Стрижи - Фернандо Арамбуру

И она сама это прекрасно знает. Почему и поспешила присоединиться к лагерю пустоголовых идиоток – в надежде, что в общем хоре ее серость будет не так заметна.

Я не стал признаваться Хромому, что до сих пор, по прошествии стольких лет, Пилука очень много значит в пространстве моих персональных мифов, что я продолжаю очень тепло к ней относиться и желаю ей только добра. Кроме того, мне не кажется, что она пишет хуже других нынешних писательниц – тех, что срывают аплодисменты и получают премии.

17.

В тот день я хотел не только чем-то порадовать маму, но и еще раз проверить, сохраняются ли в ее гаснущей памяти хоть какие-нибудь воспоминания. Это было все равно что кинуть камень в глубокий колодец и надеяться по звуку определить, есть ли еще на дне вода. Боюсь, однако, что в мамином случае колодец окончательно высох.

Я не смог вспомнить слова той песенки, потому что так их и не выучил. И даже не уверен, что кусочек мелодии, которую я насвистел в саду пансионата, похож на оригинал. Мамино лицо осветила легкая улыбка. Честно сказать, она улыбалась и до того, как я принялся свистеть, и эта улыбка, которая ничего не значила, ничего не выражала, оставалась у нее на губах еще несколько минут после того, как я закончил. Не исключаю, что ее просто позабавил или доставил удовольствие сам факт, что она услышала свист. Еще несколько попыток оказались столь же безрезультатными, и я признал свое поражение.

Тридцать с лишним лет назад, когда голова у мамы была в полном порядке, она нередко напевала эту песенку, занимаясь домашними делами или сидя перед зеркалом и готовясь к выходу. Иногда просто выводила рулады на манер стародавних шансонеток. Знаю, что речь там шла о влюбленном, который отпускает предмету своей любви комплименты, но ни одной строки не помню. Меня удивило, что мама вдруг так привязалась к незнакомой для меня песенке, ведь по радио она в те времена не звучала, да и мама, не отличавшаяся музыкальностью, раньше никогда ее не пела. Поэтому я спросил, что это за песня. Поначалу она отвечала уклончиво, но я не отставал. Наконец мама призналась, что Эктор сочинил песню специально для нее. И попросила: только ради бога, не рассказывай ничего своему брату.

Бедная мама. Как жаль, что она не сохранила хотя бы этого воспоминания – о мелодии, сделавшей ее на несколько дней счастливой.

18.

У Хромого все никак не затягивается язва, которую ему прижгли месяц назад. Врач сказал, что на это требуется время. Еще в начале осени мой друг купил билет на самолет, решив провести новогодние праздники в Мексике, хотя и не был уверен, что здоровье позволит ему совершить такое далекое путешествие. Кажется, туристическое агентство бралось заказать номера в гостиницах разных городов и экскурсию на Юкатан.

По словам Хромого, у него ничего не болит. Тогда в чем проблема? Время от времени он встает перед зеркалом – дома или в туалете у себя на работе, – оттягивает краешек повязки, смотрит на свою noli me tangere, как он порой называет язву, и его вновь одолевают самые мрачные мысли.

Когда у Хромого появляется повод для тревоги, он блистает красноречием. Это типичный пример человека, которого любые горести делают гораздо интереснее. Если его что-то заботит, или преследуют напасти, или он чего-то боится, наши с ним беседы становятся более глубокими и доверительными. Если я вижу, что у Хромого тяжело на душе, я решаюсь поделиться с ним соображениями, которые предпочитаю держать при себе в периоды, когда он щеголяет цинизмом и остроумием.

И вот совершенно неожиданно, вроде бы ни с того ни с сего, мы заговорили о моем запланированном самоубийстве. Наконец-то и только теперь (а ведь пора бы уже!) оно показалось моему другу делом, которое действительно может осуществиться в назначенный срок.

– Ты, насколько я понимаю, настроен решительно.

– А почему тебя это удивляет?

Хромой тоже раздумывает над возможностью покончить с собой, если на теле у него и дальше будут появляться язвы. Он перечисляет и другие причины: полное отсутствие стимула к работе, одиночество, которое обрушится на него, когда рядом не будет меня, а также тошнотворное впечатление от современной испанской политики, усталость от жизни, ненависть к собственному телу, после того как оно утратило молодую силу… Это последнее он произнес с нарочитой гримасой отвращения, уставившись в огромное окно, и у него был вид человека, который презирает мир и все, что в нем есть, не делая различий между красивым и уродливым, благородным и подлым. И тут я подумал: пожалуй, не будет таким уж абсурдом предположить, что нас с ним действительно в один и тот же день отнесут на кладбище.

Стоит ли удивляться, что следом мы принялись обсуждать, каким образом мне лучше всего уйти из жизни.

– Надеюсь, этот вопрос ты уже решил для себя? Может, тебе нужна логистическая помощь?

Пришлось сказать правду: таких деталей я еще не обдумал. И пока твердо знаю только одно: хочу проделать все быстро и без боли.

Хромой понял мои слова неправильно и поэтому вызвался добыть для меня огнестрельное оружие. Легкое в обращении. Потом стал уверять, что труда это ему не составит и цена будет сходная.

Нужных людей в его окружении сколько угодно. Тема показалась мне не самой подходящей для обсуждения в баре, где в тот час было немало народу, и я предложил немного прогуляться. Пока мы гуляли, Пепа бежала рядом, а я объяснил другу, почему исключаю такой вариант и не желаю, чтобы выстрелом мне разнесло мозги. Причина крылась в одной истории, случившейся в середине восьмидесятых, когда я проходил военную службу в Тетуане-14 в Кастельон-де-ла-Плата. Вечером я должен был заступить в караул, тогда и произошло трагическое событие, которое я до сих пор не могу вспомнить без ужаса. И не хочу, чтобы кто-нибудь пережил что-то подобное по моей вине.

Моя смерть должна быть тихой и чистой, она должна наступить не дома, а, скажем, на скамейке в парке и желательно ночью. Я ни в коем случае не должен остаться изуродованным. Что подумают мои родственники или ученики, увидев отвратительные кадры в какой-нибудь скандальной телепрограмме либо в социальных сетях? Не желаю, чтобы журналисты использовали лужу моей крови для увеличения числа зрителей или подписчиков и привлечения рекламы. Они ведь вечно стремятся чем-нибудь поразить публику и сделать на этом деньги…

19.

Хромому я рассказал давнюю армейскую историю лишь в общих чертах. Я видел,