Обречён любить тебя - Яна Мелевич

ему показалось, будто на проекции мелькнула улыбка. Он вздрогнул, мысленно посчитав себя сумасшедшим.

— Я просто беспокоюсь за ваше психоэмоциональное состояние. Мне подобрать номера специалистов, которые могли бы решить вашу проблему?

Татошка закатил глаза и негромко фыркнул.

— Отлично, теперь мой компьютер считает, что мне нужна психушка.

— Всего лишь проработка болезненных воспоминаний с психотерапевтом, — скромно уточнил искусственный интеллект.

Некоторое время они молчали, продолжал фоном греметь голос ведущей из свернутого окна с видео и раздражать барабанные перепонки своими писками. В конце концов Татошка не выдержал, выключил шоу, с блаженством откинувшись на подушки. Очередной бессмысленный взгляд уткнулся в потолок, как все предыдущие дни после встречи с Донским и собственных обещаний.

Только две недели прошло, а Антон продолжал прятаться от всего мира в уютной норе детской спальни в квартире родителей, гладить кота и заниматься слежкой за девушкой, которая его вообще-то бросила. Или он ее. Черт ногу сломит в этих любовных перипетиях, когда сам Татошка даже не понимал своих чувств.

К тому же с каждым днем все сильнее нарастала ненависть к семье Канарейкиных благодаря его выходке. Каждое слово, произнесенное в клинике, разобрали по частям, провели целую экспертную оценку настроения собеседников. Блогеры, журналисты, ведущие грязных шоу, звезды, политики — все кому не лень обсуждали этот инцидент. Да что там, появление хештега «канарейка-убийца» во всех социальных сетях вызвало новую волну негодования общественности в сторону Татошки.

— Кажется, мне до конца дней стоит сидеть в комнате и не высовываться, — пробормотал Антон, в сотый раз просматривая ленту.

Комментарии к фотографиям пришлось закрыть, профили тоже. Несколько раз его почту пытались взломать, но здесь надо отдать должное новому цифровому компьютеру — безопасность у него была на высшем уровне. Даже от Белого кролика никаких вестей не поступало, а он вряд ли успокоился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Тук-тук, можно? — из приоткрытой двери в комнату проникла полоска света, затем появилась голова Алисы. Супруга Елисея неловко улыбнулась и осторожно вошла в спальню, держа в руке тарелку с чем-то воздушным, покрытым шоколадом с толчеными орехами.

— Решили закормить меня сладким до смерти? — невесело рассмеялся Антон, тем не менее отодвигаясь в сторону и позволяя Канарейкиной сесть рядом.

Алиса улыбнулась, с удобством устроилась на мягком матрасе, который сразу же подстроился под двух человек, и кровать вместе с ним изменила форму, став шире. Маленькая десертная ложка появилась перед глазами Татошки, а следом ему вручили тарелку с пирожным. Антон внимательно осмотрел десерт, насчитав ровно пять слоев: нежный бисквит сверху укрывал нежный шоколадный мусс, потом шла тонкая прослойка тягучей золотистой карамели. Еще один слой бисквита, поверх которого расположился пласт желе из черешни, и все это венчал тонкий диск из белого шоколада, посыпанный орехами.

— Это «Жандарм из Сан-Тропе» [1] с соленой карамелью и орехами, — улыбнулась Алиса, показывая пальцем на десерт. — Немного доработала известный рецепт. Кажется, вышло неплохо.

Сочетание ягод, шоколада, карамели с бисквитом, который просто таял во рту, создали невероятный взрыв восторга от одного-единственного укуса. Антон позволил себе на минуту просто наслаждаться крохотным кусочком, смакуя восхитительную сладость, легкую кислинку и остроту соленой карамели. Ореховая крошка приятно оседала на языке, добавляя ко всему прочему дополнительную гамму эмоций.

— Потрясающе, — похвалил Антон, не удержавшись от очередного кусочка. — Лиса точно на тебе экономит. Халявный кондитер под боком с авторскими рецептами. Поди в других местах с руками бы оторвали.

Мягкая улыбка пробежала по губам Алиса, и светлая прядь выбилась из скромного пучка, когда она громко рассмеялась от подобного предположения.

— Только ему не говори, иначе с ума сойдет, — хмыкнула Канарейкина и наклонилась, проговорив негромко: — Ревнивый, ужас просто. Задолбал звонками, пока я в Париже на курсах была. Чуть с потрохами не сожрал моего преподавателя в кулинарной школе. 

— Бедняжка. — ехидно ответил Татошка, облизывая ложку дочиста. — Как он пережил-то такой стресс.

— Ныл, звонил и снова ныл. Всю команду довел до истерики, у Галины до сих пор глаз дергается, — фыркнула Алиса, и они снова рассмеялись.

Ненавязчивое присутствие супруги старшего брата немного успокаивало расшалившиеся нервные клетки. Она не пыталась лезть ему в душу, не задавала вопросов и ни в чем не упрекала, хотя по лихорадочному блеску в голубых глазах Татошка уловил неугомонный костер девичьего любопытства. Собственно, у него тоже имелась парочка вопросов к Алисе, однако сказать их вслух — боялся.

Но когда-то надо начинать, потому, вздохнув полной грудью, Антон все-таки решился:

— Ты не знаешь… — пробормотал он, затем осекся и поймал очередной внимательный взгляд.

Алиса наклонила голову набок, не пытаясь прервать его или вытащить клещами продолжение. Просто ждала, пока Татошка закончит.

— Милана, — выдавил Канарейкин вместе с судорожным вздохом, и пальцы крепче сжали стеклянную тарелку с остатками десерта. — Она связывалась с кем-нибудь из вас? Что-нибудь говорила? Может, у нее проблемы?

Повисло неловкое молчание, за время которого Алиса несколько успела кашлянуть и поскрести коротким ногтем глянцевую поверхность шелковой наволочки. Антон терпеливо ждал, наблюдая за каждым движением жены Елисея, ее метаниями, попытками что-то сказать и беспрестанным покусыванием губ до красноты. Виноватый вид Канарейкиной заставил Татошку шумно втянуть носом воздух, готовясь к неприятным словам, что не замедлили последовать после мучительных минут тишины.

— Слушай, Тони, — начала Алиса, и ладонь прикоснулась к напрягшимся мышцам предплечья под кашемировой тканью джемпера.

— Ну? — не выдержал Канарейкин, вздрогнув от звона при ударе ложки о тарелку.

Алиса нервно облизнула пересохшие губы, убрала руку и отвела взгляд в сторону.

— Она просила передать, чтобы ты больше ей не звонил. Твой профиль и контакты занесены в черный список, поэтому у тебя никак не получится с ней связаться сейчас.

Вообще-то Антон такому отношению к себе не удивился, даже наоборот — принял с легким цинизмом и спокойствием. В конце концов, если собаку бесконечно пинать, то она перестает ластиться. Сравнение грубое, но очень уж подходило Милане с ее постоянной навязчивостью, регулярными визитами и непрошибаемой уверенность в том, что они обязательно будут вместе. Как в сказке или любовном романе. Тем более, расставание произошло на трагичной ноте: у Татошки депрессия, а у Миланы — обида и боль.

Пять лет — слишком большой срок для обычной пары. После такого люди либо расходятся навсегда, либо подают заявление на узаконивание отношений. Ни того, ни другого у Боярышниковой с Канарекйиным не вышло по-человечески.

— Знаешь, я волнуюсь за