Ответный удар «попаданцев». Контрразведка боем - Александр Конторович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Блин, как бы опять вешать не начали! Хотя, вообще-то, возле штаб-квартиры секции булочных нет. Да и толпа побольше очереди будет. Не сто человек. А с тыщу. И там, у комитета, оратор чего-то вещает. Да не один, похоже…
– …модерантизм есть скрытая дорога к роялизму! Воля народа попирается неприкрыто! Пора уже спросить, что нам дала революция девятого термидора!
– Отмену бессудных казней и системы террора против граждан! Кто-то хочет их восстановить?!
– Зато роялисты теперь появились на каждом углу! Чего ждать далее? Когда они открыто нападут с оружием на Национальное представительство?! Мы не можем спокойно смотреть, как хоронят Революцию!
– Не надо преувеличивать! Нация не позволит восстановить прежний порядок!..
Толпа, сдержанно гудя, вслушивалась в перепалку. Всех очевидным образом происходящее не на шутку интересовало. До такой степени, что моего появления, похоже, никто и не заметил. Да, сильно тут народ активен в политическом плане, да…
– Не проехать, гражданин генерал… – повернулся ко мне водила. Он же ординарец. – Что прикажете?
А чего тут приказывать? Ясен пень – поворачивать надо. И отправляться по следующему пункту сегодняшней программы. Вот только по какому поводу митинг-то?
Я встал в коляске, ухватившись за плечо солдата. Но разглядеть впереди толком все равно было ничего невозможно. Ну, стоят какие-то мужики на ступенях комитета. Ну, устроили что-то вроде публичного диспута. Кто-то там даже с оружием… Но суть-то в чем?
– Что здесь происходит, граждане? – поинтересовался я у ближайших к фиакру слушателей.
Какой-то человек на костыле, в поношенной солдатской форме, но с фартуком ремесленника поверх нее, отвлекся от вслушивания в обрывки доносящихся от комитета фраз и бросил на меня раздраженный взгляд. Но раздражение тут же сменилось интересом. Он грузно – явно непривычно – развернулся, всем телом повисая на костыле, и всмотрелся в меня пристальней. Лицо его уродовал шрам на правой щеке. Шрам был вполне свежий. Возможно, поэтому я признал человека не сразу.
– Ба! – опередил меня одноногий. – Да это ж никак наш генерал!
А вот по голосу я его вспомнил сразу.
– Сержант Франсуа Жубер, если не ошибаюсь? Второй батальон второго полка?
– Был сержант Жубер, да весь вышел! Теперь вот опять сапожничаю… А у нас в бригаде слухи ходили, что вас из армии выгнали…
– Так и в самом деле выгнали. Только об этом рассказывать долго. Скажи-ка мне лучше – что тут такое делается?
– А!.. – Жубер скривился и махнул рукой. – Власть переменилась!..
– То есть?.. – Вот новость. Почему мне никто не доложил, как говорится… Вроде ж ничего такого не происходило, когда я сюда ехал. Да и накануне все нормально обстояло. Впрочем, похоже, гражданин предвосхищает «Свадьбу в Малиновке» не совсем в том смысле… А как раз в том, что в оперетте был. В узкоместном.
Так и оказалось:
– Да нынче ночью недовольные действием комиссаров собрались в комитете да и переизбрали весь состав. А утром старые пришли и полномочия свои отдавать отказались. Вот теперь ругаются. Даже из Конвента кого-то прислали, чтоб разобраться, кто тут и что…
Ага… Именно оно самое. Ничего особенного. Если кто чего не понял – обычная здесь практика. Ну, настолько хорошо вот продумана организация новых республиканских органов власти. Комиссары секций имеют какие-то полномочия только в рабочее время – с утра до вечера. А ночью, в принципе, активисты противоположного политического направления спокойно могут собраться в опустевшем помещении комитета и своим альтернативным большинством принять то решение, которое не проходило днем. Потому что днем их – меньшинство. Ага… И такая вот чехарда тут довольно регулярно приключается, просто я лично с ней еще не сталкивался. Здесь, в Париже, не сталкивался. В других-то местах – сколько угодно. И я смещал, и меня смещали… На родимой Корсике аж со смертным приговором. Так что дело, в общем, житейское…
Смех в том, что должности комиссаров – как это несколько позже и в другой стране было сформулировано – являются «освобожденными». То есть – комиссарам правительство платит зарплату за их комиссарство. Не запредельную, правда. Но все же… И по идее сменять кого бы то ни было может только оно. Точнее – должно бы мочь. Ан нет!.. Потому правительство в этом вопросе проявляет полную толерантность – не вмешивается. Чтоб неприятностей не заработать. А Конвенту оно и вовсе по барабану. Поскольку депутаты используют шатания электората в секциях в своей политической борьбе. Их это устраивает…
– Понятно… – резюмировал я. – А чего не поделили-то между собой эти уездные предводители команчей?
– Да дьявол их знает! – Жубер опять махнул рукой. Вышло это у него неуклюже из-за того, что второй он все время старательно цеплялся за костыль. Явно еще не освоился передвигаться с одной ногой. – Вроде как прежние слишком мало занимались нуждами простых граждан!.. А эти собираются непреклонно исполнять волю Суверена… Добиваться снабжения хлебом и Конституции… Но по мне так – просто захотели жалованье за должности на дармовщину получать. Хотя что там того жалования? Тысяча восемьсот ливров в год… На Хлебной пристани грузчики зарабатывают больше! Вот только там вкалывать надо…
Я хмыкнул. Вот что отличало сержанта бригады имени Парижской коммуны Франсуа Жубера от основной массы – так это то, что у него мозги на политике не были повернуты. Сколько я помнил – выходец из деревни, он и в политическом смысле отличался практической сметкой. То есть как и положено солдату: держался подальше от начальства, поближе к кухне. И революционных речей не произносил, в отличие от большинства. Притом что сержантом его выбрали сами солдаты за обстоятельный характер и организаторские способности. Теперь я мог видеть, что и на гражданке он не отличался интересом к вопросам власти. Через что и мыслил куда трезвее, чем окружающие. Которые как раз сейчас все превратились в слух. Ловя препинания ораторов двух соперничающих группировок. Взывающих к судьбам нации…
Тоже, кстати вот, анекдот… Народ по этой самой Конституции – которая якобинская и которую нынешний Конвент не примет даже через свой труп по этой причине (и которую лучше и в самом деле не принимать – читал я ее, ну в смысле, Наполеон читал, потому знаю, что говорю…) – является Сувереном Французской республики! То есть – обладателем высшей власти в стране. И именно по этой причине каждый мнит себя, блин, способным разбираться в государственных делах. Хотя ни хрена в них не смыслит. Ну, типа той ленинской кухарки… И вот, пожалуйста, – в результате мы имеем самое натуральное новгородское вече по любому поводу. Какие, к черту, роялисты?! Сами себе злобные буратины сверху донизу, от последнего клошара до заседающих в Конвенте народных избранников. И еще возмущаются, что им полномочия урезали. На кой леший им эти полномочия? Революционеры хреновы…