Сломленные - Мартина Коул

Тот, кто за всем этим стоит, явно хорошо защищен. Все до смерти боятся произнести его имя.

Эвелин и Грейс молча сидели вдвоем. Виолетта в больничной часовне молилась за своего дорогого брата.

Казалось, обе пожилые женщины, не сговариваясь, заключили перемирие, понимая, что время для пустых перепалок неподходящее. Кроме того, каждая видела: другую тоже снедает тревога.

Грейс, как всегда, была элегантно одета и причесана, хотя и не вполне соответственно возрасту: бутылочного цвета костюм делал из нее пародию на старомодную секретаршу. На Эвелин было темно-синее платье и, несмотря на прекрасную погоду, ее непременные меховые ботинки.

По направлению к ним шла медсестра, и они обе смотрели на нее с трепетом, обуреваемые нехорошими предчувствиями, всегда возникающими в больницах. Страх перед дурными новостями часто оказывается хуже самих новостей.

Молодая женщина процокала мимо, не удостоив их даже взглядом, и губы Грейс гневно сжались:

— Мы, наверное, для них просто какие-то невидимки, судя по тому, сколько на нас обращают внимания.

Эвелин кивнула головой, соглашаясь:

— Точно. Как только заметно постареешь, пиши пропало. Помню, сколько я голов в молодости вскружила! Уверена, что и вы тоже. Насколько я понимаю, вы много лет работали, Грейс. Чем вы занимались?

Грейс подозрительно посмотрела на Эвелин, силясь понять, не издевается ли та над ней.

— Разве ваша дорогая доченька Кейт ничего вам не рассказывала?

Эвелин смутилась, поняв, что случайно разбередила старую рану.

— Я занималась проституцией много лет, — сказала Грейс с вызовом. — Об этом все знают, Эвелин, и я этого не стыжусь. После того как наш старик смотался от нас, мать практически все время болела, и все получилось как-то само собой.

Эвелин изо всех сил делала вид, что нисколько не шокирована.

— Сначала — красивая девушка, потом — красивая женщина… Меня использовали на сто процентов, выжали, как тряпку. Красота моя поистрепалась, такое случается. Я никогда не была замужем, я просто хотела удержаться на плаву. Я не очень-то люблю мужчин, но вряд ли только из-за моей профессии. Нашему поколению нелегко пришлось — война и все такое. Я тоже хлебнула горя. У меня родился ребенок и вскоре умер, но все равно — рожать без мужа! Это запятнало мою репутацию. — Она с горечью засмеялась: — Одна девушка с нашей улицы тоже родила. К тому времени она уже года три не видела своего муженька, но все же официально состояла в браке, и потому рождение ребенка все восприняли нормально.

Горечь в ее голосе вызвала у Эвелин сочувствие. Глядя, как Грейс нервно теребит юбку, она размышляла о том, что заставляет людей выбирать в жизни ту или иную дорогу. Даже в таком немолодом возрасте лицо Грейс носило следы былой красоты. Она до сих пор сохранила прекрасную фигуру и выглядела как женщина обеспеченная и принадлежащая к приличному обществу, — правда, лишь до тех пор, пока не открывала рот, откуда изливались потоки уличного жаргона.

Эвелин поняла, почему Грейс решила облегчить душу. По мнению Грейс, Кейт наверняка насплетничала матери о происхождении Патрика и о том, как Грейс зарабатывала на хлеб. Большинство людей не нашли бы в себе силы удержаться и промолчать, ведь эти сведения поражали воображение. Однако Кейт, храни ее Господь, никогда ни словом не обмолвилась о прошлом Грейс, и Эвелин ничуть на нее не обижалась, — наоборот, она восхищалась порядочностью дочери.

— Все мы делали вещи, о которых потом сожалели. Самое обидное то, что в нашем возрасте понимаешь: на самом деле все наши так называемые грехи не имеют никакого значения. Я больше сожалею о вещах, которых так и не сделала, о возможностях, которые упустила, чем о сделанном и уже забытом.

Женщины замолчали. В наступившей тишине обе погрузились в воспоминания о событиях, оставшихся далеко в прошлом.

— Но все-таки у меня в жизни бывали и хорошие моменты, — произнесла Грейс мечтательно.

Эвелин погладила ее руку:

— У меня тоже. Мне повезло, я всю жизнь прожила с одним-единственным замечательным мужчиной. У меня двое детей, и я целиком посвятила себя семье. Кто-то скажет, что моя жизнь не удалась, особенно сегодня, когда женщины стремятся выглядеть как супермодели, имея при этом ребенка на руках и работу на полный рабочий день. Что до меня, то я за старый уклад жизни, мне он как-то больше по душе.

Грейс рассмеялась вслед за ней.

В этот момент к ним подошел врач в зеленом хирургическом халате. Женщины в ожидании смотрели на него. Врач улыбнулся им профессиональной улыбкой, но Эвелин от волнения не понимала, что он говорит. Она смогла лишь уяснить, что все позади. Наконец-то все позади.

Когда Грейс начала плакать, Эвелин машинально обняла ее за плечи, притянув к себе:

— Поплачь, поплачь. Тебе надо выплакаться, девочка. Сразу станет гораздо легче.

Грейс расплакалась еще сильнее. Из глаз ее извергались потоки слез, и даже из носа текло. Эвелин подняла глаза на доктора, ничуть не смущенного таким проявлением эмоций. Он наверняка уже выработал стойкий иммунитет к подобным сценам.

— Все прошло хорошо? — спросила Эвелин.

Он пожал плечами:

— Следующие двадцать четыре часа решающие. Завтра мы будем знать больше.

Эвелин кивнула. По тону врача она поняла: слишком обольщаться не стоит. Она успокаивающе гладила Грейс по руке. Старая женщина давно знала, что переживать нужно только тогда, когда это действительно необходимо, и нечего терзаться заранее.

Она все еще сжимала руку Грейс, когда Виолетта вернулась из часовни.

Глава 8

Наташа Линтен продолжала плакать, только теперь это было тупое однообразное хныканье, явно напускное и потому раздражающее.

— Да заткнись ты! — В голосе Дженни звенело бешенство, уже знакомое Кейт.

Девушка замолчала, но потом заныла:

— Я не знала, что они с ними делают, я просто одалживала их на время… — И она вновь принялась плакать.

Кейт вздохнула:

— Послушай, Наташа, может, мы и сумеем тебе помочь, но ты должна сказать нам, кому одалживала детей.

Сарказм в голосе Кейт не укрылся от Таши, которая неумело изобразила смущение. Потом она затрясла головой, заставив подпрыгивать свою нелепую пуделиную прическу.

— Ну уж нет, ни черта вы от меня не услышите. Вы не понимаете, с кем имеете дело, подруги.

Кейт и Дженни долго молчали.

— Так, значит, отказываешься говорить? — произнесла наконец Дженни.

Наташа откинулась на спинку стула, словно решив, что у нее на руках все козыри. Однажды она слышала слова «знание — сила», но только теперь до нее дошло значение этих слов.