Рок-идолы - Юлия Колесникова

Я улыбнулась , потому что не смотря на то, что Лэкс смотрел вперед в его голосе было нетерпение – то есть хочу я того или нет, но рассказать должна, а как аргумент – он ведь поделился со мной своей жизнью.

- Что рассказывать – я выросла в маленьком городке в Монтане, но до этого, первые пять лет своей жизни жила в Бостоне – с родителями. Отец мой был полицейским, он погиб при исполнении, а мама воспитательницей, и она после смерти отца забрала меня с своему брату в Монтану. Там она неудачно познакомилась с одним мужчиной, в конечном итоге он был пьяным и однажды попал в аварию – ему ничего, а она попала в кому, из нее так и не выбралась. После меня воспитывал дядя, и я именно его называю отцом, ему это нравиться. Ну а в школе я была тихой девочкой, хорошей, и самой симпатичной в классе, принимала участие во всех школьных концертах, потому решила стать певицей. Переехала в Бостон ради этого, поступила в школу искусств, ну и ты знаешь, что было дальше.

- Ты очень скупо говоришь о родителях, - после минутного молчания выдал Лэкс, и если в его голосе не было сочувствия или эмоций, он все же взял мою ладонь и крепко сжал.

Неожиданно все стерлось в этот момент, что было раньше – все издевки, что случилось в студии, и то, как я обижалась на него. Я наконец четко поняла одну мысль – что я люблю Лэкса, и все остальное неважно. Я рассматривала его отстраненное лицо, надеясь, что и где-то глубоко в нем есть те же чувства. Просто он не может сказать о них, по той же причине что и я – влюбленные часто молчат о чувствах из-за страха быть отвергнутыми. Это был красивый момент – дул ветер, шумел океан, низко над водой летали чайки, издавая голодные вскрики, руки медленно холодели, но мне было хорошо. Все было хорошо, пока одна моя ладонь оставалась зажата в его горячей руке.

- Я не то чтобы сухо, - сказала я, прочистив неожиданно севшее горло, - я не сухо отзываюсь о них, просто я практически их не помню. Моя семья, сколько я себя помню – это дядя, Милли и Кори. И время от времени с нами жили некоторые женщины, дядины девушки, так что я более или менее некоторых из них, могу назвать близкими людьми.

- Мне жаль.

- Чего?

- Что меня не было с тобой, когда тебе было плохо…тогда  в детстве и в школе искусств…это странно, потому что я не люблю сожалеть о прошлом, но мне действительно жаль.

Лэкс откинулся назад, увлекая меня, одеревеневшую от чувств из-за его произнесенных слов, и крепко обнимая. Я не сразу же смогла обнять его в ответ, хотя эти слова почти заставили меня плакать. С ним было так хорошо и спокойно, мне не нужно было тревожиться ни о чем, а только лежать рядом с ним, обнимать и слушать, как равномерно он дышит.

Вот еще одна черта Лэкса – он не жалел меня, не той жалостью с которой относятся к сиротам. Он сожалел, что когда не мог быть со мной, и мне тоже было этого жаль. Интересно, что бы было, встреться мы тогда, когда мне было 15? Наверное не было бы все так как сейчас.

И мне хотелось сказать, что я не сожалею, что его не было в те времена, когда мне было плохо, потому что мне нравиться то, что есть сейчас, но Лэкс слишком быстро заснул. Когда я смотрела на спящего его, я вдруг испугалась, что сейчас все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Глава 20. Правда

На ближайшие дни была намечена съемка клипа на переработанную версию песни  «Дайте снега», которую должна была исполнять я, для этого к нам на пару дней должен был приехать Макс, и хотя ему это не очень нравилось, так как Кори со дня на день собиралась рожать, выхода не было. Все же он как и все остальные в группе понимал, что это действительно важно.

История клипа должна была быть такой, чтобы с каждым из парней я снялась в отдельной мини-истории. С Эйтаном я должна была быть знойной красавицей, с Шоном скромной девушкой, с Максом женщиной-вамп, а с Лэксом я играла ангела. Но Эдвард выбрал для меня довольно странный образ ангела. Это были гладкие длинные волосы перевязанные жемчугом, мое платье серебристо-голубого цвета оставляло всю спину голой, а на спине с помощью загара и тонального крема мне нарисовали крылья. Да выглядело это интересно, и необычно.

Съемку как и фотосесию решили сделать на каменистом пляже, менялось только освещение и пора дня, для каждой мини-истории, и если в прошлые разы Лэкс ограничил число людей, помогавших нам, то в этот раз их приехал целый автобус, и еще один с одеждой и аппаратурой.

Было как-то неуютно наблюдать за этим Лэксом, который занимался организационными вопросами, потому что я уже начала привыкать к другому Лэксу, не с таким крутым нравом.

В нашей мини-истории было пианино, но не настоящее, а стеклянное с витыми кованными деталями, и Лэкс в белом костюме словно привидение время от времени появлялся возле меня. То он лежал на пианино, то сидел рядом со мной, и каждый раз когда я пыталась взглянуть ему в лицу, тут же должен был исчезнуть.

Сначала я переживала по поводу того, как сработаюсь с группой этих незнакомых мне людей, но все оказались очень приветливыми, и более удивленными чем я, потому что наверняка ожидали какого-нибудь другого отношения. Ну понятное дело, ведь если вспомнить о том, каким бывает Лэкс, было из-за чего переживать.

В мини-истории с Шоном, я лежала на диване, белом, кожаном, среди этих камней, словно девушка которая только что пришла из университета, и думает о том, кого недавно потеряла, а он играл моего парня, что как призрак приходит ко мне. Я спала, а он садился рядом, гладил мои волосы, и словно сны навевал мне воспоминания, как мы бегаем по пляжу, держимся за руки и купаемся вместе. Я переживала по поводу некоторых сцен, но не сколько за себя, сколько за Лэкса, хотя видимо не стоило, когда он смотрел на готовый материал, то был доволен.

И все же оставался еще один человек, которому было больно от всего этого – Шон. Да… я понимала, о чем он думал, когда мы бегали по пляжу, и прислонялись друг к другу, почти готовый поцеловаться. В один из моментов, который нам пришлось снимать больше часа, так как камера снимала нас с нескольких ракурсов, мы простояли с ним обнимаясь и наши лица находились на расстоянии нескольких сантиметров. После этого Шон тут же ушел в трейлер, который мы делили все 5, и я последовала за ним, хоть и понимала, что не стоило.

- Как ты? – спросила я, заглянув внутрь, и чувствуя себя сейчас просто отвратительно.

Шон лежал на небольшом диванчике, и приподняв голову неожиданно рассмеялся, но в этом смехе была горечь.

- Ужас…я ушел, что хоть немного не видеть тебя, но ты последовала за мной…Эшли, перестань быть такой хорошей. Ты не могла бы хоть ненадолго стать сучкой? Мне бы действительно стало тогда легче!