Мои сводные монстры - Дана Блэк

И к нам в комнату выходит Ник.

Они смотрят друг на друга пару секунд. Оба удивлены так, словно после долгой разлуки впервые встретились, а мне вдруг смешно становится.

Ключи выкинули, дверь закрыта, ночь…

- Это уже ненормально, - говорит Ник и встряхивает мокрыми руками. - Виктор, мы не преступники, чтобы за нами следить. И ничем противозаконным не занимаемся. Сок пьем, - глазами он показывает на стакан в моих руках. И спрашивает уже без наигранной иронии в голосе, - какого черта? Это частная территория, - он шагает к двери и дергает ручку с намерением открыть и выставить брата, замечает, что в замке не болтается брелок и оглядывается. - Ключи дай сюда.

- Прыгай, - Виктор усмехается и отлипает от окна, рукой машет на улицу. - Ключи там, - он смотрит на меня, улыбается краешком рта. - Ты врунья, красотка.

Рассеянно жму плечами.

Я рассчитывала, что одна тут останусь, а теперь они стоят по разным углам, как на ринге, а я та девица в купальнике с табличкой, которая объявляет о начале боя.

Возвращаюсь к стойке и ставлю стакан, забираюсь на высокий табурет.

- Все нормально, - заверяет Ник и приближается, на ходу достает сотовый. - Сделаю один звонок, и приедет человечек. И откроет дверь.

Он набирает номер, подмигивает мне. Показательно игнорирует Виктора, будто того нет с нами.

- Я думал, мы здесь вдвоем, - Виктор подходит сзади и кладет руки на мой табурет, - неприятный сюприз. Ладно. Я вот что хотел. На счет Тины.

- Радио что ли где-то играет, - перебивает его Ник. - Какой-то звук идет, не пойму.

- Я уверен, что она не беременна, - негромко продолжает Виктор, - глупо как-то, оправдываюсь тут стою, но я…

- Точно, радио, дрянная передача, - кивает Ник.

- Николас, ты в детском саду? - Виктор выпрямляется. - Будь любезен. Заткнись.

Ник прижимает телефон к уху. Слушает гудки. Не дождавшись ответа, набирает снова. И параллельно говорит брату.

- С чего бы мне затыкаться? Это ты все испортил, родной. Приперся, запер нас тут, ключи выбросил, - он в раздражении отнимает трубку от щеки и кидает телефон на стойку. - Не берет человечек.

- Спит, наверное, - зевнув, подаю голос.

Они вспоминают, что я здесь и замолкают. Затылком ощущаю взгляд Виктора, и даже его дыхание слышу, он стоит так близко.

Ник, по ту сторону стойки, барабанит пальцами по телефону. Изучает меня пристальным взглядом, сверху вниз.

В тишине у меня урчит живот, за ужином я ведь так и не поела, прекрасная новость Тины отбила весь аппетит.

- Кто-то голодный, - Ник натянуто улыбается, чувствую, что его присутствие старшего брата напрягает, у него кадык дергается, но разборки закончились, кажется. Ник отворачивается и распахивает холодильник, под нос себе мычит, - м-м-м, Алиса. Есть какие-то салаты в контейнерах, копченая курица, картофель фри, маринованные грибы, - перечисляет, - что будешь?

И, не дожидаясь ответа, выкладывает на стойку контейнеры и вакуумные упаковки.

- Я и сам что-то голодный, - признается он беззаботно.

Рядом со мной двигается стул, железные ножки скрежещут по полу. Виктор снимает куртку и бросает ее назад, садится на табурет и слегка потирает руки, как делают перед вкусным обедом. Ловит мой косой взгляд и поворачивается.

- Что? - шепотом спрашивает. - Присоединиться к вам можно? Я много не съем.

- Не верь, он прожорливый, - не поворачиваясь, тут же говорит Ник и звякает приборами в открытом ящике, - вся семья работает на кашу для Виктора.

- Поэтому я сильнее я тебя.

- А я что, худой? - Ник оборачивается и слегка разводит руки в стороны, и я невольно смотрю на его свободную рубашку.

Она тело не обтягивает, как футболка Виктора, под которой можно все его литые мышцы разглядеть, он не такой качок, как брат, но видно, что тренированный, и фигура у них в целом одинаковая - широкие плечи и узкие бедра - эталон мужской привлекательности и красоты.

Поднимаю взгляд к его озабоченному лицу и закусываю губу, чтобы не усмехнуться, он всерьез спрашивает, не худой ли он, и моего ответа ждет.

- Да, Николас, ты худой, - за меня говорит Виктор и подтягивает к себе пластиковый контейнер с “Цезарем”. - Вилку дай.

Ник брякает приборами по стойке. Наклоняется ближе ко мне.

- Лапушка, поешь пока, - предлагает, - а потом еще раз позвоним. И приедет человечек. Я же не худой?

- Нет, - хмыкаю и беру вилку.

Нас откроют, я не сомневаюсь. Вот только когда, утром?

Кошусь на шашлык и прошу еще нож.

Отпиваю сок и аккуратно режу мясо на кусочки, медленно жую каждый и слушаю разговор братьев.

Обсуждают меня. Мой дом и то, что если я хочу жить отдельно - это мое право, но только дед согласия на брак не даст, и папа на их матери не женится.

И это какой-то почти семейный разговор, тихий, мирный, и при мне, машинально краду помидорку из салата Виктора и ем, и запиваю соком, и, кажется, что если бы они общались так со мной всегда, на равных и прозрачно, без секретов, мы бы подружились.

А потом вспоминаю, что рядом два мужчины, и секс у меня был с каждым. И понимаю, что дружить мы не будем, скорее уж дед решит, что их многовековые традиции ерунда, и во главе семьи встану я.

А еще Виктор, наверное, скоро женится, на Тине. И будут они воспитывать малыша, и Николас женится, и Арон, только я не выйду замуж.

Потому, что не представляю теперь, как и с кем мне целоваться, и обниматься, и как смотреть и слушать, если у этого человека не будет каштановых волос и темных глаз, и фамилии Рождественский.

- Вкусно? - Ник усмехается, заметив, что я тянусь ко второму кусочку шашлыка. Вытирает губы салфеткой и берет телефон. - Кетчуп забыл, - он спохватывается и поднимается, набирает номер и отходит к холодильнику. Ставит передо мной стеклянную бутылку с соусом. Хмурит брови, прижимая телефон к уху. Смотрит на Виктора. И ведет подбородком. - Он сотку выключил. Абонент недоступен.

Сжимаю бутылку с кетчупом.

Всё, не приедет человечек.

Перевожу взгляд с одного брата на другого. Ник убирает телефон в карман и поворачивается ко мне, улыбается.

- Ты ешь, лапушка, - в его голосе тепло