Белые лодьи - Владимир Афиногенов

Зимою население живет в городах, а весною выходит в степь, вместе с ним кочуют и евреи, где и остаются до приближения холодов. Царь возложил на зажиточных и богатых поставлять в его войско по количеству имущества всадников, конскую упряжь и вооружение. Вооружение хазар состоит из луков, мечей, копий и трибол. Триболы — это железные шарики с острыми шипами, которые они рассеивают там, где должна проходить вражеская конница.

Раз в год ходят в военные походы.

Выступают всадники, одетые в прочную броню, в полном вооружении, со знаменами. Конная царская гвардия состоит из десяти тысяч всадников. Впереди на черном жеребце едет сам каган, а перед ним везут его знамя, обложенное медными пластинами, и ни один воин в войске не должен выпускать из поля своего зрения его блеска.

Воинскую добычу хазары собирают в одну кучу; царь выбирает то, что ему нравится, а остальную часть предоставляет воинам разделять между собою.

…Наконец-то мы увидели на правом берегу Танаиса крепость Саркел, обнесенную красной кирпичной стеной. Грек Петрона Каматира построил ее таким образом, чтобы она служила не только хазарам, защищая их от нападения печенегов, но и крымским колонистам, также подвергавшимся постоянным грабежам.

Лед уже покрывал почти добрую половину реки. Ктесий направил диеру к берегу. Матросы вооружились баграми и стали проламывать лед. Здесь мы окончательно решили оставить «Стрелу» и дальше продолжать путь пешком.

Вступив в крепость, мы обнаружили ужасающую бедность. Люди жили в глинобитных сооружениях, мало чем напоминающих дома, варили пищу в глиняных котлах на очагах из четырех вертикально поставленных кирпичей, а другая часть населения ютилась за крепостными стенами в отрытых в земле ямах. В Саркеле и его окрестностях кто только не проживал — хазары, греки, аланы, печенеги, булгары, буртасы — истинно библейский Вавилон! Поэтому завезенные Каматирой мраморные колонны для строительства христианского храма так и лежали мертвым грузом возле казармы, предназначенной для воинского гарнизона. Казарма, как и стены, была сложена из кирпича, но без фундамента, и располагалась возле крепостных ворот в виде пролетов, закрывающихся массивными, окованными железными полосами деревянными створками. В крепости работала одна терма, и та в основном предназначалась для велитов. Улиц не было, проходила лишь поперечная стена толщиной в шесть локтей.

При такой бедности мы еле отыскали нужных нам лошадей и верблюдов, заплатив за них втридорога, и не задерживаясь выехали. Команде «Стрелы» было приказано идти немедленно обратно, пока Танаис весь не покрылся льдом, и ждать нашего возвращения у берегов озера.

Ктесий и его знакомый, приставший к нам в крепости, выехали с нами, шестнадцать человек вооруженных велитов вел Зевксидам, Доброслав и Дубыня купили себе лошадей, прежних своих они предали еще в Херсонесе, деньги, по всему видать, у них были, и теперь язычники так же, как и мы с Константином, ехали верхом. Пес бежал рядом. А сундук с драгоценностями, предназначенными кагану, мы приторочили к боку одного верблюда, двое других шагали с поклажей, состоящей из одежды, одеял, палаток.

Ктесий как надел на себя серебряный шлем с султаном из желтых перьев, так и не снимал его; хотя в голой ковыльной степи пока еще припекало солнце, но ночи обещали быть холодными.

Я уже говорил, что мы с Константином решили спрямить путь: не стали выходить к Волге, а от Саркела сразу пошли вниз на Итиль, сверяясь по солнцу и звездам, благо философ хорошо разбирался в астрономии. В Магнаврской школе у патриарха Фотия этот предмет находился не на последнем месте… К тому же звездную карту хорошо читал и капитан Ктесий.

За световой день мы одолевали почти тридцать римских миль, рассчитывая таким образом к концу десятого достичь столицы Хазарин.

В одном из переходов увидели озеро и решили сделать привал. Разбили палатки, сварили еду, стали есть. Константин держал котелок на коленях, сидя на седле, снятом с лошади. Мы черпали ложками варево, о чем-то переговаривались, и вдруг я увидел, как в железный бок его котелка ударилась неожиданно упавшая, точно с неба, стрела. Она выбила из рук философа котелок, который со звоном покатился по мелким береговым камешкам… И тут из-за кургана послышались гортанные голоса, и оттуда в наш стан полетело еще несколько стрел. Зевксидам скомандовал велитам взять на изготовку луки.

Молодец Дубыня! Пока Доброслав надевал на своего пса панцирь, он меткой стрелой сразил первого, выскочившего из-за кургана всадника. Неподалеку находилась дождевая промоина. Доброслав, управившись с Буком, насильно затащил в нее Константина, крикнув ему:

— Ложитесь! — а сам, выпрыгнув оттуда, приладил к тетиве стрелу и выпустил. Она впилась в грудь лошади, на которой мчался к нам, размахивая мечом, другой всадник. Лошадь подогнула ноги, ударилась лбом о землю, разбойник грохнулся со всего маху и растянулся, видно, сильно зашибся…

Из-за кургана показались еще всадники. Тогда Зевксидам приказал велитам занять круговую оборону. Все сознавали грозящую опасность. Я взглянул в ту сторону, где находились Ктесий и его знакомый, одетый во все черное… Один капитан, посверкивая своим серебряным шлемом, казалось, оставался спокойным.

Константин не хотел лежать, несколько раз порывался встать, чтобы примкнуть к нам, и никакие уговоры на него не действовали. Тогда я обратился к Доброславу. Язычник не стал его уговаривать, а что-то сказал псу, и, когда в очередной раз философ попытался подняться, Бук так свирепо на него зарычал, что Константин счел благоразумным снова лечь на дно промоины. А что он мог сейчас?! Я-то и с луком могу управляться, и с мечом тоже. Философ может только прочитать молитву.

И еще группа всадников выскочила из-за укрытия. Они стараются взять нас в обхват. Двое уже совсем близко. Почему же мешкают велиты?.. Почему не выпускают стрелы?.. Выпустили! Но промахнулись… Видно, как с губ лошадей брызжет белая пена. Я откладываю лук со стрелами и вооружаюсь мечом. Но тут навстречу всадникам молнией метнулось гибкое тело пса, вот оно взлетело вверх, Бук своей мощной грудью, закованной в железо, с легкостью необыкновенной выбил из седла разбойника. Лошадь, напуганная диким зверюгой и, по всей видимости, думая, что это волк, в бешенстве шарахнулась в сторону, глаза у нее налились кровью, она встала на дыбы, а потом опустила копыта на голову другой, бежавшей рядом. Та споткнулась, и второй всадник упал, а Бук в длинном прыжке настиг его и вцепился клыками в глотку…

— Назад, Бук! — что есть мочи закричал Доброслав, потому что по псу разбойники выпустили сразу с десяток стрел. К счастью, только одна попала в панцирь и, отскочив, сломалась.