Всё равно растаешь, принцесса (СИ) - Островская Ольга

Это должно меня радовать. Еще вчера я была уверена, что не хочу ни слышать его, ни видеть. От боли, которую он причинил мне своим обманом, хотелось кричать.

Как он мог? Я ведь доверилась. Я же хотела быть с ним, сказала ему об этом, полюбила… А он…

А он сказал, что должен мне рассказать что-то очень важное. Уже сейчас, когда эмоции немного утихли, я вспоминаю эти слова.

А еще помню, что улавливала от него, когда он открывал свои эмоции, сколько восхищения, нежности, привязанности, наслаждения от нашего общения и близости, сколько безумной страсти и даже обожания было в его чувствах. Помню все наши откровенные разговоры, его признания, постоянную заботу, искренний интерес ко всему, что я говорила и делала. То, как нам было хорошо вместе, чем бы мы не занимались. Как будто мы действительно созданы друг для друга.

Если постараться, я даже могу поставить себя на его место и попытаться понять, почему он не сказал о проклятии.

Сумела бы я на его месте сказать б этом? Будь я мужчиной, правителем, от которого все ожидают продолжения колдовского рода. И еще с таким тяжёлым прошлым, непризнанием отца… Не знаю. Не знаю.

К бесам. Нам нужно было поговорить. Я должна была дать ему время и возможность объяснить все, должна была расспросить подробнее, заставить открыться эмоционально, чтобы понять. Так должны поступать взрослые люди. А не бежать к папе под крыло, как глупая девчонка, неспособная принимать собственные решения. Я должна была сама разобраться, а не разрешать отцу снова решить всё за меня.

Конечно, отец поступил так, как он посчитал правильным. Но ведь он не знает настоящего Яна. Не знает, как между нами все было, как я хотела остаться, пока все это не произошло. Он приехал спасать дочь от похитителя. Откуда ему знать, что спасать уже не нужно. Ян для него до сих пор всё тот же похититель.

А я ведь думала, что знаю его, чувствую, понимаю. Неужели ошибалась? Неужели я так наивна?

— Наверное, ты видишь там что-то очень интересное, если так долго всматриваешься? — рядом появляется мама и тоже опирается на перила. Всматривается в ту же точку на горизонте, что и я.

Белый мех воротника очень красиво подчеркивает темно-шоколадный цвет ее волос. А румянец на щеках и сияющие золотистые глаза делают мою милую матушку настоящей юной красавицей. Как будто не она пятерых детей родила и шестерых воспитала.

— Как думаешь, если я попрошу отца развернуть корабль, он сильно разозлится? — спрашиваю тихо, вернувшись к ней.

— Зависит от того, зачем ты это сделаешь. И как подашь, — пожимает мама плечами. — Ты же знаешь своего отца. Ему нужны веские аргументы. А в этом случае очень веские. Он на твоего колдуна ужасно зол.

— А если я скажу, что всем сердцем люблю Яна? Что он обращался со мной чрезвычайно бережно и благородно, если не считать самого похищения, и показался мне идеально моим, когда мы познакомились поближе? И сейчас, не дав ему возможности хоть что-то объяснить толком, я чувствую себя безрассудной истерической, которая вместо того, чтобы головой думать, пошла на поводу своих взбудораженных эмоций. И я чувствую потребность выяснить все до конца.

− Не знаю, что скажет отец, но знаю, что скажу я. Когда мы приехали в замок ярга, твой Янгмар был ужасно напуган твоим исчезновением, он испытывал ужасную боль внутри. И эта боль была не о потере средства для снятия проклятия. Это был страх за очень близкого и важного человека. Любимого человека, если я хоть что-то соображаю в человеческих эмоциях, — замечает мама.

− Ты уловила его эмоции? — удивлённо таращусь я на нее.

− Конечно. А ты их не чувствовала? — удивленно смотрит на меня мама.

— Нет. То есть, обычно нет. Он закрылся от меня. Когда я призналась, что мне от его эмоций иногда бывает больно. Лишь несколько раз открывался по моей просьбе.

− То есть он очень просто и действенно решил твою проблему с чрезмерной чувствительностью, от которой ты так страдала, − даже не спрашивает, а констатирует она.

− Да. Я думала, он вообще закрылся, а значит, что только от меня.

Мы умолкаем на мгновение. И тут я слышу позади еще чьи-то шаги. Нас обоих обнимают руки отца.

— Вот вы где. На что смотрите? — спрашивает папа.

Вот он, удобный случай. Если не сейчас, то когда?

− На горизонт. Я думаю, что мне стоит вернуться и всё-таки поговорить с Янгмаром, — бросаюсь, как в водоворот с головой.

Отец за спиной буквально каменеет. А я разворачиваюсь и заглядываю ему в глаза.

− Я понимаю, как это выглядит. Понимаю, что ты очень зол на него. И я сама была очень зла. И когда он украл меня, и вчера. Но… мы были вместе не одну неделю. И мне показалось, что я встретила идеально своего мужчину. Благородного, сильного, заботливого, ответственного. Такого, с которым мне нравилось делиться своими мыслями, идеями, переживаниями, просто разговаривать, либо что-то вместе делать, с которым мне было очень хорошо. Я хотела остаться с ним, связать свою судьбу. Действительно хотела. И сказала ему об этом, а он признался, что должен кое-что рассказать мне, очень важное. Видимо, это было именно об этом проклятом проклятии, − выпаливаю на одном дыхании. Вижу, что отца мои аргументы пока никак не поколебали в его убеждениях, и прибегаю к более весомым: — Со мной Богиня разговаривала. Это она выбрала Яна для меня. И она видит мое будущее именно в Нагарде.

О том, что она видит меня еще и жрицей, я пока молчу, потому что не уверена, какое решение приму.

− Папа, пожалуйста. Дай ему шанс. Вас с мамой тоже Богиня свела, и вы уже вон столько лет счастливы вместе. То же у Тайрена и Рамины, у дяди Федерика с Анной. Разве это не доказательство, что Праматерь нашего мира замечательная сваха?

— Если ты хочешь вернуться, потому что этого она хочет… — хмуро ворчит папа.

— Нет. Я хочу вернуться, потому что люблю его. Очень сильно люблю. И именно поэтому вчера мне было так больно узнать про обман. Но сейчас я могу понять, почему он не сказал. Я знаю Янгмара. Знаю, что ему болит и какие бесы грызут душу. Знаю, какой он человек. Потому и готова выслушать его.

Отец немного смягчается и в его эмоциях появляется сомнение.

— Я думаю, что избранник нашей Софи действительно заслуживает еще одного шанса, — поддерживает меня мама. — Вспомни, как сам когда-то сказал кое-что, что заставило меня усомниться в нас, в тебе. Что было бы, если бы я не выслушала тебя потом? Кроме того, поставь себя на его место. Легко ли тебе было бы рассказать о таком проклятии девушке, не будучи уверенным, выбирает ли она тебя?

Мама, как обычно, попадает точно в цель.

А ведь действительно. Мог ли он сказать мне об этом проклятии, не имея полной уверенности, хочу ли я быть с ним? Обязать меня такой ответственностью. Чтобы потом думать, осталась я с ним из-за проклятия, или потому, что действительно хотела.

Возможно, я приписываю Янгмару мысли и мотивы, которых сама ожидаю от него, но это кажется достаточно логичным.

— Ладно, — говорит отец, заставив мое сердце счастливо встрепенуться. — Я не стану препятствовать ему, если он появится, чтобы поладить с тобой. Но сейчас поворачивать корабль не буду. Если он хочет вернуть тебя, пусть приезжает в Сэйнар и делает все, как полагается.

− Но отец, − восклицаю я в отчаянии.

— Я все сказал, — твердо отвечает он. И я понимаю, что убеждать его гиблое дело. Отец уже согласился на одну уступку и на этом все.

Всхлипнув, отворачиваюсь к поручням.

Как же так?

— А если он не приплывет? Если решит, что я не стану с ним разговаривать, — спрашиваю, чуть не плача.

— Если он действительно тебя хочет, приплывет, — отрезает папа.

— Мне кажется, папа в этом прав, — вдруг произносит мама, заставляя меня растерянно уставиться на нее. А я думала, что она на моей стороне. — Янгмар действительно приплывет. Собственно… уже плывет, — сообщает со смешком. И кивает на море.

Ошарашенно вытаращив глаза, я устремляю взгляд туда, куда она показывает. И действительно вижу маленькую черную точку на горизонте. Она достаточно быстро растет, демонстрируя невероятную, ошеломительную скорость движения судна. Такое по силам сделать только заклинателю водной стихии.