Большая книга женской мудрости (сборник) - Сборник

Марена (Мара, Морена)

В западно– и восточнославянской традиции женский мифологический персонаж, связанный с сезонными обрядами умирания и воскрешения природы. Мареной называли чучело, куклу или деревце в ритуальных проводах зимы и встречах весны. Оно связывалось со смертью и сезонными аграрными обрядами и отождествляется с Гекатой и Прозерпиной-Персефоной.

Интересна судьба этой богини-мученицы. Ее наряжали, насаживали на палку, выносили за село и уничтожали разными способами – сжигали, разрывали на куски, топили, – лишь бы она была полностью уничтожена. Затем срезали новую веточку с зелеными побегами, наряжали заново, украшали лентами и цветами и вносили в село. Это символизировало окончательный уход зимы и наступление весны. Иногда роль обновленной природы играла молодая девушка. Ее наряжали и украшали. Участие в этом обряде гарантировало девушкам удачное замужество и благосостояние. А неучастие грозило бедой и даже смертью. Образ этой не очень удачливой богини сохранился в сказке «Марья Маревна».

Интересно, что по одним толкованиям Моревна – от слова «мор» – смерть, а по другим – образ «степной богатырши» или «царь-девицы», отсылающий к матриархальным представлениям и греческой Артемиде.

Лада

По еще одной версии в славянском пантеоне был свой прототип Афродиты – Лада. Богиня любви и красоты получила свое имя от слова Лад – ладить – ладно (хорошо, мирно, красиво). Символом Лады был лебедь. Образ Лады также связывают с греческими богинями Лето (мать Апполона и Артемиды) и возлюбленной Зевса Ледой, их символами тоже были лебеди.

Леля

Богиня весны, дочь богини красоты, любви и плодородия Лады. Согласно мифам, она была неразрывно связана с весенним возрождением природы, началом полевых работ. Юная, красивая, стройная Леля в фольклоре часто упоминается рядом с Ладой. Эту пару мать-дочь сопоставляют с Латоной и Артемидой.

Магура

Дочь громовержца Перуна, прекрасная, крылатая, воинственная дева, сродни греческой Артемиде. «Сердце ее навеки отдано ратникам, богатырям. На поле брани она подбадривает сражающихся воинственными кликами, ее золотой шлем сверкает на солнце, вселяя радость и надежду в сердца. Ну а если воин пал от удара вражеского меча или пронзенный стрелою, Магура осенит его своими крылами, коснется охладелых уст – и даст выпить воды из золотой чаши. Отведавший живой воды Магуры отправится в Ирий, в райские чертоги, – для жизни вечной, где и средь неземного блаженства вечно помнит он последний поцелуй Магуры»[6].

Сирин

Одна из райских птиц, само название которой созвучно потустороннему Ирию. Сирин – темная птица, олицетворение темной силы, посланница властелина подземного мира. От головы до пояса Сирин – женщина несравненной красоты, от пояса же – птица. Кто послушает ее голос, забывает обо всем на свете, но скоро обрекается на беды и несчастья, а то и умирает, причем нет силы, заставившей бы не слушать голос Сирин. Потому что голос этот – истинное блаженство!

В данном случае прослеживается явное сходство с греческими сиренами. Да и в обычной жизни случаются женщины, чей сладкий голос сводит мужчин с ума, а потом заставляет их же проклинать его.

Яга

И наконец, самый «симпатичный» и неоднозначный мифический персонаж, женщина– ведунья, та, кто проводит обряд посвящения, – Баба – Яга. Старуха-чародейка, наделенная магической силой, колдунья, оборотень, хозяйка леса, пугающая детей и молодых девиц, она тем не менее часто выступает в образе покровительницы, помощницы или воительницы, сражаясь с которой герой переходит на другой уровень зрелости, получает заветный меч-кладенец или прозревает и находит способ победить недругов. И хотя она далеко не эталон красоты, ее функция не менее важна. Это жрица, к которой приходят за обрядом инициации (посвящения). Она находится между мирами живых и мертвых, поэтому и атрибутами ее являются череп, изба на курьих ножках. Название «курьи ножки», скорее всего, произошло от «курных», то есть окуренных дымом столбов, на которых славяне ставили «избу смерти» – небольшой сруб с прахом покойника внутри (такой погребальный обряд существовал у древних славян еще в VI–IX веках). «Пройдя испытания в избе Бабы-Яги, человек оказывается принадлежащим одновременно к обоим мирам, наделяется многими волшебными качествами, подчиняет себе разных обитателей мира мертвых, одолевает населяющих его страшных чудовищ, отвоевывает у них волшебную красавицу и становится царем»[7].

Некоторые ученые считают, что Баба-Яга сама родом из Древнего Египта или Индии. В переводе с санскрита Баба-Яга (Йога) означает «мудрейший, владеющий глубокими знаниями».

Таким образом, женские архетипы как таковые в общеславянском культурном наследии имеются, однако смысловой ряд связанных с ними стереотипов не остался в культуре четко очерченным. Поэтому стройных и логичных заимствований, широко известных и очевидных, на сегодняшний день нет.

В РУССКОМ ДОХРИСТИАНСКОМ ЭПОСЕ НЕ СОХРАНИЛОСЬ ОЧЕВИДНОГО ЖЕНСТВЕННОГО НАЧАЛА, СРАВНИМОГО ПО СИЛЕ И СТЕПЕНИ ВЛИЯНИЯ С ПОЧИТАЕМЫМИ ЯРИЛОЙ ИЛИ ПЕРУНОМ.

В живописи, поэзии, драматургии, философии также не наблюдается такого многообразия законченных образов-стереотипов, как в греко-римских, скандинавских или индийских источниках. Даже в сказках, за исключением Василисы Премудрой, светлых женских образов почти нет. Одним из наиболее цельных эпических образов можно назвать Ярославну, но, как с грустью замечает Даниил Андреев в своей знаменитой «Розе Мира»: «Образ Ярославны едва намечен в «Слове о полку Игореве»; в продолжение шестисот лет – ни сказка, ни изобразительные искусства, ни поэзия даже не пытались дать более углубленного, более разработанного варианта этого образа». Так что современной россиянке приходится довольствоваться в этом плане теми немногочисленными образами, которые сохранились.

Библейское наследие или противоречия женской души

Анекдот в тему

Из разговора Бога с Адамом:

– Тебе что, ребра жалко?

– Да нет – просто какое-то плохое предчувствие…

Лилит

В традиционных легендах многих народов появляется имя этой огненной и непокорной огненно-рыжей красавицы. Она считается первой женой библейского Адама, которая, однако, не пожелала подчиняться ему, так как считала себя равной ему. Узнав тайное имя Бога, она получила дополнительную власть над своим телом, поднялась в воздух и улетела от Адама. Т. е. помимо стремления к независимости и свободе, ей к тому же открыто некое тайное знание.

Ее образ символизирует свободное от условностей поведение, нежелание идти наперекор собственным прихотям в угоду общественной морали, страсть, сексуальность и единение с природой. Это образ безудержного творчества и независимости. Интересно, что коварные деяния стали приписывать Лилит лишь после ее расставания с Адамом, тогда же ее стали соотносить с демоническими силами. В переводах канонических библейских текстов ее имя не используется, а заменяется ночным привидением, чудовищем, дурным предзнаменованием. Как же велико было негодование Адама, если ту, о ком он грезил, не зная сна, сгорал от страсти и желания, он с такой ненавистью заклеймил дьяволицей и исчадием ада! Само собой разумеется, что после этого ей стали приписывать самые страшные грехи, связанные с деторождением и членовредительством. Ее пугающая фигура соотносится с аналогичными образами индийского пантеона – богиней Кали Ма, Темной матерью, шумерской богиней, чьи поцелуи приносят смерть, и с другими языческими героинями.

Образ вольной и страстной красавицы активно поддерживается и дополняется разными леденящими душу историями в различных традициях, изменяясь во времени, меняя имена и цвет волос, но одно неизменно: ей всегда приписываются качества блудницы и разрушительницы, и что самое странное – она не теряет своей актуальности, живет в памяти как мужчин, так и женщин, дразня и тех и других.

«И отверз очи свои Адам и увидел рядом с собою новую подругу, не столь совершенную и огненно-прекрасную, как Лилит, но тоже прекрасную – и прекрасную по-человечески, наделенную душой человеческой. И подошла Ева к Адаму и положила голову ему на плечо и нежно ему улыбнулась, устремляя преданный взор в ответ на грустный, мечтательный взор Адама. Но Адам, сидя рядом с Евой и внемля шелесту розовых кустов, слышал в нем дыхание Лилит. В благоухании роз являлось ему благоухание Лилит, в песнях соловьев – голос Лилит. Когда добрая Ева ласкалась к Адаму и черными кудрями своими закрывала ему лицо, то видел Адам лишь златоогненные кудри Лилит, закрывавшие весь небосвод». (Аветик Исаакян. 1923. Венеция).

Что же является таким притягательным в этой огненной деве? Почему покорная Ева не может заменить ее своей нежностью и заботливой любовью?