Хрустальный дождь - Тобиас Бакелл

На палубе появился Джон, огляделся и нахмурился. С помощью своего друга-ацтека он по сходням спустился на покрытую снегом землю и, хромая, подошел к убитому.

Двое мужчин пристально разглядывали Пеппера в свете фонарика.

Пеппер смотрел на Джона. «Ладно, приятель, – думал он, – не поверишь же ты в эту ерунду!» Однако он видел, что надежда его тщетна.

– Я этого не делал, – сказал Пеппер.

Джон, ничего не ответив, посмотрел на мертвое тело. Оакситль, как заметил Пеппер, убитым не заинтересовался; он пытался смутить Пеппера пристальным взглядом. Что-то подозрительное таилось за этими карими глазами и черной как смоль челкой.

– Нельзя быть уверенными в том, что убийца – он, – сказал Оакситль. – Мы видели его в деле, и сражался он за нас. Однако мы знаем, что на подобную жестокость он вполне способен, и нам до сих пор неизвестно, с какой целью он проник на корабль. Его нужно запереть – для нашей собственной безопасности.

Теперь Пеппер знал по крайней мере одного своего врага.

Пеппер обратил внимание на замерзшие на лбу Джона капли пота; тот явно плохо себя чувствовал. Оакситль нависал над Джоном, как хищник. Джон рассеянно кивнул.

– Да, да. Думаю, сейчас это лучше всего. – Он встретился глазами с Пеппером. – Просто предосторожность…

Пеппер снова разглядел в нем прежнего Джона: спокойного и расчетливого. Так легче всего успокоить команду… «Можешь на меня положиться», – казалось, говорили его глаза. Даже лишившись памяти, Джон хорошо знал, что нужно делать.

Пеппер не пошевелился, когда несколько человек спустились по сходням и окружили его. Другие стояли поодаль, целясь в него из ружей. Он мог бы перебить их всех… Вместо этого Пеппер позволил отвести себя на корабль.

Тот шкаф для парусов, который служил карцером в первый раз, все еще не имел двери, поэтому Пеппера приковали к двум надежным балкам.

«Это временно», – подумал Пеппер. Джон просто хочет выиграть эту игру.

Оставить здесь Джона одного он не мог: Джон был его единственным ключом к «Ма Ви Джангу».

Так что не нужно винить Джона…

Опустив скованные руки и скрестив ноги, Пеппер сидел, внимательно вслушиваясь в звуки, доносившиеся из-под палубы.

Через несколько часов работа закипела снова. По палубе топали тяжелые сапоги, из машинного отделения доносился свист пара, техники перекликались друг с другом.

Скрежет шестерен заставил корпус судна содрогнуться. Пеппер покачнулся, когда пароход дернулся вперед; однако движение тут же замедлилось, и трое техников завопили, требуя, чтобы в топки подкинули топлива.

Прислонившись к борту, Пеппер слушал, как стучат и скрипят гусеницы. «Реванш» прокладывал себе путь по снегу, и люди с криками карабкались по медленно перемещающимся гусеницам на палубу.

Пеппера приковали поблизости от кубрика, где в гамаках ночевала команда, и он сосредоточился на разговорах, которые там велись, приведя свой слух в состояние особой восприимчивости.

– Можно ли ему доверять? – с фальшивым беспокойством спрашивал кто-то.

Храп, доносившийся из одного из гамаков, умолк. На пол упала ложка, раздалось кряхтение.

– Он капитан, он знает, что делает.

– Да разве он знает, куда нам следует держать путь? – с подчеркнутым недоверием гнул свое первый голос.

– Говорят, у него есть карта, – возразил второй голос.

– Ты ее видел?

– Ну… – Гамак заскрипел, когда лежавший в нем поднялся на ноги. – К чему ты клонишь?

– Нельзя ему доверять.

– Послушай, повернуть назад мы не сможем. Люди-мангусты этого не допустят. Да и опасно… Ты лучше подумай вот о чем: от ацтеков-то мы ушли.

Последовала долгая пауза. Пеппер отключился от скрежета гусениц, чтобы расслышать шепот в кубрике.

– А что, если я скажу вам, что кое-кто из людей-мангустов тоже нервничает? Они думают, что на острове Коровье Копыто мы все спаслись бы.

Раздалось тяжелое дыхание, потом удаляющиеся шаги. Ответа на последнюю фразу Пеппер не разобрал: шепот стал слишком тихим даже для его неестественно острого слуха.

«Назревает бунт», – подумал Пеппер.

Глава 57

Пять ацтекских воздушных кораблей прятались за облаками. Они сбросили несколько бомб, потом повернули и двинулись обратно. Они летели слишком высоко, чтобы выстрелы из пушек на стене могли причинить им вред, а когда поднялись аэростаты защитников города, их уже и след простыл. Так продолжалось целый день.

Хайдан в конце концов приказал нескольким дирижаблям постоянно дежурить в небе, чтобы отгонять врага.

Он шел по улице к своему дому. Он ужасно устал, кашель мучил его все сильнее, и теперь ему постоянно не хватало воздуха. Его сопровождали трое людей-мангустов. Один из них поддержал Хайдана, когда тот споткнулся на неровности тротуара.

– Прошу прощения, – сказал Хайдан, – давайте-ка постоим. – Он прислонился к кирпичной стене, пытаясь отдышаться. Слишком много бессонных ночей, слишком долго он не позволяет себе ни минуты отдыха. Вот уже и начались бомбардировки города. Ферстоп больше не выходит на связь, и первые ацтекские воины выкатывают на позиции пушки, чтобы обстреливать траншеи защитников Кэпитол-сити. Их удалось направить именно в ту часть полуострова, куда хотел Хайдан, но ацтеки испытывали на прочность оборону в ожидании того времени, когда к ним присоединятся основные силы. А теперь еще и его болезнь… Хайдан больше всего нуждался в отдыхе как раз тогда, когда началась осада.

Отряд суровых вооруженных толтеков прошел мимо, отдав ему честь.

– Куда они направляются? – спросил Хайдан.

– За стену. Это добровольцы.

– Интересно, сколько времени они смогут сражаться со своими соплеменниками?

– Ты не доверяешь толтекам, – сказал один из людей-мангустов. – Почему?

– Меня беспокоят не толтеки. – Хайдан согнулся, упираясь руками в колени. – В добровольцы вызываются ацтекские шпионы, скрывавшиеся в городе.

Охранники пожали плечами.

– Теперь поздно об этом тревожиться.

– Тревожиться никогда не поздно.

– Это верно.

Некоторое время они стояли, глядя друг на друга. Потом Хайдан посмотрел на шеренгу толтеков, отправляющихся защищать город.

– Как бы то ни было, чертовски приятно видеть стольких людей-мангустов, идущих в траншеи, – сказал он. В тот же момент он услышал резкий свист, и мир вокруг него взорвался. Стена, на которую Хайдан опирался, рухнула, на него посыпались кирпичи, засыпав его с головой. Хайдан закашлялся от попавшей в легкие пыли.

Рев в его ушах стих.

Он попытался пошевелиться.

Болело все тело, и в некоторых местах это была не просто боль от давящих на него кирпичей – кости явно были переломаны. Хайдан застонал и попытался освободиться от тяжести, но для этого ему не хватило сил.