Тайны древней Африки - Николай Николаевич Непомнящий

покое. После этого бывший государь прибыл в Гурму и там через несколько дней был убит в. мес-те со всеми своими спутниками: в пору своего могущества он не раз хаживал в эту область с карательными экспедициями и за рабами. Теперь жители не преминули воспользоваться возможностью свести с ним счеты.

Для характеристики моральных достоинств нового аскии, Мухаммеда Гао, любопытно будет вспомнить рассказ Махмуда Кати. Однажды ал-Хадж Мухаммед II, сидя в своем совете, предсказал, что к нему должен вот-вот войти кто-то из его братьев, которому суждено быть последним царем династии и чье царствование продлится всего 41 день, причем-де «гибель народа сонгай произойдет при его посредстве». Вошедшим оказался Мухаммед Гао и на вопрос аскии, пожелал бы он царской власти всего на 41 день и такой ценой, после недолгого колебания ответил утвердительно. Это скорее всего просто легенда, но облик беспринципного властолюбца и карьериста в ней виден очень ясно.

Видимо, именно поэтому первым действием нового правителя Сонгай было обращение к паше Джудару: Мухаммед Гао просил пашу принять его в марокканское подданство и оставить его правителем с выплатой дани султану. Джудар ответил, что сам принять решение по такому поводу он не может, будучи всего лишь рабом султана, но что просьбу аскии он-де султану непременно сообщит.

Тем временем марокканцы продолжали завоевание страны. Они заняли Гао и Томбукту, причем столица аскиев поразила их своим жалким обликом в сравнении с обеими столицами Марокко — Фесом и Марракешем. Джудар остался в Томбукту до прибытия к нему подкреплений во главе с пашой Махмудом бен Зергуном. И тогда, объединив свои силы, оба паши двинулись вниз по течению Нигера против аскии Мухаммеда Гао. Тот снова попробовал начать с марокканцами мирные переговоры. К паше Махмуду был послан личный секретарь аскии — «аския-альфа» — Букар Ланбаро вместе с хи-коем. Паша принял посланцев очень дружественно и пообещал, что буде аския к нему, Махмуду, приедет, то он гарантирует Мухаммеду Гао полную безопасность. Он-де, паша Махмуд бен Зергун, только и ожидает, что приезда аскии, так как сам собирается возвратиться в Марокко.

После этого послы возвратились к аскии, и аския-альфа принялся убеждать своего господина отправиться к паше. Но, заметил автор «Истории искателя», «говорят, будто паша посвятил аския-альфу во все свои тайны и сделал его другом и поверенным своим, а тот продал ему аскию Мухаммеда Гао. Махмуд пообещал ему всяческие блага, буде он найдет предлог для приезда аскии к паше…». Этот же самый Букар Ланбаро убедил и аскию Исхака II оставить поле боя при Тондиби, когда далеко еще не решен был исход сражения.

Так мусульманская духовная знать предала династию, столько сделавшую для укрепления ее экономического и политического могущества. Мусульманская верхушка Западного Судана рассчитывала и при марокканцах сохранить свое привилегированное положение. Ведь недаром именно мусульманские круги в Гао и Томбукту поначалу встретили завоевателей только что не с распростертыми объятиями. Только позднее, когда бесчинства марокканской солдатни стали задевать интересы и этой группы знати, она решилась оказать сопротивление. Но было уже слишком поздно. Марокканцы легко справились с попыткой восстания в Томбукту, и в 1593 г. цвет юристов, богословов и литераторов города был под конвоем угнан в Марракеш, откуда через полтора десятка лет в родные места вернулись совсем немногие.

Через неделю после возвращения послов аския Мухаммед Гао отправился к паше Махмуду, не обратив внимания на предостережения тех своих советников, которые почуяли что-то неладное в яростной настойчивости, с какой аския-альфа уговаривал царя явиться к победителям. Как и следовало ожидать, марокканцы изменнически захватили аскию и его спутников, сковали их всех одной цепью и отправили в Гац. Через некоторое время их всех перебили в отместку за успешное нападение сонгайских воинов на один из марокканских отрядов.

Последним независимым аскией оказался Нух, еще один сын аскии Даула. Ему удалось избежать пленения вместе с Мухаммедом Гао, и, провозглашенный царем, он возглавил сопротивление захватчикам. Он продержался до 1595 г., успешно сопротивляясь паше Махмуду, сменившему Джудара, и ведя партизанскую войну в гористых и заболоченных местностях на правобережье Нигера, к юго-западу и западу от Гао. Марокканцы несли здесь тяжелые потери от непривычного климата, от недостатка продовольствия, от болезней. Паша Махмуд бен Зергун погиб здесь, пытаясь настичь в горах Хомбори войско аскии. Но вскоре погиб в бою и Нух. С его гибелью организованное сопротивление прекратилось. Великая держава Сонгай окончила свое существование (хотя в Томбукту марокканцы и посадили марионеточного аскию Сулеймана с могучим войском из 100 человек).

В последние годы существования державы аскиев начались грандиозные восстания посаженных на землю рабов. Как только марокканцы разгромили армию Исхака II, эти восстания вспыхнули по всей территории государства. Пользуясь тем, что заняты были и марокканцы, и сонгай, дьогорани — самая многочисленная группа зависимого населения страны — опустошали целые области. Отряды повстанцев не боялись нападать и на крупные города, где иной раз даже стояли марокканские гарнизоны: так было осенью 1591 г. под Томбукту. Временами при этом создавалось нечто вроде, так сказать, «единого фронта» зависимых крестьян и кочевников-фульбе и туарегов (эти два народа всегда были у сонгайской администрации «на подозрении», в особенности фульбе; еще об ал-Хадж Мухаммеде I «История искателя» рассказывала, что он не переносил фульбе, истребляя их, где бы ни встретил). В течение 1593 г., жаловался составитель хроники, «воинственные фульбе причиняли вред стране, опустошали города, грабили ее богатства и проливали кровь мусульман. И еще туареги от Гао до Дженне, так что дьогорани вместе с ними начали опустошение и возмущение». Так с треском рушилась система полурабской-полукрепостнической эксплуатации, сложившаяся за полтора века в сонгайском государстве. И очень прав был все тот же хронист, когда главными причинами падения великой державы аскиев назвал (кроме, конечно, гнева Аллаха!) «заносчивость и бесстыдство знатных и возмущение рабов».

Прошлое и настоящее

Разгром Сонгай действительно в первое время обеспечил султану Мулай Ахмеду огромный приток золота. Запасы казны в Марракеше выросли настолько, что впервые за многие годы Мулай Ахмед мог платить жалованье своим чиновникам настоящим золотым песком или полновесной монетой. Султан производил большие закупки ценных товаров в Европе, он нанимал европейских ремесленников, строил новые и украшал старые резиденции.

Обогатился не один султан, прозванный за эти сокровища «Золотым» — «аз-Захаби». Английский купец Лоренс Мэдок, бывший в Марракеше в момент прибытия конвоя из Судана, который доставил султану представителей оппозиционных мусульманских кругов Томбукту, писал в Лондон о сопровождавших конвой марокканских офицерах: «Эти люди пришли не бедными, а с таким богатством, отнятым без повеления короля, что за это король