Грешные намерения - Элизабет Хойт

Король, услышав это, нахмурился, ибо Мег начинала ему очень нравиться. Но как бы он ни спорил, Мег держалась твердо: завтра она отправится познавать мир.

Это привело короля в дурное расположение духа, и до конца этого удивительного пира он был ужасно с ней резок. Мег же была весела и не обращала внимания на насмешливые замечания короля.

«Король Ледяное Сердце»

Сначала пошел слабый дождик. Он падал на землю мягко и нежно, как поцелуй матери, прикасающейся к спящему ребенку. Темперанс не замечала падавших капель, пока от них не зашипело пламя. И тогда все собравшиеся облака раскрылись, и дождь водопадом хлынул на землю, капли были так велики и тяжелы, что рикошетом отскакивали от булыжной мостовой. Пламя не сдавалось, оно шипело и с отвращением отплевывалось, огромные столпы пара поднимались к небу. Но дождь оказался сильнее и упорнее, и пламя начало затухать.

И тут из облаков пара вышел человек в развевающемся плаще, прихрамывая, но уверенно держась на ногах.

Темперанс вскочила, крик застрял у нее в горле. Серебряные волосы потемнели от дыма, но это был он. Это был Кэр. Она вырвалась из рук Уинтера и побежала, скользя по мокрой мостовой, ничего не видя из-за дождя и собственных слез, туда, куда звало ее сердце. Из-под плаща Кэра выскочила черная, с опаленной шерстью, кошка и бросилась прямо к Мэри Уитсон.

Кэр кашлянул.

— Ненавижу кошек. Темперанс зарыдала.

Он схватил ее и, прижимая к себе, целовал пахнущими дымом губами, прямо под дождем, на глазах у всех собравшихся.

— Я люблю тебя, — рыдала она, ощупывая его лицо, волосы, грудь, стараясь убедиться, что он цел. — Я люблю тебя, я подумала, что ты погиб. Я не вынесла бы этого.

— Ради тебя я прошел бы сквозь пламя, — прохрипел он. — Ради тебя я уже прошел сквозь пламя.

Она задохнулась, пытаясь рассмеяться, а он целовал ее сухими, пахнувшими дымом и огнем губами, и она никогда не знала более чудесного вкуса, потому что Кэр был жив.

Он был жив.

Он прервал свои поцелуи и прижался лбом к ее лбу.

— Я люблю тебя Темперанс Дьюз, люблю больше жизни. Она закрыла ему рот поцелуем, на этот раз с нежностью, пытаясь передать ему губами все свои чувства.

— Гм. — Кто-то кашлянул рядом с ними.

Лазарус оторвался от ее губ только на мгновение, чтобы спросить:

— Да, матушка?

Темперанс оглянулась. Леди Кэр стояла рядом с ними, ее элегантная белая прическа была чуть прикрыта камзолом, который держал над ее головой дрожавший от холода кавалер.

— Кэр, — шепнула Темперанс.

— Он поднял голову и посмотрел на мать.

— В чем дело?

— Ты выставляешь себя на всеобщее обозрение, — сказала леди Кэр, — а дети нуждаются во внимании, и еще эта безумная женщина. Годрик Сент-Джон говорит, что она подожгла дом и убила трех женщин.

— Ваша забота всегда так трогательна, — начал Кэр, но Темперанс ущипнула его за ухо. Он охнул и посмотрел на нее.

Боже, эти аристократы временами ведут себя как идиоты!

— Твоя мать так беспокоилась о тебе. Кэр удивленно поднял бровь.

— Я люблю тебя, Лазарус, — четко и уверенно произнесла леди Кэр. Но нижняя губа у нее дрожала. — Ты — мой сын. Может быть, я и не выражаю свою любовь, но это не значит, что я не люблю тебя.

Он повернулся и с удивлением посмотрел на мать. Вероятно, он еще долго бы смотрел на нее, если бы Темперанс снова не ущипнула его.

— Ох. — Он рассердился.

Она многозначительно приподняла бровь.

— Матушка, — Кэр наклонился и осторожно поцеловал мать в щеку, — однажды мудрая женщина сказала мне, что если не говорят о своей любви, то это совсем не значит, что ее не чувствуют.

Глаза леди Кэр наполнились слезами.

— Неужели ты меня тоже любишь? Лазарус чуть заметно усмехнулся:

— Должно быть, люблю.

— Я не думала, что ты прислушиваешься к моим словам.

— Каждое когда-либо произнесенное вами слово, — шепотом сказал Лазарус, — запечатлено в моем сердце.

Леди Кэр закрыла глаза, словно получала благословение.

Затем она открыла их.

— Да, все это хорошо. А что нам делать со всеми этими детьми?

Темперанс взглянула на дом. Пламя почти погасло, но от дома не осталось ничего, кроме дымящихся развалин. Только сейчас она поняла, что им некуда поместить двадцать семь детей. Этим утром она намеревалась найти попечителя приюта, но теперь у нее больше не было и самого приюта.

— Может быть, мы поместим их в моем городском доме? — неуверенно предложил Кэр.

Его мать фыркнула.

— В доме холостяка? Нет. Большинство разместится в моем доме, на время.

— Я тоже смогу найти место для нескольких. — К ним незаметно подошла леди Хироу. — У моего брата дом почти пустой.

— О, благодарю вас! — Темперанс просто не знала, как ответить на такое великодушие.

— Я могу помочь и заняться маленькими, — предложила Мэри Уитсон, у которой дрожала нижняя губа. — Пока не найду место для обучения.

Темперанс ласково положила руку на покрытые сажей волосы Мэри.

— А ты не хотела бы остаться в приюте и помогать нам? Глаза Мэри Уитсон засияли.

— Очень хотела бы, мэм.

— Хорошо. — Темперанс сдержала вновь подступившие к глазам слезы.

Леди Хироу улыбалась, глядя на них обеих. Ее золотисто-каштановые волосы намокли и рассыпались по плечам, и все же она оставалась величественной дочерью герцога.

— Когда вы устроитесь, я бы хотела обсудить строительство нового дома.

— И я, — сказала леди Кэр. Обе леди смерили друг друга взглядом.

— Дом будет побольше? — предположила леди Хироу.

— Определенно.

— С комнатой для игр?

— О, обязательно, — решительно ответила леди Кэр и улыбнулась молодой герцогине.

Казалось, они заключили какой-то негласный союз.

— Спасибо вам, — сказала ошарашенная Темперанс.

— Теперь тебя приняли в общество, — насмешливо прошептал ей на ухо Кэр. — Моя мать и леди Хироу занимаются твоими делами.

Но она не обратила внимания на его насмешку и от радости обняла его. У приюта теперь не одна, а две попечительницы!

— И если ты не против, я бы тоже хотел внести свою лепту в строительство приюта, — с неожиданным смущением сказал Кэр.

Темперанс взглянула на него и ответила:

— Спасибо. Для нас большая честь иметь такого попечителя.

Он поцеловал ее и вздохнул:

— Мне еще надо заняться этим. — Он кивнул в сторону Матери-утешительницы, которую с помощью двух лакеев удерживал Сент-Джон. — Ты остаешься здесь?

— Нет, — улыбнулась ему Темперанс. Он вздохнул.

— Извините нас, матушка, миледи. — Он коротко поклонился обеим дамам.