это были не маги. А раз это так, и представить себе невозможно, кто они и откуда.

Он долго размышлял об этом, пока не заснул. Его разбудил шум в привратницкой; знакомый, хотя и неизвестно откуда взявшийся здесь голос угрожал его стражам.

Измученный путешествием и еще не вполне оправившийся от ран, он проспал дольше, чем рассчитывал, и проснулся только от грохота копыт коней Сартола и Бадена. Солнце уже взошло, и Оррису пришлось подождать несколько минут, пока Магистры не скроются из виду, и только потом отправиться в путь. Хорошо еще, они не заметили его лошади, стоящей неподалеку. Приходилось держаться на безопасном расстоянии, и, как только Магистры появлялись в зоне видимости, он придерживал коня. Где-то через час, подъехав к Мориандралу, он принял дополнительные меры предосторожности: пересек реку, чтобы ее шум заглушил топот копыт.

До самого вечера он следовал за ними. В этот день было легче, чем раньше: раны заживали. Время сделало для него то, чего он не смог сделать сам, и только не заглушило тоску по Пордату.

Он собирался преследовать их до Леса Тобина и там расправиться с ними. Но тут он увидел вдалеке алые вспышки, немедленно сообразил, что это такое, и, прикрыв церилл, поскакал вперед, едва не обогнав Сартола. Только резвость коней Магистров и неподдельная спешка Бадена не позволили Оррису попросту примчаться в деревню, нарушив намеченный план. Строго говоря, он и не был уверен, что сможет нагнать Бадена, если решит сделать это. Поэтому он решил скрыть факт своего присутствия еще на некоторое время и посмотреть, как поступит Баден, прежде чем он пожертвует своим единственным преимуществом - анонимностью. Кроме того, он прекрасно понимал, что едва ли может в сложившейся ситуации самостоятельно предотвратить нападение.

Он прискакал на площадь после того, как Баден убил двух черных птиц, и едва не закричал, чтобы предупредить Магистра, когда увидел, что двое магов (или кем там еще они были) остались после этого в полной силе. И с удивлением и глубоким интересом он принялся наблюдать за действиями подоспевшего Сартола. Не знай он о предательстве Сартола, уж точно решил бы, что Баден пытается защитить преступников.

Но Оррис видел, что один из незнакомцев узнал Сартола и собрался с ним заговорить. Его не меньше, чем Бадена, возмутило, что Магистр учинил расправу безо всякого допроса. И тут Оррису пришло в голову, что он, возможно, слишком скоропалительно обвинил Бадена в измене. Против Сартола были слишком явные и страшные свидетельства, против Бадена - нет. Правда, они с Баденом не слишком ладили и тот уж очень усердно добивался этой злосчастной поездки, но само по себе это еще не свидетельствовало о его неверности Ордену. С другой стороны, то, что Транн неколебимо верил в своего друга, было немаловажно. Впрочем, как и сохранившиеся в памяти самого Орриса слова Бадена, произнесенные после того, как в Великом Зале было выбито оконное стекло: "Если здесь среди нас присутствует предатель, пусть он услышит: я найду тебя и уничтожу, чего бы мне это ни стоило".

Оррис считал себя, по крайней мере до гибели Пордата, сильным магом, и запугать его было непросто. Однако в тот день он был поражен выражением худого лица Магистра, произносящего угрозу. Покинув рощу, он постарался забыть об этом, иначе как можно было считать Бадена предателем? Но этой ночью, глядя, как Баден бился за свою жизнь с этими странными магами и их птицами, а потом противостоял Сартолу, Оррис усомнился в собственных подозрениях. Это было совершенно незнакомое чувство - сомнение в себе, нерешительность. Но со времени гибели Пордата его не раз поражала сложность и запутанность собственных чувств.