Ревность - Диана Чемберлен

– Ты до сих пор полагаешь, что Тэсс отсутствует преднамеренно? – спросил Ивен.

Шон очистила свой кусочек сыра и отрицательно покачала головой. Это было бы слишком даже для Тэсс. Слишком безответственно. – Должно быть, с ней что-то случилось. – Она неожиданно для себя прониклась сочувствием к Тэсс.

– Позволь Робин и дальше считать Тэсс расчетливой сукой, – попросил Ивен. – Она еще успеет узнать, что мы здесь заброшены и позабыты.

– А что если так оно и есть?

– За нами кого-нибудь вышлют из питомника.

Шон мысленно прикинула, сколько времени понадобится для того, чтобы в питомнике спохватились и снарядили спасательную экспедицию. А как долго спасатели будут их разыскивать? Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств на это уйдет несколько недель.

Ивен поболтал немного с новой игрункой, затем он прокашлялся.

– Дэвид спрашивал меня, останемся ли мы друзьями после вашего развода. – Он не смотрел на Шон. Казалось, он поглощен созерцанием проволочной сетки клетки.

– Разумеется, вы останетесь друзьями. – Шон подумала о том, какое значение придавал Дэвид своим субботним встречам с Ивеном. Как-то он признался ей, что до Ивена у него не было настоящего друга, которому он мог бы довериться. С Ивеном Дэвид мог говорить обо всем. Шон знала об этом из первых рук: она не встречала ни одного человека, с которым было бы так легко разговаривать, как с Ивеном. – Я не вижу, каким образом развод может этому помешать.

Ивен покачал головой.

– Я думаю, может, – ответил он, на этот раз взглянув ей прямо в глаза. – Я думаю, развод изменит все наши взаимоотношения.

– О чем ты говоришь?

– Я много думал за последние несколько дней, поэтому я не хочу, чтобы ты отнеслась легкомысленно к тому, что я тебе сейчас скажу. – Он аккуратно положил свой кусочек сыра на пластиковый пакет и взял ее за руку. – Я люблю тебя. Это не новость, не так ли?

Шон покачала головой.

– Если ты разведешься, если ты станешь свободной, я сойду с ума. Я не могу себе представить, как буду с тобой работать, видеть тебя каждый день… и хотеть тебя… и знать, что вечером после работы тебя никто не ждет. И тогда, если ты встретишь кого-то другого, и я начну думать, что ты с ним… Ты понимаешь меня?

Она упрямо покачала головой. Шон не доверяла своему голосу и не отвечала, боясь расплакаться. Сейчас он скажет, что они не смогут работать вместе, что он эмоционально не сможет этого выдержать. Не бросит же он работу. Значит, уволиться придется ей?

– Я хочу на тебе жениться, – сказал он.

Шон начала смеяться; потом она поняла, что он не шутит. Ивен смотрел на ее руку, очевидно, обескураженный ее реакций.

– Ты это серьезно? – спросила Шон.

– Я знаю, что поначалу возникнет масса проблем… Поверь мне, я все обдумал. И вот сегодня ночью я представил себя шестидесятилетним: со мной Робин и пара взрослых детей, а я все еще хочу тебя. Я не могу этого допустить ни через шестьдесят лет, ни через год.

Шон охватило чувство нереальности происходящего, будто ей виделся давно знакомый сон. Ведь она всегда мечтала именно об этом: быть с Ивеном, спать с ним, открыто любить его…

– Я знаю, что поступаю недостойно по отношению к Робин. Она хороший человек, и я был бы удовлетворен общением с ней, если бы не встретил тебя. Я не могу находиться рядом с тобой и не дотрагиваться до тебя. Я не хочу возвращаться обратно в подполье, но не смогу удержаться от этого, если мы не поженимся.

– Вы с Робин отлично ладили с тех пор, как родилась Мелисса.

Шон видела, как потемнело его лицо при упоминании Мелиссы. Она поняла, что он продумал далеко не все. Воздушный дворец рассеялся на ветру. Ради Ивена она должна сыграть роль адвоката дьявола. Она не допустит, чтобы он принял решение, о котором впоследствии будет горько сожалеть.

– Не Робин будет той женщиной, которую ты бросишь, – тихо сказала она. И, конечно, не Мелисса. Если бы он как следует подумал о ребенке, он бы так с ней не говорил.

С минуту Ивен молчал.

– Мы могли бы что-нибудь придумать насчет Мелиссы. – Его голос звучал решительно, и Шон погладила его бороду тыльной стороной ладони.

– Сейчас не время принимать ответственные решения, Ивен. Робин здесь сама не своя. Никто из нас не сохранил ясности мысли. Все, что я знаю, – это то, что я собираюсь причинить боль Дэвиду и моим детям, и я не хочу присоединять к этому списку Робин и Мелиссу.

– Пообещай мне, что мы еще вернемся к этому разговору.

Шон кивнула головой. К сожалению этого ей избежать не удастся.

29

На следующее утро к ним в ловушку попалась еще одна молодая самка. Они ее измерили и взвесили, удовлетворенные тем, что она последняя. Шон видела, с каким облегчением вздохнул Ивен; она радовалась вместе с ним.

– Вернемся в лагерь, – предложил Ивен, закрепляя проволокой дверцу ловушку. – Я захватил с собой шампанского ради такого случая.

– Шампанское в десять утра? – На самом деле Шон была очарована этой идеей, хотя проснулась сегодня разбитой, с недомоганием в желудке. Всю ночь она думала об Ивене. Она дала волю фантазии. В ее мечтах отсутствовали шероховатости, присущие реальной жизни. Так никому не приходилось причинять боль, и их с Ивеном счастье ничем не омрачалось.

Вчера он ее удивил. С момента рождения Мелиссы он так бдительно сохранял дистанцию между ними, что Шон приучила себя к мысли о том, что ее влечение к нему перестало быть взаимным. Но здесь все переменилось. Он больше не держал оборону. Это доставляло Шон радость, но ей было жаль Ивена. Только тут стало ясно, каких усилий стоило ему сохранение дистанции. Насколько легче ему приходилось в Сан-Диего, где их совместная работа была упорядочена, где они возвращались по вечерам каждый к себе домой, к Робин и Дэвиду, где реально действовал пакт. В джунглях все выглядело иначе. Тут ничего нельзя было скрыть. Все становилось зримым, всплывало на поверхность.

Шон не могла допустить, чтобы ее интимные отношения с Ивеном вышли за рамки чистой фантазии. Это причинило бы вред слишком многим людям. Но где найти силы для сопротивления? Если он хотел ее и не скрывал более своих чувств, как могла она общаться с ним и не уступить ему? Этого она не могла себе представить. Видит Бог, она слишком слаба. Теперь она отчетливо это поняла. Он мельком посмотрит на нее в Пентагоне, и она тут же начнет снимать с себя одежду.

Теперь, возвращаясь в лагерь, Ивен обнимал ее за талию.

– Мы своего добились, Шон, – торжествовал он.

– Единственное, о чем я жалею, так это о том, что мы поймали не того самца.

Ивен прижал ее к себе.

– Ты слишком многого хочешь. Робин встретила их у костра.