Как спасти репутацию - Дженнифер Эшли

– Ваш прихвостень, Отто фон Гогенцаль. Пожалуйста, не давайте ему меня раздражать.

Меттерних махнул рукой в кольцах и взялся за бокал, всем видом показывая, что Гогенцаль – пешка в игре, о которой и говорить не стоит.

– А, Отто фон Гогенцаль. Он отозван в Вену. Надеюсь, у него есть загородный дом, где он вместе с женой будет разводить розы.

– Я знаю, что он действовал против ваших желаний и даже без вашего ведома, – сказал Александр. – Но он ваш. Надеюсь, я не испугал вас, когда доставил… посылку.

У Меттерниха блеснули глаза. На следующее утро после того, как Миган его исцелила, Александр отправил Юлия с помощниками с заданием связать фон Гогенцаля и бросить к порогу загородного дома Меттерниха, В карман Гогенцалю Александр сунул записку, в которой все объяснил.

– Капризная шалость, но я уважаю свои капризы, – продолжал Александр так холодно, как не говорил никогда в жизни. – Однако если один из ваших приспешников окажется так глуп, что снова станет угрожать моей жене и сыну, заплатите вы, дорогой мой Меттерних, и дорого заплатите.

Меттерних задумчиво отхлебнул вина. Он был умный человек, не допустил распада Австрийской империи, объединил ее без применения силы и особых уловок.

– Если бы Нвенгария была австрийской, такого бы не случилось. Подумайте об этом, мой друг. Вашей маленькой стране не придется бояться России или оттоманов.

– А австрийцев? – сухо сказал Александр. – Мы никогда не поклонимся вам, не покоримся, не впустим в свою страну. Привыкайте к этой мысли.

Меттерних вздохнул.

– Я и не думал, что вы скажете: «О, пожалуйста!» – и вручите мне ключ от Нвенгарии. Но должен вас спросить, ваша светлость, раз уж мы с вами наедине, – почему? Почему вы не хотите стать частью большого целого, частью самой могучей и богатой империи Европы? Другими словами, почему вы, нвенгарийцы, такие чертовски упрямые?

Он спрашивал так, словно ему было страшно любопытно.

– Потому что тогда нам придется потерять себя, – ответил Александр. – Восемьсот лет назад первые вожди наших варварских племен поклялись друг другу сделать жизнь своих людей лучше, и мы обещали никогда не покоряться пришельцам. Нвенгария – маленькая, но свободная страна, со своими традициями, культурой и историей. Мы гордый народ, таким и останемся, пока не умрет последний из нас.

– Время идет, ваша светлость. Мир меняется.

– Я знаю. Потому и нахожусь в Англии. Чтобы вывести Нвенгарию в мир без опасения, что этот мир покорит ее. Принц Деймиен знает, что делает, и я стою рядом с ним. Не заблуждайтесь на его счет.

– Заглядываете через плечо, а?

Александр развел руками.

– Можно и так сказать.

Мужчины изучали друг друга. Меттерних прищурился, но потом кивнул и сменил тему.

На сегодняшний день Александр победил. Александр понимал, что Австрия и Меттерних не сдадутся, но и Александр не сдастся.

Они допили бренди и встали, оба одновременно протянули руки для краткого рукопожатия. Лакеи открыли двери.

– Вчера я был представлен вашей жене на королевском ужине, – сказал Меттерних, когда они вышли из комнаты. – Она красавица. Еще раз вас поздравляю.

Александр вспомнил, как сегодня утром проснулся в одной постели с Миган в доме на Беркли-сквер. Как они не спеша завтракали в солнечной утренней комнате, что уже вошло у них в привычку, как послали за Алексом, чтобы он присоединился к ним. Это было приятным нововведением – жить одной счастливой семьей.

И все это – заслуга Миган. Если бы она не помчалась за ним в деревню, дабы убедить, что любовь удержит в нем зверя, что он не сможет ей навредить, если бы не доказала, что любит его в любом обличье, – он никогда не узнал бы, что такое счастье.

Александр не понимал, что Мин имел в виду, когда сказал, что надо покориться, пока Миган ему не показала как. Мин имел в виду полную покорность – отпустить все обиды, все злые чувства, которые Александр накопил за годы жизни, отпустить страх, охвативший его еще в юном возрасте. Смерть, месть, слежка и страх – все ушло в прошлое. Миган дала ему возможность начать жизнь с чистого листа.

Александр коротко кивнул:

– Я передам ей ваш комплимент.

Меттерних дипломатично поклонился, и они разошлись.

– Рыбалка – полезное занятие, – весело сказала Миган. Она смотрела на мужа и сына, те стояли по колено в воде, в болотных сапогах, с удочками в руках. Был конец июня. Сезон в Лондоне закончился, рассветное солнце сверкало на голубой поверхности озера. На берегу стоял дом елизаветинских времен, великолепный, старый, причудливый и удобный. Они приехали сюда несколько дней назад, чтобы передохнуть.

Миган расстелила на траве одеяло, поглядывая на счастливых отца и сына; Александр серьезно давал Алексу уроки рыбалки. Они стояли рядом, один – уменьшенная копия другого, и смотрели на поплавки.

Когда у Алекса натянулась леска, он закричал от восторга и, буквально следуя советам отца, выдернул сверкающую серебром рыбу.

Миган захлопала в ладоши.

– Отлично, Алекс. Кухарка поджарит ее на ужин.

Глядя на красивый танец рыбки на конце удочки, Алекс расстроился.

– Мы ее съедим?

– Да, – засмеялась Миган. – Для того и ловят рыбу.

Алекс еще немного посмотрел на бьющуюся рыбку, потом решительно отцепил ее с крючка и бросил обратно в воду.

Александр весело посмотрел на Миган:

– Похоже, у него доброе сердце.

– И папина решимость, – сказала Миган, положив руку на выпуклый животик, где жил братик Алекса или сестренка.

Она опять легла на одеяло; в последнее время ей приходилось чаще отдыхать. Над ней высилось голубое небо, редкие облака обещали минуты прохлады – прекрасный английский день прекрасного английского лета. Где-то в саду гуляли отец с мачехой, наслаждаясь гостеприимством Александра и не мешая им с Миган жить собственной жизнью.

Мин отбыл вскоре после того, как Миган спасла Александра, сказав, что Александр больше в нем не нуждается. Анастасия уехала в Нвенгарию с Мином. Такой поворот событий вызвал в свете переполох, но это ничуть не смутило Анастасию. Она была счастлива.

– Ваша светлость! – донесся голос Николая, от дома к озеру приближалась его легкая фигурка.

Миган подавила вздох. Каждый раз, когда Николай лично ищет Александра, это означает, что мужу предстоит неприятное поручение, например, поговорить с послом или пригладить растрепанные перышки короля. И конца и края не видно этим делам.

Александр оглянулся, но не встревожился. Он никогда не показывает людям своих чувств, черт его дери. Остается спокойным и холодным даже в облике пантеры.

Отдуваясь, подбежал Николай.

– Письмо, ваша светлость, – сказал он. – Письмо из Нвенгарии. От самого принца-императора!