Интересная жизнь… Интересные времена… Общественно-биографические, почти художественные, в меру правдивые записки - Владимир Михайлович Соколов

мыли сами, оценив их удобства. Брали просто ведро воды и выливали на мраморный пол. Он был чуть покатым, и вода сливалась в канавки, расположенные вдоль стен. Легко и удобно. Проблема была только с самой пресной водой. В Гаване ее катастрофически не хватало. Воду давали два раза в сутки по 30–40 минут. В это время все бежали в свои квартиры и заполняли все емкости, которые только были. Мы заполняли водой огромную ванну. Было очень удобно: войдешь мокрым от пота в квартиру, пройдешь в ванну, возьмешь ковшик и поливаешь себя. Вода сама уйдет по канавкам. Хуже было с мытьем рук, приходилось одной рукой их намыливать, другой – из кружки смывать. Приехали мы в отпуск в Москву, и я с дачи взял с собой в Гавану старый алюминиевый умывальник со стержнем вместо крана. Привинтил его в нашей мраморной ванне, заполнил водой – и мойся удобно! Все гости жутко завидовали нам.

Надо заметить, что воды для умывания нам хватало, но пить ее не разрешалось: очень она неочищенная была и для питья негодная. Выходили из положения тем, что покупали огромные запечатанные бутыли литров на двадцать. Ее в Гавану французы поставляли. Но тут тоже была проблема. Эту воду нельзя было кипятить, что-то там с ней нехорошее происходило. Как же мы выходили из положения? Французскую воду просто пили, воду из-под кранов по специальной технологии сначала вымораживали, потом кипятили, потом опять замораживали и потом уже на ней суп варили. Если с водой были трудности, то с едой все было прекрасно.

Во-первых, для нас (иностранных специалистов) в самом отеле был открыт специальный магазин. Строго по пропускам мы туда проходили и покупали продукты, которые были недоступны кубинцам, – мясо, куры, тушенку, колбасу, сыры и т. д. Правда, по специальным карточкам, но нормы были достаточно большими, и мы не всегда их «выбирали».

Во-вторых, мы получали хорошие деньги и могли позволить себе покупать то, что продавалось в открытой торговле. Прежде всего – фрукты и овощи. Помню, как в один из первых дней жизни в Гаване купили мы бумажный мешок ананасов, килограммов десять! В Москве до этого, наверное, только один раз и пробовали их, и то консервированные, а тут мешок! Что только жена из них ни делала: и компоты, и какие-то напитки, и варенье, и, конечно, живыми объедались. Объедались настолько, что кончики рта стали разъедаться от кислоты, пока не научили нас присыпать эти кончики солью, когда ешь ананасы. Покупали и королевские манго, которые часто заменяли нам обед, такие они были сочные и сытные. Особенно полюбили мы и фрутобомбу. Что это такое?

Куба – единственная страна в Латинской Америке, где экзотический, но известный для нас фрукт папайя именуют фрутобомбой. Произошло это потому, что так в народе массово стали называть… женский половой орган. Тогда и пришлось людям придумывать для этого фрукта другое слово. Рассказывают (если это не анекдот), что только что приехавшая на Кубу наша соотечественница пошла на местный рынок, купила две фрутобомбы и, взяв их в руки, пошла по улице. Ее остановили полицейские, попросили предъявить документы. Женщина забыла дома паспорт и с обидой спросила у них по-испански: «А что я нарушила? Я всего лишь простая русская женщина с двумя… папайями». Тот из стражей закона, что не сразу умер от смеха, только и смог произнести в ответ: «Ладно, идите, вы же феномен!» В общем, наелись мы за эти три года всякой экзотики на всю жизнь.

Было и еще одно преимущество жизни в нашем апарт-отеле. Стоял он прямо на прекрасном пляже. Первый год моей командировки жена нигде не работала и, проводив меня на службу, прямо в купальнике с полотенцем в руках заходила в лифт и спускалась с нашего девятого этажа на пляж. Там собиралась небольшая группа российских женщин, и это «водное общество» заходило в океан и по четыре-пять часов в нем плескалось. Делать это было нетрудно даже для не умеющих плавать. Дело в том, что вода в Мексиканском заливе очень соленая, и достаточно лениво шевелить руками, чтобы держаться на поверхности.

Еще более впечатлительным, чем апарт-отель «Сьерра-Маэстра», была территория, где мы работали, – бывшая усадьба американского супермиллионера. После революции она стала местом приемов ЦК КПК и местом, где работали советники ЦК. Ничего более роскошного я и до этого, да и после не видел. На большом пространстве были построены несколько великолепных особняков: для самого хозяина, для его родственников, для приемов гостей, для занятий спортом и т. д. Отдельно были дома для прислуги, площадки из камня для зажаривания бычков, два огромных бассейна и множество других сооружений. Усадьба стояла метрах в двухстах от океана, и к ней был проведен специальный канал для того, чтобы яхты хозяина могли подойти к самому дому. Всюду экзотический сад, летают колибри, разгуливают павлины. Рай! В этом раю я и работал почти три года.

Казалось бы, живи, радуйся, наслаждайся! Мы, конечно, наслаждались и… тосковали. Есть люди, которые достаточно легко уже в зрелом возрасте адаптируются к любым странам и континентам. Поживут там немного, поживут – вот и дом родной. Не знаю, в силу каких психологических, физиологических, ментальных обстоятельств, но мы с женой тяжело переживаем разлуку с родными пенатами. Две-три недели жизни за рубежом – и такая тоска нас одолевает! А тут целых три года. Особенно тяжело было прожить первый год.

…Я никогда не писал стихов, кроме отдельных поздравительных мадригалов. Дилетантские, но очень личные, жгучие строки как бы сами вырвались из меня как раз после года жизни на Кубе. И я решился их опубликовать. Вот первая (и последняя) публикация моих стихов.

ЦВЕТ ТОСКИ

Тропики, тропики – 33 градуса…

Тропики, тропики – в декабре жара.

Тропики, тропики – красная тоска.

Белое, былое, снега, снега…

Красное, черное – тропиков цвета.

Мифом, нереальностью туманится

Москва.

Серое, родное брезжится едва.

Яркое, цветное бьет в глаза.

Бьет, не убивает,

но сжимает жизни жилу.

Не до жиру, вытекает жир.

Не до счастья – выжить бы, выжить…

Тропики, тропики – счастливая страна,

Нам в наказание Богом дана.

Гавана, 1986

Но продолжим повествование… Кабинет мой находился в отдельном особняке с душем, комнатой приемов, библиотекой. Рядом стоял дом, где располагались наши переводчики, машинистки (не было компьютеров, все печаталось на пишущих машинках!). С машинистками связана у меня отдельная, поистине уникальная история в моей семейной жизни. Первый год на Кубе жена не работала. Но можно