Студент в СССР - Ал Коруд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Еще полчаса кропотливой работы, и я, наконец, нашел искомое. Почти полностью проржавевший нож, который было боязно брать в руки и несколько небольших металлических изделий. От ножа мало что сохранилось, так что в качестве археологического доказательства он почти бесполезен. Но все равно я аккуратно упаковал его в холщовый мешочек. Естественно, перед этим сделал фотографию кургана, вторую с привязкой к местности, шурфа и найденных предметов с приложением в кадр обычной линейки. Все как у заправского археолога. А безделушки скорее всего женские украшения. Я тру одну из височных подвесок, похоже, что это серебро. Их несколько и все разные. По ним и можно определить этническую принадлежность и примерную эпоху курганов.
Я здорово боялся спугнуть свалившуюся удачу. Хоть в этом и не совсем моя заслуга, это место раскопают лишь лет через сорок. Но зато есть шанс дать областной археологии мощный толчок намного ранее. Если добавить тот клад с Варзуги, то успех будет колоссальный. Ради этого и стараюсь. Ну и для себя любимого. Мое реноме, как студента тут же взлетит вверх. И учиться будет легче и шансы на аспирантуру резко увеличатся. Чем черт не шутит, может, для начала в родном городе поработаю. Если здесь можно будет двигаться по научной лестнице, то почему бы и нет? Никто потом не помешает идти дальше.
Скажете — ни фига ты прошаренный! Но это уже прошлое будущее сказывается. Та моя меркантильная и продуманная часть личности человека, пожившего и видевшего разное. Хорошо быть справедливым за чужой счет. Но так уж устроены люди, что у них своя рубашка все равно ближе. Так что прикапываю все обратно, аккуратно кладу срезанные куски дёрна и придирчиво осматриваю место «черных раскопок». Через неделю-другую никаких следов не останется.
Делаю последний глоток из фляги и полями пру к автодороге. Сяду, пожалуй, в Лявле, чтобы не привлекать лишнего внимания. Да и 111 ходит чаще. Сорок минут быстрой ходьбы и я в поселковом магазине. Бутылку лимонада выпил в один присест и задумчиво уставился на телефон-автомат, что висит у магазина. В этой реальности особенно разительная разница в телефонизации страны. На связь власти денег не жалеют. Домашние телефоны нынче поставить не проблема, и вот такие телефонные будки есть почти везде. Где-то у меня в кармане завалялось две копейки.
— Андрей Викторович, я нашел.
— Что нашел, кто нашел? Так, подожди. Это ты, Караджич?
— Он самый. Сижу вот в Лявле, жду автобуса, с рюкзаком полным артефактов.
На том конце провода повисла короткая пауза, затем Липневский осторожно спросил:
— И как?
— Курган точно не пустой! Копнул немного. Старый нож, вернее, остатки, и украшения.
Наш завкафедры был категоричен:
— Сейчас же в институт! Мы тебя будем ждать. Надеюсь, сам ты не пробовал чистить?
— Обижаете!
— Жду!
Я задумчиво положил трубку обратно и двинул на остановку, где уже разворачивался рейсовый автобус. Через полчаса буду в городе. Там и решится моя судьба!
— Николай Александрович? Ну что?
Приглашенный из краеведческого музея ведущий специалист по археологии Олег Владимирович Овсянников отвел от предметного столика лупу и пробормотал:
— Что-что. Подвеска петлеобразная с тремя петлями, серебро, гравировка. Две плоских привески, называемые «конь на змее». В целом они характерны для финно-угорской культуры нижнего Подвинья и распространены именно у нас. Их не так много в других местах. Такие украшения найдены в Скандинавии, на Севере — в Веркольском могильнике на Пинеге, два — в Панилово, Копачево. Точнее могу сказать после подробной экспертизы. Про вторые топоровидные подвески пока не скажу. Их находят по всему европейскому северу. Где, говорите, нашли?
Я ткнул в карту:
— У меня еще фотосъемка была проведена. Могу завтра фотографии притащить.
Овсянников сморщился, но Липневский его успокоил:
— Сергей отлично снимает. Посмотрите на портреты наших преподавателей.
Он указал на стену. Археолог подошел к одной из фотографий, хмыкнул, а затем посмотрел на меня:
— Неплохо. Вот этот каким объективом снимался?
— Юпитер 38М. Я его малость доработал.
— Это есть гуд. Я тут и сам иногда балуюсь фотографией. Не могли бы вы принести свое портфолио к нам в клуб. Мы в июле планируем фотовыставку проводить в Гостиных дворах.
— Я на все согласный.
Липневский лишь покачал головой. И в самом деле, что-то меня слишком много.
— Куда приносить?
— Я дам вам свой телефон. Заодно сообщу о ваших находках, — Овсянников посмотрел на моего куратора. — Андрей Викторович, не слишком ли вы зашли за грань? Отправить студента на незаконные раскопки.
— Олег Владимирович, официально это всего лишь случайная находка.
— Так и записать?
— Да. Гулял студент, снимал пейзажи и видит, торчит нечто из земли. Мало ли что после половодья смыло? Официально мы пока о месте раскопок не сообщаем.
— Понял вас, Андрей. Не мытьем, так катаньем! Что ж, ради науки можно и согрешить. Если экспертиза подтвердит древность находки, то будем звонить в Северную экспедицию.
— Может тогда осветим находку в прессе?
Овсянников с недоумением выслушал мою реплику и покосился на Липневского.
— Сергей у нас считает, что к четырехсотлетию города может весьма пригодиться подобный исторический подарок. Там, глядишь, и финансирование увеличат.
— Какой шустрый молодой человек! — но археолог явно задумался. Видимо, безденежье угнетало и его. — Во всяком случае все равно решать после экспертизы.
— И у меня есть выход на новостную программу, — тут же заявил Липневский.
— Это та самая Люсечка?
Никогда бы не подумал, что мой препод может так густо краснеть.
— Ну хотя бы и она?
Овсянников покосился на меня, но все-таки пробурчал:
— Сколько эта профурсетка мужских сердец съела!
— Не твоего ума дела, Олежа!
Я понял, что застал какой-то старинный спор и поспешил удалиться. Устал до чертиков!
Дома меня ждал душ и звонок от Вероники.
— Ты куда пропал? Я сегодня одна дома, завтра на смену. Намек понятен?
Намек
