Апелляция - Джон Гришэм

— Что ты думаешь? — спросил Рон.

— Вроде бы с ним все хорошо, — ответила она. — Просто он зол и хочет спать.

Они сильно повздорили насчет того, как будут спать. Одиннадцатилетнему Джошу спать с матерью не полагалось. Рон объяснил ему довольно жестко, что этой ночью и при таких необычных обстоятельствах он будет спать с матерью. А Рон проведет ночь в кресле рядом с постелью.

Под пристальным наблюдением обоих родителей Джош быстро уснул. Затем Рон отключился в кресле, и наконец около 3.30 утра закрыла глаза и Дорин.

Она открыла их час спустя, когда Джош закричал. Его снова вырвало, а голова раскалывалась от боли. Он не мог стоять на ногах, плохо соображал, плакал и говорил, что в глазах все плывет.

Их семейным врачом был близкий друг по имени Кальвин Трит. Пока Рон звонил ему, Дорин побежала к соседям попросить их посидеть с детьми. Меньше чем через десять минут они уже прибыли в отделение экстренной помощи больницы Брукхейвена. Рон нес Джоша на руках, а Дорин бежала следом с выписными документами и результатами анализов. Врач отделения экстренной помощи быстро осмотрел ребенка, и в его состоянии ему не понравилось абсолютно все — медленный ритм биения сердца, неравномерно расширенные зрачки, слабость. Вскоре приехал доктор Трит и взялся за дело, пока врач отделения изучал выписной эпикриз.

— Кто расшифровывал результаты исследования? — спросил Трит.

— Доктор в Рассбурге, — ответил Рон.

— Когда?

— Около восьми часов накануне вечером.

— То есть восемь часов назад?

— Вроде того.

— Здесь мало что можно понять, — сказал Трит. — Давайте проведем исследование еще раз.

Врач отделения и медсестра повели Джоша в лабораторию. Трит сказал Фискам:

— Вам придется подождать здесь. Я скоро вернусь.

Какое-то время они, как во сне, бродили по приемной, слишком напуганные и потрясенные, чтобы произнести хоть слово. В помещении никого не было, но создавалось впечатление, что ночь в больнице выдалась нелегкая: повсюду валялись пустые банки из-под содовой, на полу лежали газеты, а на столах — обертки от конфет. Сколько еще людей сидели здесь в оцепенении, ожидая, пока появятся врачи и сообщат страшные новости?

Они держались за руки и долго молились, сначала про себя, а потом обмениваясь короткими фразами, исполненными любви и нежности, и когда закончили, испытали некое облегчение. Дорин позвонила домой, поговорила с соседкой, которая сидела с детьми, и пообещала позвонить еще, как только что-то выяснится.

Когда Кальвин Трит вошел в приемную, они сразу поняли, что дела обстоят не очень хорошо. Он сел и посмотрел им в глаза.

— По результатам нашего исследования у Джоша трещина в черепе. Материалы, которые вы привезли из Рассбурга, оказались не особенно полезными, потому что содержат результаты исследования другого пациента.

— Какого черта! — вскричал Рон.

— Врач расшифровал не те результаты. Имя прочитать почти невозможно, но это точно не Джош Фиск.

— Не может быть, — произнесла Дорин.

— Но так и есть, однако об этом мы подумаем позже. Слушайте меня внимательно: ситуация следующая. Мяч попал Джошу прямо сюда. — Трит указал на свой правый висок. — Это самая тонкая часть кости черепа, которая называется височная кость. Трещину можно причислить к линейным переломам, и длина ее составляет два дюйма. Внутри черепа есть мембрана, которая покрывает весь мозг, а питает ее средняя менингиальная артерия. Артерия проходит через кость, так что когда сломалась кость, артерия была повреждена, и кровь стала накапливаться между костью и мембраной. Это оказало давление на мозг. Сгусток крови, который еще называют эпидуральной гематомой, продолжал расти и повышать давление внутри черепа. Единственным способом лечения в данном случае может стать краниотомия, которая заключается в удалении гематомы при помощи вскрытия мозга.

— Боже!.. — выдохнула Дорин и закрыла глаза.

— Я не закончил, — сказал Трит. — Нужно отвезти его в Джексон в отделение травматологии при Университетском медицинском центре. Предлагаю вызвать воздушную «скорую помощь» и доставить его туда на вертолете.

В этот момент прибежал врач отделения и сказал доктору Триту:

— Пациенту становится хуже. Вам нужно на это взглянуть.

Когда доктор Трит повернулся, чтобы уйти, Рон встал, схватил его за руку и взмолился:

— Ответь мне, Кальвин. Насколько это серьезно?

— Это очень серьезно, Рон. Опасность угрожает его жизни.

Джоша погрузили в вертолет и увезли. Дорин и Кальвин Трит поехали с ним, а Рон отправился домой, проверил Зика и Клариссу и бросил пару необходимых вещей в большую сумку. Затем он помчался по федеральной автостраде номер 55, преодолевая сотни миль за час и бросая вызов всем полицейским. В те минуты, когда он не умолял Бога о спасении сына, он проклинал доктора из Рассбурга, расшифровавшего не те результаты. Периодически он оборачивался и поглядывал на неоправданно опасный и жутко некрасивый предмет на заднем сиденье.

Он никогда не любил алюминиевые биты.

Глава 36

Десять минут девятого субботним утром, спустя приблизительно тринадцать часов после удара мячом Джош был прооперирован в Медицинском центре при Университете штата Миссисипи в Джексоне.

Рон и Дорин ждали в часовне при больнице вместе с друзьями, которые продолжали приезжать из Брукхейвена. Их пастор тоже был с ними. А в алтаре церкви Святого Луки шла молитва о здравии их ребенка. Брат Рона приехал в полдень вместе с Зиком и Клариссой, они оба были напуганы и потрясены случившимся, как и родители. Шли часы, а от хирургов так и не было новостей. Доктор Трит время от времени исчезал, чтобы осведомиться о ходе операции, но редко возвращался с какими-либо полезными сведениями. Кто-то из друзей уехал, их сменили другие. Дедушки и бабушки, дяди, тети и кузены наводняли приемную, ждали и молились, а затем удалялись бродить вокруг большого здания больницы.

Четыре часа спустя после того, как Фиски в последний раз видели сына, появился главный хирург и пригласил их следовать за ним. Доктор Трит включился в разговор, когда они шли по холлу, отделившись от толпы. Они остановились у двери палаты. Рон и Дорин сжали руки друг друга, готовясь к худшему. Хирург произнес серьезным, усталым голосом:

— Он пережил операцию и держится молодцом, насколько это возможно. Мы удалили обширную гематому, давившую на мозг. Давление внутри черепа удалось уменьшить. Однако у него отек мозга, причем, должен признать, весьма сильный. Скорее всего возникнут необратимые изменения.

«Жизнь» и «смерть» понять легко, а вот что несет за собой «изменение», ясно далеко не всегда.

— Но он не умрет? — спросила Дорин.

— В настоящий момент он жив, основные показатели в норме. Его шансы выжить равны девяноста процентам. Решающее значение будут иметь следующие семьдесят два часа.

— Насколько серьезные изменения? — спросил Рон, пытаясь дойти до сути.

— Пока не могу сказать. Кое-что, возможно, удастся вылечить со временем, применяя надлежащую терапию, но об этом стоит поговорить в другой раз. Пока же давайте просто молиться, чтобы в течение следующих трех дней ему стало лучше.

Поздно вечером в субботу, когда Джош лежал в отделении реанимации, Рону и Дорин разрешили зайти к нему на десять минут, хотя он все еще находился в коме под воздействием лекарств. Им не удалось сохранить спокойствие, когда они увидели его. Голова сына была забинтована, как у мумии, а во рту лежала дыхательная трубка. Джош был подключен к вентилятору. Дорин боялась прикасаться к нему, даже к его ногам.

Участливая медсестра согласилась подвинуть кресло к дверям палаты и разрешила одному из родителей просидеть там всю ночь. Рон и Дорин отправили свою группу поддержки обратно в Брукхейвен, а затем принялись по очереди дежурить то у отделения реанимации, то в приемной. Об отдыхе не могло быть и речи, и они сновали по коридорам больницы до самого рассвета в воскресенье.

Врачи были довольны состоянием Джоша после проведенной ночи. Поговорив с ними, Рон и Дорин отправились на поиски близлежащего мотеля. Они приняли душ и успели вздремнуть, прежде чем вновь занять свои позиции в больнице. И опять начались ритуалы ожидания, как и церковные службы в их родном городе. Общение с уходящими и приходящими посетителями вскоре превратилось в настоящую пытку. Рон и Дорин хотели лишь побыть наедине с сыном.

Поздно вечером в воскресенье Дорин сидела в реанимации Толпа гостей рассосалась, и Рон прогуливался по коридорам больницы, разминая ноги и пытаясь не заснуть. Он обнаружил еще одну приемную, для семей не столь тяжелых пациентов. Там было намного уютнее, стояла более красивая мебель и наблюдалось большее разнообразие торговых автоматов. Его ужин состоял из диетической содовой и пакетика сухих соленых крендельков. И когда он машинально хрустел ими, к нему подошел маленький мальчик и чуть было не дотронулся до его колена.