Училка - Марина Львова

— Она могла пробраться по балкону из соседней квартиры. Марьяшка говорила мне об этом осенью. Откройте же наконец дверь.

— Я… я забыл ключи, — растерянно проговорил Валерий. — Я не думал, что они понадобятся.

— Тогда поезжайте за ними скорее.

— А вы?

— Я попробую пробраться через балкон.

— Но вы же можете упасть.

— Ерунда! Если это могла сделать Марьяшка, то это смогу сделать и я. Правда, я не уверена, что смогу пролезть обратно. Поезжайте скорее за ключами.

— А если ее там нет?

— Она должна там быть, я это чувствую.

Валерий заколебался:

— Но я помогу вам пробраться в квартиру.

— Да не надо, я смогу сделать это сама. Вы поскорее привезите ключи.

Валерий чуть помедлил, потом кивнул и стал спускаться по лестнице. Оксана Дмитриевна несколько растерянно посмотрела на обоих и торопливо поспешила вслед за ним, неловко шагая по ступенькам в сапогах с высоченными каблуками.

Внизу хлопнула дверь. Настя осталась одна. Немного поколебавшись, она постучала в соседнюю квартиру, дверь была не заперта и открылась, едва она прикоснулась к ней. Замок был выломан, в коридоре полутемно.

— Можно войти? Здесь есть кто-нибудь?

— Кто там? — Из кухни вышла непричесанная женщина в линялом халате.

— Я, Настя, помните, я приходила к вам осенью, когда разыскивала вашу соседку. Вы не видели сегодня Марианну?

— Марьяшку-то? Да нет, не видела, днем меня не было. Можно бабку спросить, только она спит. Ее не разбудить сейчас: она как выпьет, так и спит до утра. Может, Марьяшка днем и заходила, только я не видела, — вновь повторила женщина.

До Насти донесся запах перегара, ее затошнило. С усилием сглотнув слюну, Настя потерла виски.

— А вы не можете мне позволить перебраться на балкон их квартиры? Может быть, Марианна там?

— Чего же нельзя? Пойдем, только нужно в бабкину комнату пройти.

— Ой, это, наверное, неудобно? Она отдыхает…

— Да чего там! Я ж тебе говорила, спит она. Пойдем!

Женщина махнула рукой, приглашая Настю следовать за собой. Они вошли в комнату; на кровати, на смятых простынях, похрапывая, спала старая женщина. Настя старалась идти на цыпочках. Хозяйка заметила это и усмехнулась:

— Да не старайся ты! Говорю тебе: спит она. Не добудиться Ты только с балкона не свались, а то потом хлопот не оберешься.

Женщина открыла балкон, отодвинула какой-то ящик и показала Насте, как можно пролезть на соседний балкон. Настя подошла к перилам и, стараясь не смотреть вниз, стала перемещать на соседний балкон. К ночи сильно похолодало, и Настины руки сразу замерзли, едва она схватилась за обледеневшие перила. Настя встала на перила балкона и осторожно обогнула перегородку, ногой она нащупала ограждение соседнего балкона и стала осторожно спускаться вниз.

— Ну что, жива? Перелезла? Цела? — Голова женщины высунулась из-за загородки.

— Да, все в порядке, спасибо.

— Обратно-то когда полезешь? Ты крикни погромче, я помогу.

— Не надо, спасибо, скоро приедет отец Марьяшки, у него есть ключи. Он откроет дверь квартиры.

— Ну и ладно. Пойду я. Холодно что-то.

— Спасибо.

Настя осторожно прошла по балкону и подошла к окну. В комнате было темно. Настя негромко постучала по стеклу. Только теперь она задумалась над тем, что сотворила. Она одна стоит на чужом, продуваемом холодным ветром балконе поздно вечером. А если она ошиблась и девочки в квартире нет? Но тогда почему она была совершенно в этом уверена несколько минут назад? Словно в ответ на Настины мысли за стеклом в окне мелькнула худенькая детская рука, и балконная дверь отворилась.

— Тетя Настя, это вы?! — Маленькое, хрупкое тельце повисло на шее у Насти. — Как же хорошо, что вы пришли! А как вы забрались сюда?

— А ты как пробралась? Можно, я войду?

— Входите, конечно.

Настя прошла в квартиру, в комнате стоял тяжелый затхлый воздух.

— Когда ты ела? Ты, наверное, голодная? А у меня с собой ничего нет. Вот только… — Настя поискала в карманах пальто и достала конфету. — На, возьми.

— А вы? Давайте пополам?

— Не хочу, спасибо. Я недавно ужинала.

Марьяшка включила свет, и Настя увидела запущенную, запыленную комнату. В углу на маленьком продавленном диванчике лежало скомканное пальто.

— Почему же ты не пришла ко мне?

— Я хотела, только потом. Сначала я забыла и приехала сюда.

— А как ты добралась?

— На метро… вы же мне показали. Вы со мной ездили к папе на работу, вот я и запомнила. Только я про пересадку не сразу вспомнила и заехала не туда. А потом нашла…

— Ты могла бы приехать ко мне.

— Я дверь не смогла открыть, там замок непонятный, вот и легла на диван и заснула, а когда проснулась, уже темно было.

— Твой папа скоро приедет. Он поехал за ключами от квартиры.

— Он уже приехал из командировки? А почему вы от нас ушли?

Настя смутилась, как она могла объяснить все девочке?

— Я никуда не ушла, твой папа и ты можете жить одни.

— А правда, что моя мама умерла? — Голос Марьяшки дрогнул. — Мне Оксана сказала.

Настя села на диван рядом с Марианной, сидящей в напряженной позе, и обняла ее одной рукой, а другой стала гладить спутанные волосы.

— Правда. Папа хотел рассказать тебе об этом попозже, когда ты немного подрастешь.

— И мама больше уже не вернется?

— Нет.

— Зачем она только уехала?

— Марьяшенька, тебе сейчас трудно, я даже не знаю, что тебе сказать. У тебя хороший папа, он тебя любит, ты ему очень нужна. Вам будет хорошо вместе. Мне очень жалко, что так получилось с твоей мамой, но ничего тут не поделаешь.

Насте хотелось плакать от бессилия, как иначе могла она выразить этому ребенку свое сочувствие? Какие слова найти для этого? Больше всего Насте хотелось сказать в лицо Оксане Дмитриевне, что она о ней думает. Сказать прямо в лицо, не заботясь о том, что она обидит эту жестокую женщину.

— Тетя Настя, а почему она так поступила? Она меня не любила? Я была плохой?

— Нет, ты не должна так думать. Конечно же, твоя мама тебя любила, но не всегда все получается. — Настя с трудом подбирала нужные слова. — Иногда человек не может определить, что для него самое главное в жизни. Твоя мама просто запуталась, ей было трудно, ей не удалось понять, что самое большое счастье иметь семью, быть рядом с теми, кто тебя любит.

— Она сказала, что меня никто не любит, что я не буду никому нужна.

— Твоя мама?

— Нет, эта… — Марьяшка нахмурилась, подбирая нужное слово, но, видимо, его не нашлось в лексиконе девочки.

Настя обхватила ребенка руками и крепко прижала к себе: