America Latina (Южная и Центральная Америка, 1995 г) - Владимир Динец

Я прожил в Чако несколько дней, пока не пришло время ехать на бразильскую границу. Каждое утро меня будили концерты черных ревунов (Alouatta caraya). Днем приезжали школьные экскурсии и угощали всякой всячиной, а по ночам единственными соседями были жабы и лягушки, собиравшиеся в душевой ради прилетевших на свет насекомых (всего я насчитал там 16 видов амфибий).

До города меня подвез автобус женской протестантской школы при польско-украинской общине. Никто из девушек уже не помнил ни слова на славянских языках, лишь одна спросила меня "Te gusta vareniki?" - "Тебе нравятся вареники?"

Чем-то я им очень понравился: после того, как сошел с автобуса, они еще долго, к изумлению прохожих, хором скандировали "Vla-di-mir! Vla-di-mir!" - пока не скрылись за поворотом.

Теперь по одну сторону дороги тянулся Парагвай, а по другую аргентинская провинция Misiones. Первыми белыми, обосновавшимися в этом плодородном краю, были иезуиты, основавшие несколько миссий на нынешней территории Бразилии в 1609 году. В отличие от всех других орденов и прочих религиозных организаций, действовавших в испанских колониях, иезуиты действительно заботились об индейцах: обучали их грамоте и земледелию. В XVII веке на континенте было несколько территорий под управлением ордена, и во всех уровень жизни был в несколько раз выше, чем на соседних землях, и только на них не было индейских восстаний. Не удивительно, что они встали поперек горла и светским, и церковным властям. В 1627 году сюда по наводке епископа Монтевидео вторглись из Бразилии отряды вооруженных охотников за рабами. Бросив все, отцы иезуиты в сопровождении 12 тысяч крещенных индейцев-гуарани сплавились по реке на семистах плотах. После каждого из двух порогов плоты приходилось строить заново. Они основали новые миссии на 800 километров южнее, на аргентинской земле. Мир и процветание продолжались до 1767 года, когда Карл III запретил орден во всех испанских владениях. Провинция вступила в полосу упадка, из которой выходит только сейчас.

Что касается миссий, то их величественные развалины и сегодня производят впечатление великолепной резьбой по камню, хотя джунгли мало что оставили от стен.

Я быстро проехал всю Мисьонес и сошел на последней развилке перед стыком границ с Бразилией и Парагваем. Узкое шоссе тянулось через густой субтропический лес, над которым кое-где торчали странные кроны бразильских араукарий (Araucaria angustifolia). Это единственный кусочек сельвы в Аргентине, истоптанный туристами вдоль и поперек, но всего месяц тому назад на этой самой дороге турист-гринго был убит ягуаром. Только что стемнело, и на теплый асфальт выползли детеныши змей - коричневые гремучки Crotalys и черные в серебре Bothrops. Вооружившись хворостиной, я стал сгонять ботропсят с проезжей части, но спасти удалось не всех: некоторые из этих "живых игрушек" уже были раздавлены колесами проносившихся машин.

Вскоре лес кончился. Я прошел между безмолвными корпусами турбаз, отелей и ресторанов и вышел к высокому обрыву, под которым в облаке тумана шумел водопад Игуасу.

Он шире и выше Ниагары, но меньше, чем Виктория. Водопад обрушивается со скалы высотой 72 метра и шириной в три километра, разбиваясь на десятки ветвей, между которыми торчат зеленые островки. Днем тут слишком много туристов, но ночью никого нет. По мокрым от водяной пыли дорожкам бродят здоровеннные жабы-аги (Bufo marinus), похожие на борцов сумо. Изредка встретишь зеленого агути или собирающего мусор длиннохвостого опоссума (Metachirus nudicaudatus), но больше делить удовольствие не приходится ни с кем. Белый фронт водопада в желтоватых лунных радугах таинственно проступает из черных гор, мелкие боковые ручейки журчат в скальных трещинах, стекая в озера - отличное место для усталого путешественника, который мечтает отдохуть от жары и выспаться в покое и уюте.

Утро еще лучше: столбы тумана и брызг, поднимающиеся над водопадом, становятся ярко-розовыми, целые стаи туканов и попугаев летают с берега на берег, первые колибри пронзают мокрый воздух. Большие серые стрижи Cypseloides senex, сотнями тысяч гнездящиеся на скалах за стеной падающей воды, с визгом пронзают самые страшные части водопада. Наконец выходит солнце, и тысячи радуг вспыхивают над Игуасу. Тут на тропинках, словно армии бродячих муравьев, появляются колонны туристов - день начался.

Сверху поперек реки проложены мостки, по которым можно подойти вплотную к "Глотке Дьявола" - выемке уступа, в которую падает большая часть воды. Снизу к этому ревущему белому чудовищу тоже можно подобраться, но только с бразильской стороны.

Я отправился в город Пуэрто Игуасу и стал дожидаться открытия консульства.

Вскоре за мной образовалась очередь из полусотни туристов со всего мира. Тут консульство открылось.

- Нет, мой друг, - сказал единственный из сотрудников, знавший слов десять по-английски и столько же по-испански, - ваша виза еще не пришла из Буэнос-Айреса. Приходите завтра.

Я грустно отошел в сторону. Поток туристов нахлынул на конторку и сразу же отхлынул, оставив в холле одного человека - все остальные получили визы за пять минут.

- Откуда ты, брат? - спросил я беднягу.

- Из Польши. А ты?

- Из России.

На нас напал идиотский хохот. Посмеявшись над горестной судьбой, мы разошлись, договорившись встретиться утром. Парень болтался тут в ожидании визы уже неделю.

Он изучал бразильскую литературу в Рио и возвращался с каникул.

Я вернулся к водопаду и до вечера бродил по лесу, но встретил только большое причудливое насекомое - королевскую фонарницу (Laternalia phosphores). Вечером я решил устроить большую охоту на змей и до полуночи бродил с фонарем по шоссе. Но змеенышей, десятками выползавших на асфальт днем раньше, почему-то не было.

Вместо них появились квакши Flectonotus gouldi, маскирующиеся под щепки.

Я уже нашел подходящую скамейку и хотел расстелить спальник, как вдруг заметил на дорожке нечто странное. Издали это казалось трещиной в асфальте, а вблизи - застывшей струйкой черного стекла. Но у нее был подвижный хоботок, и она медленно текла вперед, ощупывая путь. Это была наземная планария - редкий обитатель самых влажных мест.

Утром я явился за 20 километров в консульство и выслушал слово в слово тот же самый ответ.

- Надо позвонить в Буэнос-Айрес, - сказал я поляку, - и спросить, почему они не посылают по факсу наши бумаги.

Мы пошли на почту, позвонили в столицу, но там нам сказали, что все давно отправлено.

- Они давно все отправили! Наверняка бумаги уже у вас! - закричал мой новый друг, когда мы добежали до консульства (он свободно владел португальским).

- Они не могут быть у нас, - невозмутимо заявил чиновник, дружелюбно улыбаясь.