В городе жестоких людей (СИ) - Александер Арина

И пока Пелагея перечисляла рецепт народных средств от простуды, Ксюша улыбалась, поглаживая рукой пушистый плед.

— Ба… — глаза защипало от слёз. Проморгалась, увлажняя пересушенную роговицу. — Я люблю тебя. Сильно-сильно. Ты ведь знаешь, да?

— Моя кнопка, я тоже тебя люблю. Ты чего, а? Аль кто обидел? Кто тебя обидел? Скажи! М?

И сколько в этих словах было участия, искренней тревоги, что сердце заныло от мучительной нежности и переполняемых чувств к той, кто всегда будет рядом не смотря ни на что. Кто всегда подует на кровоточащую рану, заплетет волосы, приголубит натруженными руками, успокоит.

— Ба, я так устала… я не хочу жить в этом городе… не хочу-у-у… — рыдания давили изнутри, разрывали в клочья, но она сдерживалась, раскачиваясь из стороны в сторону, уставившись в одну точку.

— Ну-у, Ксюшка, не край сердце. Оно у меня и так слабое. Если с тобой что-нибудь случится — я не переживу.

— Я тоже, бабуль… Я тоже не переживу.

— Тогда расскажи, что случилось?

Ксюша всхлипнула, мечтая оказаться среди родных стен. Как же хорошо было раньше.

— Всё хорошо. Ничего не случилось. Заболела, захандрила. Вспомнила, как хорошо дома. Тут всё такое чужое, бабуль. Не приветливое. Чувствую себя такой… ничтожной. Слабой.

Пелагея с минуту молчала. Потом вздохнула.

— Не приняла тебя столица, да? — спросила тихо. — Что же она тебе такое сделала, что ты так обиделась?

— Люди тут жестокие, бабуль. У нас намного проще… Не знаю…

— Жалеешь, что приехала?

Теперь настал Ксюшин черед призадуматься и дать, прежде всего, честный ответ самой себе.

— Жалею. Очень… — прошептала тихо, обнимая себя свободной рукой.

— Тогда, может, ну его, а? И эту столицу, и высшее образование? — и помолчав немного, добавила: — И любовь эту… несчастливую… Думаешь, я не видела, как ты убивалась возле меня? Эх, Оксана, Оксана, даже не знаю, что и сказать. Я-то уже старый сухарь, подзабыла, каково это, рыдать все ночи напролет от любовных мук. Тебе виднее, как поступить правильно, а я… я приму любое твое решение.

Если всё было так просто: обернуться ко всем спиной, собрать вещи и уехать, наплевав на перспективное будущее и разбитое сердце. Ладно, свое. А Дениса? Не простит ведь. Не поймет. Но и оставаться с ним — обрекать себя и его на пожизненные проблемы. К черту его родню, пускай горят в аду. Душа болела за Дениса.

— Спасибо, ба. Правда. За всё. Как-нибудь разберусь.

— Ага, разберется она. Приезжай на выходные домой. Вместе покумекаем. Что-то мне не нравится твой настрой…

После разговора с бабушкой, в который раз набрала Дениса. И в который раз он не ответил. С каждым часом тревога росла, словно снежный ком, спущенный с высокой горы. Уже и Александрова допекла, наяривая через каждые десять минут.

— Ксюх, успокойся! — отчитывал он её в очередной раз. На заднем плане послышалось недовольное сопение Насти. Да, достала, но ничего не могла с собой поделать. От неизвестности едва не рвала на себе волосы, наматывая по квартире круги. — Гудки идут? Идут. Всё хорошо. Значит, не может говорить. Ему сейчас не до телефонных разговоров, — добавил рассержено. — Не отвлекай, лады?

— Что это за сопровождение груза такое, когда нельзя ответить на звонок? Это важно! И для меня, и для него.

— Так, харе истерить! Если Ден не сказал тебе, то и я не буду. Уж извини. Приедет — сама спросишь…

И тут её осенило. Всё не просто так. И чем она вообще думала? Денис, его нежелание рассказывать о поездке, Леонид… тот же самый Калаш. О каком грузе тогда шла речь? Деньги, наркотики или оружие? Блин… она же ничего толком не помнит, разве только то, что Леонид подвинул некого Крутоголова с помощью сына, перебрав на себя чёрную грузоперевозку. Почему чёрную? Значит, нелегальная? Тогда не придала значения, отпустили живой и невредимой, и на том спасибо. А на деле… это не просто разборки бизнесменов. Это самый настоящий криминал.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Зашибись, блин!

Чем ближе стрелка часов перемещалась к полуночи, тем тревожней становилось на сердце. Ещё и паранойя, будь она неладна, вступила в свои права, разыгравшись не на шутку.

А если Денис не вернется к утру? Если она не успеет рассказать? По телефону такое не выдашь. Важно, чтобы был рядом, не вспылил и не сорвался с места. Чтобы смогла помешать. Не могла даже представить, как он отреагирует. А с другой стороны… кто она такая в его жизни? Сколько они знакомы? Разве имеет она право становиться между ним и отцом?

Боже, от обилия мыслей раскалывалась голова. Не у кого спросить совета. Не с кем поделиться.

Выглянула в окно, с опасением всматриваясь в припаркованные вдоль улицы машины. Все они, казалось, следили за ней, выжидали подходящего момента, чтобы привести в исполнение приказ Леонида.

Чтобы хоть как-то отвлечься, разогрела остывший ужин, но так и не смогла проглотить хотя бы кусочек. Подступающий мандраж заставил выключить свет и взобраться с ногами на диван, прислушиваясь к любому шороху. Порой сердце колотилось с такой силой, что не слышала ничего, кроме оглушающей пульсации в ушах.

Поскорее бы утро…

Думала, не уснет, но против воли провалилась в изнуряющие сновидения, от которых вздрагивала, стонала, и тут же просыпалась в холодном липком поту. Вскакивала, прислушиваясь к телефону, потом снова ныряла в поверхностный сон.

Спала и видела запутанные, непонятные, местами страшные расплывчатые сны. Единственное, что проступало в них чётко — безысходность и яркий запах сладковато-горькой полыни. Никак не могла определить, откуда он взялся. Однако его присутствие внушало иллюзию, что Денис рядом. Что стоит открыть глаза, протянуть руку — и окажешься в крепких объятиях. В реальности же… после того, как нащупывала холодную пустоту, с горечью понимала, что это не Денис так пах, а всего лишь его футболка, напяленная на неё ещё с обеда.

«Господи, пускай только ответит на звонок, пускай только вернется». Всё выскажет, обо всём расскажет. Главное успеть.

Но и утро не принесло облегчения. Только начало светать, как вскочила на ноги, засуетившись по квартире. Страх, тревога, волнение — на смену им пришла злость. Ну, как так можно? Да она сбилась со счета, сколько умирала за эту ночь, не зная, что и думать, а он так и не позвонил. Это нормально? Может, для него это в порядке вещей, но только не для неё.

Рехнуться можно. Просто нет слов. Она тут с ума сходит, наплевав на угрозы Леонида, а он… не хотела думать о самом плохом. Лучше злиться, обзывать, но верить, что всё хорошо.

Неожиданно зазвонил телефон. Долгожданный рингтон, выставленный на Дениса, а она замерла, боясь ответить. Все заготовленные заранее слова застряли в горле. Даже недавняя злость испарилась. Спотыкаясь, бросилась к смартофону, едва не выпустив из рук.

— Денис!!!

— Ксюш… — голос уставший, но такой родной.

— Ну, ты и гад! — перебила, ударившись в плач. Пускай что хочет, то и думает. Эта ночь была самой ужасной в её жизни. — Бессердечная сволочь, вот ты кто! Понял?!

— Ксюх, Ксюх, подожди, я… хотел позвонить. Правда, хотел. Мне только под утро вернули телефон. Ксюх, послушай меня…

Но она не хотела слушать. Были теми поважнее его оправданий.

— Меня задержали, Ксюх. Я сейчас в мусарне. Ты меня слышишь? Алло?..

Повисла пауза. Не поняла…

— В смысле задержали? — сердце, как полоумное, ускорило свое трепыхание, а потом замерло, и её словно ведром холодной воды окатили.

— В прямом. Бл*дь, мне такое пытаются пришить. Я в полном ах** Ксюх. Короче, — тяжело выдохнул, видимо, собираясь с мыслями, — привези мне что-нибудь пожрать.

— Ты же говорил, что никакого риска, — прошептала одними губами.

— Об этом не по телефону, ага? — сказал тихо, намекая на серьёзность ситуации. — Потом поговорим. Давай, собирайся, Вован уже в пути.

— Денис, я хотела сказать…

А в ответ гудки.