Другое место (Понять вечность) - Борис Долинго

Я поднялся, вышел на террасу второго этажа на другую сторону от спальни и сел в кресло-качалку, глядя на звёзды. Внизу во дворе поблёскивала гладь бассейна, и тихо шумел ветер в листве.

Возможно сейчас, когда над виртуальным миром, в котором мы находились, нависла угроза, я ощутил его зыбкость. Всё богатство моих ощущений и восприятий, вся моя жизнь здесь, которая для меня, во всяком случае, ничем по глубине переживаний не отличалась от покинутой «реальной», всё это оказалось под ударом только из-за того, что кто-то в «реале» полез в тело программы, созданной Мишкой. Даже мой пока не рождённый ребёнок тоже мог быть уничтожен в одно мгновение, как и я сам.

Меня трясло. Никакие доводы разума не помогали. Я лишний раз подумал, как это, оказывается, просто читать наставления другим и успокаивать кого-то, пока ты спокоен сам или сам не вполне прочувствовал ситуацию. Мишкина хандра по поводу его чувств и восприятий, видимо, имела в соей основе какие-то смутные или не очень опасения по поводу именно того, что происходит сейчас. Просто Мишка, наверное, не хотел заранее тревожить всех нас.

Я взял из коробочки на столе сигару, привезённую с Чёрной Башки, и закурил. «Приму», которая по прихоти создателя этого мира котировалась здесь очень высоко, я не переваривал. Что значит вбитый в голову имидж (а здесь, получается, имидж был именно «вбит» в головы!). Правда, я не мог сказать, что от этого данный мир был намного хуже того, реального – там-то ведь было всё очень похоже!

Меня страшно злило, что я совершенно ничего не понимаю в проблеме, чтобы попытаться хоть как-то повлиять на ход событий. Вся надежда опять же была на Мишку. Однако, я, не являясь и близко специалистом в области программирования и разных интернетных дел, всё же понимал, что повлиять на тот мир нам отсюда вряд ли возможно. Вот любой придурок «оттуда», мало-мальски волокущий в написании программок, может здесь наворотить такого, что волосы дыбом встанут. Что мы уже и наблюдали, а вот наоборот – чёрта с два!

Неделю уже почти Мишка бьётся – и, похоже, ничего ему в голову не приходит. Не доходят нужные импульсы из Мировой Паутины. World-Wide-Web, мать её…

Правда, «торнадо» несколько улеглись, возможно, неизвестный программист снизил интенсивность своих попыток вмешаться в работу Мишкиного детища, но продолжения можно ждать в любой момент. Кроме того, неизвестно, что ещё может вылезти помимо этих глюков в виде «торнадо»? Например, только вчера мне доложили, что учёными зафиксированы странные изменения в гравитационных спектрах звёзд, лежащих на пределе разрешающей способности средств наблюдения наших астрономов. Причём, изменения произошли не с отдельными объектами, а со всеми, наблюдаемыми по всей поверхности звёздной сферы. Что это было, пока неясно, но почему-то мне казалось, что ничего хорошего это не предвещает.

Я глубоко затянулся, и, поскольку табак на Чёрной Башке был крепок, чуть не закашлялся. «Надо пойти налить выпить чего-нибудь», подумал я и встал с кресла.

Неожиданно я услышал лёгкий гул. Повернувшись, я разглядел на фоне ночного неба продолговатый объект с чёткими опознавательными огоньками. Разноцветные огни мигали в последовательности, которую для членов правительства бдительный фон Анвар менял каждый день. Здесь, в районе расположения жилищ крупных чиновников не мог бы появиться ни один чужой аппарат: кроме внешней бутафории с миганием огоньков существовала и система опознавательных кодов для ПВО.

Гравилет приблизился и завис на уровне террасы, почти касаясь перил ограждения. Это была небольшая военная быстроходная машина, которую Премьер по моему запросу выделил в личное пользование Главному Научному Советнику Правительства, то есть Михаилу Беркутову. Боковая панель с жужжанием поднялась, и из кабины на площадку передо мной выпрыгнул Мишка.

– Вижу, что не разбудил, – констатировал он.

Я молча кивнул и затянулся сигарой. Мишка сделал знак пилоту в кабину, гравилёт, лихо развернувшись и едва не сбив верхушку моей любимой пальмы, опустился на специально отведённую площадку у дома.

Мишкин ночной визит что-то значил. Я внимательно смотрел на лицо друга. Оно было явно усталым, но признаков отчаяния видно не было. Наоборот, в глазах что-то хитровато блестело в свете звёзд, и я вполне допускал, что это был научный азарт.

– Выпьешь чего-нибудь? – спросил я.

– Угу, лёгонького чего-нибудь, – кивнул Мишка. – Хотя, нет, давай грамм пятьдесят «Перцовой Астероидной» и по кружечке холодного пива. У тебя холодное пиво есть?

– Конечно, есть, – заверил я. – Но по какому поводу ночное питьё? Неужели нащупал что-нибудь?

Мишка прошёлся по террасе, заложив руки за спину и сел во второе кресло-качалку. Я ждал ответа.

– Ну, принеси горло-то промочить. – Мишка помахал мне рукой. – Принеси – и поговорим.

Я хмыкнул и пошёл исполнять заказ ночного гостя. Когда я вернулся с подносом, на котором стояли две запотевшие кружки, стопки с «Перцовой» и мисочка солёных свиных хвостиков с Фермы, Михаил по-прежнему сидел в кресле, закинув руки за голову.

– Вот теперь ты понял, что великое знание рождает великую скорбь? – поинтересовался он. – Это во всех мирах справедливо, увы!

– Ты о чём?

– Да о том, что я с самого начала боялся чего-то подобного, а вы все, находясь в счастливом неведении, прыгали и веселились, – сказал Мишка и взял стопку. – Выпьем, что ли?

Я пожал плечами и тоже взял стопку.

– Выпить, конечно, можно, вот только за упокой наших душ, видимо?

– Да ладно, ты не ссы в трусы раньше времени, у тебя ещё будет время их снять, – спошлил Михаил. – Давай – за наше здоровье!

– Нашёл какой-то выход? – почти шёпотом спросил я, как бы боясь вспугнуть мелькнувшую в сердце надежду.

– Мало-мало есть, – кивнул Мишка. – Не так, чтобы очень, но, по-моему, может сработать. Особенно, если там, на той стороне не полный козёл сидит. Ну, давай, что ли?

Мы опрокинули рюмки, и Мишка тут же запил «Перцовую» изрядным глотком пива, которое зажевал свиным хвостиком.

– Рассказывай, гад, не томи! – потребовал я.

Мишка ухмыльнулся и поведал, что с самого начала, когда он увидел воронку, его осенила одна мысль. Все его рассуждения о модулях программ, протоколах передачи данных, сетевых связях, шлюзах, телнетах и прочей абракадабре я не понял, но для себя уяснил следующее. Воронка «торнадо» являлась своего рода «глюком» (это слово-то я хорошо знал), позволяющим «напрямую» стыковаться с системой, которая вызвала появление этих самых «торнадо» в нашем мире, то есть в Мишкиной программе, распределённой и живущей теперь в Мировой Сети.

– Ну и что это нам даст? – не понял я.