Эпоха гонений на христиан и утверждение христианства в греко-римском мире при Константине Великом - Алексей Лебедев

______________________

* Keim. Die rom. Toleranzedicte. S. 249–250.

______________________

Христианская Церковь при Константине Великом восторжествовала над язычеством как государственным институтом; она стала владычицей в Империи, она приобрела официальную власть и силу, но докончить торжество ее над умами, искоренить язычество сердца — это предоставлено было уже ее собственным силам и средствам.

Приложения

I. Новейшая литература о мученической кончине св. Поликарпа Смирне кого

Мученическая кончина Поликарпа, епископа Смирнского (II век), мужа апостольского, в наше время вызвала обширную литературу. Эта литература во многих отношениях интересна. Она показывает, с каким глубоким вниманием относится наука к вопросам церковно–историческим, как скоро они касаются такого древнего периода церковной истории, как II век христианства; как наука дорожит самым, по–видимому, неважным открытием, как скоро оно может пролить хоть некоторый свет на эпоху первохристианства; как широко и многосторонне она, наука, стремиться изучить и рассмотреть даже такой, казалось бы, второстепенный предмет церковной истории, как кончина малоизвестного по своей деятельности епископа II века Поликарпа Смирнского. Были, впрочем, особые обстоятельства, которые побудили науку с необыкновенным рвением заняться таким предметом, как кончина Поликарпа. Открылось несколько новых данных, хотя и не прямо относившихся к вопросу, но представлявших возможность решить вопрос иначе, чем как он решался раньше. Это заняло многие серьезные умы богословов (разумеется, западных богословов, так как в русской литературе по указанному вопросу ничего не было написано в последнее время, когда вопрос разрабатывался на Западе), появились неодинаковые решения вопроса, возникли не бесплодные споры, появилась очень интересная литература, с которой и хотим познакомить читателя.

Но прежде чем передать содержание главнейших научных трудов, посвященных вопросу кончины св. Поликарпа, изложим вкратце содержание того важного исторического документа, который служит точкой отправления для ученых трактатов и ученой критики богословов–писателей.

Разумеем мученические акты св. Поликарпа. Они сохранились до нас в форме послания церкви Смирнской II века к одной из соседних Церквей (филомелийской) и прочим Церквям тогдашнего христианского мира (воспользуемся для этой цели изданием Дресселя"Opera patrum apostolicorum", где помещены акты Поликарпа под заглавием Smyrnensis de martyro sancti Policarpi epistola cricularis (Lipsiae, 1857. P. 391–407).

Вот содержание этих актов. В предисловии находится приветствие церкви Смирнской, обращение к церкви Филомелийской (во Фригии) и всем Церквям кафолическим. Затем указывается предмет, о котором идет речь в актах — это св. Поликарп и другие мученики, пострадавшие в одно и то же время с ним (гл. I). Но прежде чем описать кончину Поликарпа, акты восхваляют мученические подвиги прочих мучеников, а такими были одиннадцать филадельфийцев (гл. II), из числа их по имени упоминается один Германик, ознаменовавший себя особенным терпением и мужеством. При виде твердости, с какой Германик претерпевал мучения, толпа вспомнила о Поликарпе и потребовала, чтобы был отыскан и схвачен этот епископ Смирнский (гл. III). Преследование христиан не обошлось без отступников; таким был филадельфиец Квинт: он сам напросился на мучения, но, устрашившись зверей, которыми хотели затравить его, он отрекся от веры и принес жертву языческим богам (гл. IV). Далее в актах ведется подробный рассказ о мученической кончине самого Поликарпа. При наступлении гонения, уступая убеждению окружавших его лиц, Поликарп скрылся из города, удалившись в одну из близлежащих деревень. Здесь, за три дня до своей мученической кончины, он имел видение: ему представилось, что подушка на его постели объята пламенем. Это видение он истолковал в том смысле, что ему надлежит кончить жизнь посредством огня (гл. V). Между тем стало известно, что Поликарпа разыскивают сыщики; поэтому, уступая мольбам любящих его, он перешел в другую деревню (гл. VI). Но сыщики нашли его и здесь. Они схватили двух его рабов, одного из них подвергли пытке и таким образом узнали, где находится Поликарп. Увидев сыщиков, Поликарп не потерял мужества, он приказал угостить их, а сам предался молитве (гл. VII). Когда наступило время его отправки в город, тогда его посадили на осла и повезли. Это происходило в Великую субботу. На пути встретился ему блюститель общественного порядка (так называемый иринарх), посадил его к себе в повозку, убеждая отречься от Христа, но когда Поликарп остался непреклонен, то его вытолкнули из повозки, так что он повредил себе ногу, тем не менее не без бодрости он дошел до города и в нем до стадии (цирка или амфитеатра), где происходил бой зверей (гл. VIII). В амфитеатре происходит допрос Поликарпа азийским проконсулом (не названным по имени), причем последний убеждает первого отказаться от своей веры, но исповедник остается тверд и мужественен (гл. IX). Проконсул настойчиво требует от Поликарпа хулы на Христа, но на это Поликарп отвечал: вот уже 86 лет я служу Господу и не изменю этому служению (гл. X). Проконсул в беседе с епископом Смирнским переходит к угрозам, замечает исповеднику, что он отдаст его на растерзание зверям, мало того, грозит ему мучениями на огне. Но исповедник оставался по–прежнему неустрашим (гл. XI). Допрос Поликарпа кончился. Глашатаи три раза вслух при всех провозгласили: Поликарп объявляет себя христианином. Это произвело страшный шум в народной толпе. Толпа требовала, чтобы Поликарп был отдан на съедение зверям в амфитеатре, и когда это желание не было исполнено, так как амфитеатр был закрыт по случаю окончания праздника, то народ единодушно потребовал, чтобы Поликарпа сожгли заживо. Это требование не встретило отпора со стороны властей (гл. XII). Народ быстро набрал хвороста и дров — в этом случае показали себя особенно деятельными иудеи (в субботу?!). Поликарп разделся и разулся. И когда хотели его пригвоздить, то он сказал:"Оставьте меня так". Поэтому его только связали и положили на костер (гл. XIII). Потом он произнес молитву к Богу, в которой изобразил себя как жертву, приносимую во всесожжение Господу (гл. XIV). Наконец костер зажжен. Огонь как бы принял форму паруса, надуваемого ветром. Это чудо, замечают акты, видели многие свидетели и пересказали его другим. При этом было ощущаемо благоухание, как будто бы сжигали ладан. Тело мученика не поддавалось действию огня, поэтому один из служителей казни пронзил мученика мечом. Вслед за этим из костра вылетел голубь, а кровь из тела мученика излилась в таком обилии, что потушила пламя костра (гл. XV, XVI). Христиане хотели было взять тело Поликарпа, но это им было не позволено под тем предлогом, чтобы христиане не стали поклоняться Поликарпу, оставив Распятого. Эту мысль акты опровергают, замечая: они не понимают того, что мы никогда не сможем ни оставить Христа, который пострадал за нас, ни поклоняться кому‑либо другому, ибо Христу мы поклоняемся как Богу, а мучеников достойно любим, как учеников и подражателей Господа (гл. XVII). После этого сотник положил тело Поликарпа в огонь и оно сгорело. Христиане собрали кости мученика и положили где подобало и решили совершать праздник в воспоминание о мученике, в научение себе и назидание (гл. XVIII). Затем акты восхваляют мученический подвиг св. Поликарпа (гл. XIX): указывается то, что это описание мученичества Поликарпа сделано вследствие желания христиан филомелийских подробнее узнать о событии; внушается, чтобы это послание, при прочтении его филомелийцами, было разослано по другим Церквям, наконец, следует славословие Богу (гл. XX). В заключительных строках актов точно указывается время кончины Поликарпа и рассказывается нечто вроде истории этих актов. Именно говорится: Поликарп пострадал в месяце ксантик, во второй день в Великую субботу, в восьмом часу, во время проконсульства Стация Кодрата (гл. XXI). Затем замечается, что акты Поликарпа имел у себя Ириней, ученик Поликарпа, с этого кодекса списал их некто Кай, общавшийся с Иринеем, с кодекса же Кая списал Сократ Коринфский. С того же кодекса списал их некто Пионий, обретший этот кодекс по откровению, какого удостоил его святой Поликарп. Новое славословие Богу (гл. XXII).

Акты св. Поликарпа сохранились также в церковной истории Евсевия (кн. IV, гл. 15), но не в полном виде; у Евсевия начало актов (гл. I — IV) изложено много короче, у него совсем нет заключительных строк актов (именно главы XXI и XXII), есть также некоторая разница между текстом актов и текстом Евсевия в прочих частях рассказа.

Особенному оживлению богословской литературы о мученической кончине св. Поликарпа послужило следующее.

В середине II христианского века жил некий языческий софист или ритор по имени Элий Аристид, не имевший никого отношения к христианской Церкви. Большую часть жизни он провел на Востоке. Он имел знакомство с видными лицами своего времени, пользовался репутацией очень образованного человека, известного своей продолжительной болезнью, от которой лечился многие годы. От него сохранилось до нас сочинение под заглавием"Священные слова"(ίεροίλóγυι). Это не что иное, как речи в честь языческого бога Эскулапа; в них он рассказывает историю своей семнадцатилетней болезни, во время которой возвышенный Эскулап, по мнению Аристида, много раз открывал ему во сне врачебные средства. Мы сказали, что Элий Аристид не имел никакого отношения к христианству своего времени, его сочинение — тоже. Но в названном сочинении упоминается Стаций Кодрат, с титулом проконсула Азийского, по–видимому, тот самый Стаций Кодрат, который упоминается в XXI главе актов св. Поликарпа*. Таким образом, сочинение Аристида"Священные слова"получает некоторый отдаленный интерес для церковной истории. Возникает вопрос: когда жил и болел Элий Аристид, и, следовательно, когда жил тот Стаций Кодрат, который упоминается в сочинении этого автора. Точных указаний на это у самого Аристида нет. Прежде (некто ученый Массой) на основании некоторых признаков утверждали, что Аристид подвергался той болезни, о какой у него речь в сочинении, при императорах Марке Аврелии и Луции Вере, а с этим вместе довольно удобно сближали Стация Кодрата, о каком упоминают акты Поликарпа. В общем исследователи приходили на основании данных, заключающихся у Аристида, к тем выводам, какие как нельзя более соответствовали церковно–историческим представлениям о времени мученической кончины Поликарпа, к тем выводам, что Аристид в своем сочинении описывает времена Марка Аврелия, при котором проконсулом в Азии был Стаций Кодрат, упоминаемый в актах Поликарпа, а, следовательно, кончина Поликарпа случилась при Марке Аврелии в проконсульство Стация Кодрата, в 166 году. Но эти сейчас приведенные выводы не удержались в науке. Явился ученый–археолог, который пересмотрел эти выводы, подверг их строгой критике, пришел к новым выводам, не согласным с общеустановившимися в церковно–исторической науке взглядами на указанный предмет. Таким ученым был Ваддингтон, французский археолог (бывший французский посланник при Лондонском дворе). В 1867 году он издал сочинение под заглавием"О хронологии жизни ритора Элия Аристида"(напечатано в Les memoires de i'instituts de France, Academie des inscriptions et Belles‑lettres. T. XXVI). Toro же предмета Ваддингтон касается в другом своем сочинении, изданном позже. В своих трудах Ваддингтон доказывает, что Элий Аристид в своем сочинении"Священные слова"описывает совсем не время императоров Луция Вера и Марка Аврелия, а времена императоров Антонина Пия и Марка Аврелия, т. е. эпоху более раннюю. В описаниях Аристида нельзя, по словам исследователя, найти указания на Луция Вера и Марка Аврелия, потому что первый из императоров у Аристида называется"старшим", а второй представляется имеющим"детский возраст". Если первое название мало приличествует Луцию Веру, когда он управлял Империей вместе с Марком Аврелием, то еще менее второе ("детский возраст") может быть приписано Марку Аврелию, так как он был человеком возмужалым, когда управлял Империей вместе с Л. Вером. Указанные признаки императоров, находимые у Аристида, вполне приличествуют Антонину Пию ("старший") и Марку Аврелию ("детский возраст"), когда первый управлял Империей, провозгласив своим соправителем отрока Марка Аврелия. Отсюда, естественно, получается тот вывод у Ваддингтона, что Элий Аристид описывает в своем сочинении времена Антонина Пия. Следовательно, и проконсул Стаций Кодрат, упоминаемый у Аристида, управлял Азийской провинцией тоже при Антонине Пие, а не в те времена, на какие указывали более ранние исследователи произведения Аристида. Когда же именно в царствование Антонина Пия управлял Азийской провинцией Стаций Кодрат? Этот вопрос оказалось труднее решить, чем вопрос о том, какое царствование описывает Аристид. Ваддингтон, однако, не останавливается перед этой трудностью: с помощью тонких и остроумных соображений он приходит к определению поставленного вопроса. В списках римских консулов (а эти списки сохранились до нас, так как должность консула была очень видной и важной) консул с именем Стация Кодрата значится под 142 годом. Эти списки, таким образом, показывают, что действительно существовал консул под именем Стаций Кодрат, и притом не раньше и не позже, как в 142 году, так как консулы ежегодно менялись. Но из этого еще не видно, когда именно Кодрат был проконсулом Азийским; а так как бывшие консулы во времена императорской фамилии Антонинов получали обыкновенно в управление одну из двух, так называемых сенаторских, провинций — Африканскую или Азийскую (к какой принадлежит город Смирна) через 12 или 15 лет после исправления консульской должности, то ясно, что Кодрат мог быть проконсулом Азийским (принимая во внимание, что он был консулом в 142 году) между 154–157 годами. Но это лишь гипотетическое соображение; нужно было, с одной стороны, подтвердить его, с другой стороны, точнее уяснить — в каком именно году был Кодрат проконсулом Азийским. Ваддингтон не останавливается и перед этим трудом, несмотря на то, что у Аристида не указывается, в какое время Кодрат был проконсулом. В сочинении Аристида упоминается по имени несколько проконсулов Азийских; кроме Стация Кодрата, которого Аристид почитает искренним своим другом, этот ритор упоминает в качестве проконсулов Азийских — Клавдия Юлиана и Юлия Севера. Ваддингтону удается доказать, что Юлиан был проконсулом в то время, когда шел второй год болезни Аристида (болел же он 17 лет), а так как начало болезни Аристида падает на 144 год**, то Юлиан был проконсулом в 145 году (проконсулы управляли известной провинцией один год, а потом сменялись); другой проконсул, упоминаемый Аристидом, Юлий Север, по соображениям Ваддингтона, управлял Азией на 10–м году болезни Аристида, следовательно, в 154 году. Но когда управлял Азией Стаций Кодрат, об этом у Аристида прямо не говорится (а между тем это‑то особенно важно в нашем вопросе). К разрешению этого вопроса Ваддингтон приходит следующим остроумным путем: из сочинения Аристида видно, что Юлий Север управлял Азией на 10–м году его, Аристида, болезни, а кто управлял той же Азиией после Севера, об этом говорится у Аристида в таких словах: после Севера стал управлять Азией мой друг. Кто этот друг Аристида? Ваддингтон утверждает, что никто другой, как наш Стаций Кодрат, так как о своей искренней дружбе с этим проконсулом упоминает Аристид. Следовательно, заключает Ваддингтон, Стаций Кодрат был Азийским проконсулом в 155 году.