Полудемон. Счастье короля - Галина Гончарова

Иннис опирается на предложенный локоть.

— Линтор, вы мне расскажете, что и как? Я никогда не бывала во дворце, тем более на приеме у короля?

— О, вам понравится. Наверняка.

— Вряд ли. Как это происходит?

— Я могу привести с собой любого человека. Его величество сейчас в малом зале, принимает прошения от подданых.

— Прошения?

— Эммм… люди стараются доказать свою пользу…

Инннис кивнула. Понятненько. Чтобы не лишиться кормушшки, чтобы не разогнали со двора, чтобы…

Вряд ли его величество будет жить здесь, разве что наездами, так что надеются на сладкую жизнь?

Занятая своими мыслями, Иннис не обращает внимания, как Линтор почти незаметно шевелит губами.

Мужчина молится об удаче.

Сижу, слушаю паразитов, подлипал и лизоблюдов.

Дворец — это место, где они водятся в громадном количестве. Крысиного Короля на них нет. Призвать, что ли?

Стоило бы.

Но и выбора нет.

Что у себя, что здесь… каждые десять дней одно и то же. Два дня — для суда. Если кто‑то жаждет королевской справедливости. Два — для прошений. Два для развлечений. Два для работы с бумагами, то есть для государственных дел. Два — для войск. Это официально.

На самом деле, все зависит от короля.

Рудольф, например, развлекался постоянно. А вот в Риолоне мой тесть, мир его душе, подходил к делу серьезнее. А потому, пока я не уехал, надо показать, что все идет так же, как раньше.

И прошения можно будет подавать тому, кого я назначу, и за справедливым судом приходить…

Дома я честно тянул эту лямку. А как еще?

Я — король. Я отвечаю за этих людей, и каждый в королевстве должен знать, что к королю можно прийти со своим делом.

Да, я могу быть добрым. А могу и покарать. Но это будет — по справедливости. По закону, потому что есть власть и надо мной.

Я король, я должен…

Двери в очередной раз распахиваются.

Люди, лица, бумаги… и так до самой смерти.

— Барон Темилен! — провозглашает лакей. — Со спутницей.

И больше я ничего не вижу.

Потому что рядом с ним идет — Иннис.

В темно — синем платье, невероятно красивая, грустная и задумчивая — это именно она. И сейчас она смотрит прямо на меня.

Шаг.

Шок на красивом личике.

Второй шаг.

Узнавание.

Третий шаг.

Непонимание.

Четвертый шаг.

Осознание происходящего.

И на милом лице вспыхивает такая боль…

Линтор, сука, я тебя на части разорву!!!

Оглядываю зал.

Спрятаться? Скрыться? Исчезнуть?!

Королевство за люк, в который можно провалиться!

Поздно. Уже все поздно.

Иннис выпрямляется, словно ее ударили плетью. С вызовом смотрит мне в глаза — и склоняется в реверансе.

— Ваше величество.

И столько в этих черных глазах…

Боль, гнев, обида, презрение… я задыхаюсь от боли, словно меня самоого ударили в живот.

Я даже не могу упасть перед ней на колени… у меня есть долг перед моей страной!

Кто придумал, что короли… КТО!?

ЗА ЧТО!?

Хотя ответ я знаю и так.

За Рудольфа, за его детей и жену, за Лавинию, за тех, через чьи трупы я переступал на пути к короне…

Тонкая рука чуть дрожит, протягивая мне свиток. В черных глазах тот же безмолвный вопрос. Я беру его молча, потому что боюсь не справиться с голосом.

Линтор стоит рядом, бледный, словно смерть.

А ведь знал, не мог не знать. Не мог не догадаться.

Разворачиваю свиток, пытаюсь читать.

Инннис Андаго просит признать за ней титул, как за последней из рода.

Протягиваю руку и секретарь вкладывает в нее перо. Все молчат, понимая, что происходит что‑то странное. Но что?

Ставлю росчерк.

— Ваше прошение удовлетворено, графиня Андаго.

Голос почти не дрогнул.

Иннис опускается в реверансе.

Вот сейчас она встанет, развернется и уйдет. И я никогда ее не увижу, я знаю это.

— благодарю вас, ваше величество.

Она отвечает тихо, едва слышно, но даже этот шепот кажется мне громом. Прямая, гордая, настоящая Андаго… и только одна капелька блестит в уголке глаза.

Инни, прости меня, девочка.

Хотя нет, ты не простишь. И объяснений не примешь. И все же, все же…

Иннис поднимается. Линтор предлагает ей руку.

А я… я понимаю, что я подлец.

Пусть так! Пусть я мразь, ничтожество, кто угодно…

Я не могу отпустить ее во второй раз.

— Барон, прошу ко мне в кабинет.

Линтор уже не бледнеет. Синеет.

— Графиня, я буду очень признателен, если вы соблаговолите рассказать мне кое‑что об Андаго. Это ведь неподалеку нашли капище…

— Да, ваше величество.

На этот раз голос Иннис уже тверже.

— Прошу вас…

Придворные переводят дух. Кажется, они поняли, что могла разразиться гроза — и радуются, что не на них. Да и пес с ними…

Для меня важна только Иннис, которую барон сейчас провожает в мой кабинет. И — что‑то понимает, потому что остается стоять у двери.

— Повешу того, кто решит подслушать, — проникновенно обещаю я.

И дверь отрезает нас двоих от внешнего мира.

— Иннис…

Черные глаза прозрачны и холодны, словно два черных бриллианта. Онаа смотрит то ли на меня, то ли сквозь меня.

Касаюсь ее руки.

— Девочка…. прости меня.

Руку у меня отнимают и я вижу, что иннис едва сдерживается, чтобы не вытереть ее о платье.

— Прости.

— Мне не за что прощать вас, ваше величество.

Тихий голос. Мертвенный, неживой…

— Иннис, я должен был тебе все рассказать, но не мог.

— Я понимаю, ваше величество.

— Иннис!

Молчание.

— Прошу тебя! Ударь, крикни, но не надо — так! Иннис, умоляю!!!

Тишина в ответ. Графиня Андаго смотрит холодно и жестко. Прощение?

Только не за подлость. А мое поведение таким и было. И я опускаюсь на колени. Склоняю голову, протягиваю вытянутый из ножен кинжал.

— Ударь. У тебя есть право.

— Мне не нужна ваша жизнь, ваше величество. Правьте мудро и справедливо.

Поднимаю голову.

Презрение и отвращение. Кинжал летит в угол, звенит по плитам пола. Я медленно поднимаюсь. Она чуть ниже меня, но сейчас мне кажется — я до сих пор стою на коленях. И передо мной стена.

Высокая, ледяная, за которой прячется мой живой огонек. И растопить я ее не смогу. Но может быть…

И я резко подхватываю девушку на руки.

— Пустите! Ваше величество!

Я опускаюсь в кресло, продолжая прижимать к себе свое счастье. Я знаю, если я отпущу ее — она никогда не вернется.

Но если прикажу остаться — это будет уже не Иннис.

Я получу красивую игрушку. Ходящую, говорящую… сломанную куклу. Так нельзя. И потому…