Огненная кровь - Михаил Горожанин

Дым затянул все, лишь у пола, на высоте по бедра Миладе, было свободное от него пространство. Потолок, домашняя утварь – все пылало, сверху капала горящая смола, и летели искры, но сами стены только сильно коптили, загорались и тут же гасли, лишь для того, чтобы предпринять еще одну попытку. Может быть, поэтому кто-то еще мог выжить. Милада на секунду задумалась, с чего мог возникнуть такой глобальный пожар?

– Ты где?! – заорала она во всю силу легких.

Слабый голос ответил ей, кажется, откуда-то слева. Девушка пробежала коридор, толкнула пылающую дверь и оказалась в комнате. Мебель здесь тоже горела. Створки шкафа распахнулись, и одежда представляла собой веселую аналогию спичек в коробке, которые, вспыхнув одна от одной, потом пылают, как единое целое. Оконное стекло в тот момент, когда она влетела внутрь, словно дождавшись ее, лопнуло со звоном, оставив в раме острые осколки. Не горел только пол, и то потому, видимо, что был залит рассолом из многочисленных банок, стоявших рядами вдоль стен и сейчас полопавшихся от огня, разбросав груды огурцов и помидоров. Судя по количеству погубленных разносолов, хозяйка запасалась всерьез. Запах от выпаривающегося с досок рассола стоял невообразимый.

Откуда-то снизу послышался надрывный плач и кашель. Милада упала на четвереньки, огляделась, благо внизу не было столько дыма, пытаясь определить, откуда идет звук. Наконец, ее взгляд нашел под большой кованой кроватью, на которой бушевала превратившаяся в чадящий костер перина, то, что она искала.

Не один ребенок. Двое.

Погодки, лет пяти-шести. Оба так перемазаны сажей, что сначала было трудно определить, мальчик это или девочка. Дети загородились от огня железной ванночкой, защитившей их в некоторой степени от пламени, и теперь надрывно кашляли от дыма, прикрывая лица углами невесть как выжившего в огне шерстяного одеяла, вжавшись в самый угол стены под кроватью. Милада раздумывала недолго. Быстро огляделась, увидела рядом, в коридоре, исходившее паром ведро рядом с горящей палкой швабры, и про себя порадовалась невероятной удаче. Выскочив в коридор, она схватила ведро, в котором кипела вода, за железную ручку, но, вскрикнув, тут же одернула ее. Руку обожгло так, что у нее потемнело в глазах от боли. Она потратила две драгоценные секунды на то, чтобы понять, что ей не причиняет вреда сам огонь, но не раскаленные им железные предметы.

Сунувшись снова под кровать, она схватилась за одеяло и крикнула детям:

– Я заберу на секундочку! – главное, чтобы оно не загорелось от ее рук. Собственная физиология по-прежнему была для Милады настоящей загадкой.

Ее взгляд наткнулся на полные слез, выпученные от страха глаза, и Милада только сейчас сообразила, что выглядит для них голым чернокожим чудовищем. Но ей было не до сантиментов. Она уже знала, что делать. Поэтому, не церемонясь, вырвала одеяло из слабых детских рук, не думая о том, что лишила детей защиты от дыма, и метнулась в коридор, к ведру. Не обращая внимания на боль в обожженной руке, она торопливо сунула одеяло в кипяток, стараясь не сильно ошпариться, намочила как следует и торопливо вернулась к детям.

Кругом стоял треск и гул пламени. Разбитое окно создало прекрасную тягу, и потолок внезапно занялся вовсю, как и стены, которые тоже начали гореть.

Дети, закрывая лица от дыма ладошками, замотали головами, с ужасом глядя на протянутую к ним черную руку. Милада торопливо поднесла ладонь к глазам, только сейчас сообразив, нет ли на ней огня, и не обожжет ли она детишек своим прикосновением. Она торопливо прижала ладонь к нетронутому огнем участку пола и посмотрела на отпечаток. Никакого следа. Милада хотела успокоить детей, убедить, что ее не стоит бояться, но в этот момент на кровать с грохотом рухнула часть потолка. Дети завизжали от страха, причем сразу стало ясно, кто из них мальчик, а кто девочка. Милада тоже заорала от неожиданности, но почти сразу опомнилась, ухватила девочку за неосторожно высунувшуюся ногу и втащила ее под исходившее паром, горячее одеяло. Девочка забилась, как пойманный мышонок, забрыкалась ногами. Но Миладе было уже все равно. Прижав ее к полу одной рукой, она резко сунулась под кровать всем телом, накрепко сцапала мальчика за руку и подтянула к себе.

Моментально скрутив и обернув детей одеялом, слушая их приглушенные вопли и стараясь не думать о том, как им горячо, она заорала:

– Молчать! Я вас сейчас спасу!

Девушка тяжело поднялась на ноги – кто их тут только так откормил! – и неуклюже побежала к выходу. Было страшно неудобно, потому что дети и не подумали успокоиться, а наоборот начали еще сильнее брыкаться. Тогда Милада хорошенько встряхнула их, потому что надо было выбираться, а мокрое одеяло уже начало сильно парить.

Перед глазами стояла огненная стена, и Милада с трудом опознала дверной проем. Увернувшись от кренящейся с потолка балки, она выскочила на террасу, зацепив по дороге выпроставшейся из-под одеяла детской ножкой дверной косяк. Из-под одеяла раздался вопль, но Милада была уже снаружи.

Дом уже не тушили, видимо, поняв бесполезность этого занятия. Селяне сгрудились за забором, зачаровано и печально глядя на пожар. Женские рыдания были слышны даже сквозь гул пламени.

Она успела заметить, как отшатнулась люди при ее появлении из огня. Каким-то обострившимся зрением увидела всё сразу: пораженные лица наставницы, Оксанки и оборотней, стоявших в толпе, ужас в глазах деревенских, в которых отражалось бушующее пламя. Увидела себя их глазами: голую, черную, переливающуюся огненными бликами.

Милада проковыляла половину пути до калитки, когда сзади раздался громкий треск рухнувшего дома, и ее окутало пламя, которое взметнула упавшая крыша. В толпе закричали. Мимо пролетели горящие головни, что-то сильно ударило ее в спину, отчего Милада на бегу рухнула на колени, не выпустив, однако, свертка.

Одеяло уже высохло полностью и стало горячим. Дети внутри притихли, и обеспокоенная Милада, с трудом поднявшись на ноги, закричала:

– Помогите же! Спасайте их!

К ней подскочили, одеяло с детьми выхватили из рук, унесли. Милада рухнула на землю, полностью обессилев, хватая ртом воздух. Кто-то приблизился, ее чем-то накрыли, она не соображала ничего, все вокруг было, как в тумане. Голоса звучали глухо, губы склонившихся над ней людей шевелились, но девушка не понимала ни слова.

Наконец зрение прояснилось. Милада увидела рядом с собой обеспокоенных Рябинушку, Оксанку, и близнецов. Она разлепила спекшиеся губы:

– Как дети?

– Все хорошо! – торопливо заговорила Оксанка. – Живы, здоровы, только дыма надышались, и мальчик ногу обжег.

Милада видела, что подруга пытается скрыть волнение, да и остальные тоже. Она почувствовала тревогу.