Балин. Сын Фундина. Государь Мории - Елизавета Огнелис

перебраться в надземный горизонт незамеченным. Он затеряется среди закоулков и многочисленных ловушек, а потом, в яркий солнечный день, сумеет выбраться и покинуть древнее царство.

— Рок, рок, рок, — внизу, в глубинах, будто били громадные барабаны.

Эти звуки поначалу внушали ужас, словно сами по себе несли зло. Теперь Ори привык к их несмолкающему бормотанию, почти не замечал его. Под эти странные звуки орки бросались в атаку, обезумев. Тролли трубно ревели и в бешенстве крушили все вокруг. Рокочущий грохот пробудил ужасных монстров, которые спали в пучинах Мории. Их приближение означало смерть.

С гибелью Балина удача отвернулась от гномов. Неделю назад Ори покинул зал Мазарбул. С ним уходило не менее тридцати соплеменников. Еще более сотни оставались на ногах, с легкими ранениями. Но теперь…

За эти дни гном привык к смерти. Он видел столько смертей: бессмысленных, страшных, трагичных, что мысль о собственной уже не казалась ему ужасной. Каждый день он слышал:

— Строр погиб.

— Крани провалился в колодец, не заметил.

— Фрагара зарезали.

— Стрини погиб.

— Убит… зарубили… не смог… молотом…смотрю, не дышит уже… стрелой, случайно… чудовище из глубин…

День за днем, жизнь за жизнью.

И Ори вдруг отчетливо понял сейчас, как ему хочется жить. Он с удовольствием ощущал свое тело, с вниманием прислушивался к собственному дыханию. Чувствовал биение сердца, напряжение каждой мышцы. До этого он и его товарищи занимались делом, трудились, и не задумывались зачастую о собственной жизни, желая лишь выполнить эту грязную и неприятную работу поскорей и получше. А теперь всё кончено. Нет, не так! Не всё, а все. Его товарищи, друзья, родственники — все убиты. Некому больше работать, он один.

И все-таки он должен закончить дело. Не было такого, чтобы гном бросал работу, посчитав ее невыполнимой. Однажды человек попросил гнома: "Достань мне звезду с неба».

«Надо подумать. Но это будет стоить не менее десяти тысяч золотых монет», — резонно ответил гном, мгновенно переложив все издержки по этому безумному предприятию на деньги. Но люди после этих слов засмеялись и вздумали упрекать его в жадности!

Если Ори один, то ему незачем освобождать Морию от врагов для себя одного. Он освободит ее для других, кто придет следом. Конечно, можно срубить или заманить в ловушки еще десяток неосторожных орков. Можно было остаться в сорок четвертом зале и попробовать убить тролля. Можно найти Балрога. Или испытать силы в схватке с чудовищами, которые поднялись из глубин. Можно спуститься вниз и заставить замолчать эти рокочущие барабаны. Но только одно дело достойно внимания: добраться до сосредоточия зла и разрубить его одним махом. Вот работа, достойная гнома. И Ори хорошо знал теперь, что у зла есть сердце, и где оно находится. Сейчас главное — просто выбраться на поверхность.

Проходя залом Памяти, темным, разграбленным и грязным сейчас, Ори не удержался, и решил в последний раз взглянуть на могилу друга. Но двери в подтронную комнату были закрыты, причем изнутри. Несколько мгновений гном колебался, опасаясь ловушки. Потом решился:

— Кто есть живой из племени Балина Морийского? — спросил он тихонечко.

Ответа поначалу не было, но тут еле слышно звякнул отодвигаемый засов. Перед Ори стоял Годхи, покалеченный гном-проходчик. Ори сам его лечил, зашивал раны и внутренности, отпилил обе руки.

— Я вас по голосу узнал, мастер Ори, — также тихо произнес Годхи.

— Ты один? — спросил Ори и тут же почувствовал тяжелый тошнотворный запах, который сопровождает загнившее живое тело.

— Трори умер, еще Толун и Балуон. Братья умерли, а Олуэн остался. Это от него так… Но все еще жив.

Действительно, Олуэн, еще больше похудевший, больше похожий не обтянутую кожей мумию, поблескивал глазами из-под одеяла.

Ори подошел к нему. Ниже шеи гном представлял собой страшное зрелище. Разорванные мышцы, сгустки крови и гнойные ручейки, засохшие на переломах обрывки костей. Как он мог оставаться в сознании — Ори решительно не понимал.

— Извини, Ори…, затопили третьи горизонты…, пришлось сбросить латы…

И от этих слов, простых и почти неразборчивых, прошла усталость и нерешительность. Резким движением протерев заслезившиеся глаза, гном решительно произнес:

— Вода есть?

Обернувшись на засуетившегося Годхи, Ори продолжал, твердо, уверенно, как на поле боя:

— Нож короткий и пилу. Развести огонь, прокалить. Иголку. Нитку — в кипяток. Полей мне на руки. Плошку сюда. Молоток подай. Вон тот, деревянный.

— Люблю я смотреть, как вы работаете, мастер Ори, — пытаясь придать голосу угодливость, проскрипел Годхи, ловко выполняя крюками протезов приказания Ори.

— А почему ты в плаще? Ба, да это же плащ Балина! Так это ты? Зачем? — уже громко, не опасаясь, спрашивал Ори у своего уставшего ассистента.

— Не сердитесь, мастер, — сипел Годхи. — Просто для страху. Пусть думают, что Государь жив.

— Кроме того, — понизив голос, доверительно сообщил Годхи, — его вещи приносят удачу. Даже надгробие. Ведь орки везде были, даже стены простучали, когда Мазарбул грабили. А подтронную комнату не нашли. Или не хотели находить. Слышали бы вы, мастер Ори, что творилось, когда они вместо золота в сундуках обманку нашли!

— Какую обманку?

— Цинковую. Э-э, да вы видать не знали ничего! Балин приказал сундуки в зале набить обманкой, и только сверху золотом присыпать, так, чтоб незаметно… Золото ведь для другого было нужно. А вы что думали, неужель трем гномам под силу столько намыть?

— А-а-а, — протянул, догадавшись, Ори. — Так Балин всех обманул. Вот пройдоха!

— Никого он не обманывал. Просто приукрасил. Вот вы мастер Ори, и сами поддались.

— Да, голубчик, попался я, как мальчишка, — улыбнулся Ори. — Так ведь, правду сказать, друг Годхи, времени не было смотреть, что вы там в сундуки насыпаете…

Калека не поддержал, не засмеялся.

— А потом поверху сундуков все собрали — и в сокровищницу. Вот эти и собрали, — Годхи кивнул головой, показывая назад. — Дядька их, Трори — испытание прошел. Впятером почти неделю, по колодцам воздушным… Вам не говорили, и так дел много. Почти все сохранили. Только не успели сами уйти. Толун и Балуон орков к Золотому ручью заманили, а Олуэн шлюзы открыл. Там все и сгинули. Теперь никому до кузницы Дарина не добраться. Все третьи подземные горизонты затоплены. А я вот уцелел.

Годхи, ловко пользуясь постоянно меняющимися приспособлениями, что, как по волшебству, выскакивали из протезов, набил трубку. Огонек вспыхнул на том месте, где обычно находится указательный палец. Ори, знавший от Вандит, что табак вреден, и отучивший от привычки курить почти всех товарищей, сейчас с удовольствием вдыхал синеватый дым.

Они перекусили и с удовольствием напились при свете масленки.

— Ишь ты, наверху солнце, — сказал он, когда розовый свет,