Английский язык с Г. Уэллсом "Человек-невидимка" - H. Wells

apathetic ["xpq`TetIk], transient [`trxnzIqnt], energy [`enqGI]

“I was surprised to find, now that my prize was within my grasp, how inconclusive its attainment seemed. As a matter of fact I was worked out; the intense stress of nearly four years’ continuous work left me incapable of any strength of feeling. I was apathetic, and I tried in vain to recover the enthusiasm of my first inquiries, the passion of discovery that had enabled me to compass even the downfall of my father’s grey hairs. Nothing seemed to matter. I saw pretty clearly this was a transient mood, due to overwork and want of sleep, and that either by drugs or rest it would be possible to recover my energies.

“All I could think clearly was that the thing had to be carried through; the fixed idea still ruled me. And soon, for the money I had was almost exhausted. I looked about me at the hillside, with children playing and girls watching them, and tried to think of all the fantastic advantages an invisible man would have in the world.

“After a time I crawled home (через некоторое время я с трудом вернулся домой; to crawl —ползать; медленно, с трудом передвигаться), took some food and a strong dose of strychnine (немного поел и принял большую дозу стрихнина), and went to sleep in my clothes on my unmade bed (лег спать в одежде на неубранную кровать). Strychnine is a grand tonic, Kemp, to take the flabbiness out of a man (стрихнин — прекрасное укрепляющее средство, Кемп, чтобы изгнать слабохарактерность из человека = он не дает пасть духом; flabby — обрюзгший; слабый, вялый, мягкотелый, слабохарактерный).”

“It’s the devil (это /сам/ дьявол),” said Kemp. “It’s the palaeolithic in a bottle (он превращает в дикаря; palaeolithic— палеолитический; палеолит — древний каменный век, время существования ископаемого человека /неандертальцы и др./).”

“I awoke vastly invigorated and rather irritable (я проснулся, ощущая значительный прилив сил, но весьма раздраженный; toinvigorate— давать силы, укреплять; вселять энергию). You know (вам знакомо /такое состояние/)?”

“I know the stuff (да, знакомо: «знаю эту материю/эту штуку»).”

“And there was someone rapping at the door (кто-то стучал в дверь). It was my landlord with threats and inquiries (это был домовладелец, /пришедший/ с угрозами и расспросами), an old Polish Jew in a long grey coat and greasy slippers (старый польский еврей в длинном сером сюртуке и засаленных туфлях; grease — топленоесало; жир). I had been tormenting a cat in the night, he was sure (я мучил кошку ночью, уверял он) — the old woman’s tongue had been busy (старуха все разболтала; tongue — язык; busy — деятельный, суетливый, занятой). He insisted on knowing all about it (он настаивал на том, чтобы я все рассказал об этом). The laws in this country against vivisection were very severe — he might be liable (в этой стране законы против вивисекции очень строги — ответственность может пасть на него; tobeliablefor— нести ответственность за /что-либо/). I denied the cat (я отрицал /наличие/ кошки). Then the vibration of the little gas engine could be felt all over the house, he said (тогда он сказал, что дрожание газового двигателя ощущается по всему дому). That was true, certainly (это, конечно, было правдой).

strychnine [`strIknJn], invigorated [In`vIgqreItId], tongue [tAN]

“After a time I crawled home, took some food and a strong dose of strychnine, and went to sleep in my clothes on my unmade bed. Strychnine is a grand tonic, Kemp, to take the flabbiness out of a man.”

“It’s the devil,” said Kemp. “It’s the palaeolithic in a bottle.”

“I awoke vastly invigorated and rather irritable. You know?”

“I know the stuff.”

“And there was someone rapping at the door. It was my landlord with threats and inquiries, an old Polish Jew in a long grey coat and greasy slippers. I had been tormenting a cat in the night, he was sure — the old woman’s tongue had been busy. He insisted on knowing all about it. The laws in this country against vivisection were very severe — he might be liable. I denied the cat. Then the vibration of the little gas engine could be felt all over the house, he said. That was true, certainly.

“He edged round me into the room (он все старался незаметно прошмыгнуть мимо меня в комнату; to edge — продвигатьсянезаметноилипостепенно, продираться; edge — кромка, край), peering about over his German-silver spectacles (заглядывая туда поверх своих очков в мельхиоровой оправе), and a sudden dread came into my mind (и внезапный страх охватил меня) that he might carry away something of my secret (что он может проникнуть в мою тайну; to carry away — уносить). I tried to keep between him and the concentrating apparatus I had arranged (я попытался встать между ним и аппаратом для выпаривания, который приготовил; to concentrate — концентрировать, сгущать, выпаривать), and that only made him more curious (это только сделало его еще более любопытным = подстегнулоеголюбопытство). What was I doing (чем я занимаюсь)? Why was I always alone and secretive (почему я всегда один и скрываюсь /от всех/; secretive — скрытный, замкнутый)? Was it legal (законны ли мои занятия)? Was it dangerous (не опасны ли)? I paid nothing but the usual rent (я платил лишь обычную арендную плату). His had always been a most respectable house (а его дом всегда был самым приличным, уважаемым) — in a disreputable neighbourhood (по сравнению с соседями с небезупречной репутацией; disreputable — недостойныйуважения; пользующийся дурной репутацией, имеющий сомнительную репутацию).

“Suddenly my temper gave way (вдруг мое терпение иссякло; to give way — уступать; сдаваться; сдавать/оздоровье/; портиться; temper — характер; самообладание). I told him to get out (я сказал ему убираться). He began to protest, to jabber of his right of entry (он стал протестовать, бормотать про свое право входить /когда угодно/). In a moment I had him by the collar (еще секунда, и я схватил его за шиворот); something ripped, and he went spinning out into his own passage (раздался треск /ткани/, и он вылетел в коридор; to spin — крутить/ся/, вертеть/ся/; быстродвигаться, пронестись). I slammed and locked the door and sat down quivering (я захлопнул дверь, запер ее и сел, дрожа).

German [`Gq:mqn], dangerous [`deInG(q)rqs], disreputable [dIs`repjutqbl]

“He edged round me into the room, peering about over his German-silver spectacles, and a sudden dread came into my mind that he might carry away something of my secret. I tried to keep between him and the concentrating apparatus I had arranged, and that only made him more curious. What was I doing? Why was I always alone and secretive? Was it legal? Was it dangerous? I paid nothing but the usual rent. His had always been a most respectable house — in a disreputable neighbourhood.

“Suddenly my temper gave way. I told him to get out. He began to protest, to jabber of his right of entry. In a moment I had him by the collar; something ripped, and he went spinning out into his own passage. I slammed and locked the door and sat down quivering.

“He made a fuss outside, which I disregarded (он суетился и шумел снаружи, но я не обращал внимания), and after a time he went away (и через некоторое время он ушел).

“But this brought matters to a crisis (но это довело мои дела до критического состояния). I did not know what he would do (я не знал ни того, что он сделает), nor even what he had the power to do (ни даже того, что он вправе сделать). To move to fresh apartments would have meant delay (переехать на новую квартиру означало бы задержку; apartments—меблированные комнаты); altogether I had barely twenty pounds left in the world (а денег у меня оставалось всего фунтов двадцать; intheworld— очень, совершенно, ...на свете; в конце концов), for the most part in a bank (главным образом в банке) — and I could not afford that (и я не мог себе этого позволить). Vanish (исчезнуть)! It was irresistible (это /искушение/ было непреодолимым: «неотразимым»; toresist— сопротивляться). Then there would be an inquiry, the sacking of my room (затем начнется следствие, разграбление моей комнаты).

“At the thought of the possibility of my work being exposed or interrupted at its very climax (при мысли о вероятности того, что мою работу предадут огласке или прервут ее в высшей точке), I became very angry and active (я стал очень злым и энергичным). I hurried out with my three books of notes, my cheque-book (я поспешно вышел с тремя книгами записей и чековой книжкой) — the tramp has them now (теперь они у бродяги) — and directed them from the nearest Post Office (и отправил их из ближайшего почтового отделения) to a house of call for letters and parcels in Great Portland Street (в контору, где хранят до востребования письма и посылки, на Грейт-Портленд-стрит).