Кара Господа (СИ) - Амеличева Елена

Счастливо рассмеявшись, я полезла в шкаф за одеждой, даже не подозревая, что это был наш последний поцелуй.

В закатных красках Каппадокия была прекрасна. Выйдя из машины, мы невольно замерли, любуясь небом. Щедрые мазки от грозно-фиолетового до игриво-розового плавно перетекали в нежные персиковые тона, оставшиеся от ушедшего на покой солнца. Стремительно темнело. Ночная прохлада начала опускаться сверху, словно кто-то включил кондиционер. Я с благодарностью посмотрела на Горана, который настоял на теплой одежде и обуви.

— Пойдем, жизнь моя. — Санклит взял меня за руку, и мы направились к Арарату на горизонте. Охрана гуськом потянулась следом.

Трое мужчин и одна женщина уже ждали нас у входа в пещеру. Обычные люди, никаких балахонов и факелов в руках, только фонарики. Дэн Браун, наверное, был бы разочарован, как и я. После обмена приветствиями все мы спустились в подземный зал. оставив большую часть охраны наверху, и долго шли по нему. Нащупав в одной из стен углубление, Горан сунул туда руку и с силой нажал. Одновременно с ним похожие манипуляции проделали мужчины и женщина. Пол вздрогнул, стены с натужным стоном разъехались, образовав длинный коридор, из которого пахло затхлостью.

— Если там есть пауки, ваш клан без главы останется. — Пообещала я, когда любимый потянул меня за собой.

— Не бойся. — Он поцеловал мои пальцы. — Там все гораздо интереснее.

Коридор вывел нас к лестнице, серпантином убегающей вниз. Спускались мы целую вечность. Даже сквозь толстую подошву ботинок и шерстяные носки я чувствовала холод ступенек. Свет фонариков, отпрыгивая от ледяных стен, беспомощно метался между полом и потолком, пытаясь ускользнуть от объятий тьмы и холода.

— Осталось недолго. — Горан ободряюще улыбнулся.

— Часа два? — пробурчала я, хмыкнув. — Надеюсь, в ваш ритуал не входит жертвоприношение?

— Входит.

— Шутишь? — я остановилась, как вкопанная. Сзади кто-то захихикал.

— Нет.

— Надеюсь, это никак не связано с моим присутствием?

— Это как посмотреть.

Сзади не выдержали и заржали в голос.

— Горан Драган! — смеясь, я топнула ногой. — Самое время так шутить!

— Именно! — хохоча, подлый санклит вытер слезинку со щеки. — Прости, не смог удержаться.

— За мной не заржавеет. — пообещала я.

— Накажешь меня попозже! — он одарил меня фирменным взглядом, полыхающим огнем, и все внутри задрожало в предвкушении.

К счастью, в этот момент кончилась лестница, и мозг получил обильную пищу для размышлений. Кто-то из мужчин щелкнул зажигалкой, и по периметру зала под потолком зажглись крошечные лампадки. Запах, похожий на церковный, тонкими струйками поплыл между нами.

Зал был белоснежным, как горные пики, сияющие своей непорочностью в недостижимой высоте. Тонкая резьба покрывала стены и потолок. По полу расцветали райские цветы, с которыми земные не могли сравниться. Нигде не было не то что паутины, а даже пыли. Словно времени и земным законам вход сюда строго-настрого заказан.

— Вот и она. — Прошептал Горан, глядя на возвышение в центре.

— Кто?

— Лилиана, родоначальница нашего клана. Пойдем.

— А мне туда можно?

— Тебе можно все. — Тихо, но твердо сказал он и тут же огорошил, — ты первая живая смертная, что побывала здесь.

— Иногда ты меня пугаешь. — Я ступила следом за ним на белые ступеньки, ведущие к возвышению.

— Ничего не бойся, жизнь моя.

Подбадриваемая его улыбкой, я перешла на массивную каменную плиту, украшенную символами, похожими на руны, подняла глаза и ахнула. Мне казалось, что в центре будет стоять саркофаг наподобие египетских. Ничего подобного! Это было брачное ложе — выточенная из белого мрамора постель с балдахином и подушками, украшенная гирляндами из божественно красивых цветов — все из камня, но настолько тонкой работы, что было прекраснее настоящего.

В центре лежали мужчина и женщина. Он — седой, высохший, как мумия. Она — словно только что уснула, с румянцем на щеках и пушистыми ресницами. Их руки были соединены в замок. Второй рукой Лилиана сжимала кинжал, направленный клинком вверх от ее груди. Два одинаковых перстня с рубинами алели на пальцах и у нее, и у него. Тонкая вязь, похожая на рисунок хной, струилась по руке женщины — от кольца до запястья, образуя причудливую мандалу. У мужчины тоже была такая, но усыхание кожи сделало ее почти неразличимой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Кто они? — шепотом спросила я, вопросительно глядя на санклита.

— Лилиана и ее возлюбленный. Когда он умер, она не захотела оставаться в этом мире одна, уговорила своего брата Якоба сделать кинжал из его кости и убить ее.

— Горан… — Мои глаза наполнились слезами.

— Теперь они навсегда вместе, — прошептал он, притянув меня к себе. — Раньше сюда приходили влюбленные санклиты, чтобы провести обряд соединения крови. После такого два существа становятся единым целым, как Лилиана и ее возлюбленный. Что произойдет с одним, случится и с другим. Говорят, что это была ее клятва ему. Если убивают одного, второй тоже погибает. Это сила любви.

Я расплакалась, не выдержав.

— Ну что ты, родная, — любимый осторожно вытер мои мокрые щеки. — Все, хватит романтики, не могу видеть твои слезы. — Не выпуская мою руку, он подвел нас к мраморной постели, занес ладонь свободной руки над кинжалом и медленно опустил, позволив клинку проткнуть его плоть насквозь.

Тонкие струйки крови побежали по углублениям в лезвии, но исчезли, не достигнув эфеса, словно впитались в сталь с костяными вставками. Перстень Лилианы вспыхнул ярко-красным. Горан удовлетворенно кивнул и снял руку с кинжала. Всего несколько капель упали на пол, прежде чем рана затянулась, словно ее и не было.

— Все, жизнь моя. — Он повернулся ко мне. — Можем идти.

Я все еще находилась под впечатлением, когда мы вышли из пещеры. Множество вопросов роилось в моей голове, но ни один из них задать не удалось. Потому что у входа в пещеру стоял Глеб.

Глава 6 Обещай мне!

Саяна

Горан крепко, до боли, сжал мою ладонь. Я непонимающе нахмурилась, глядя на санклита, который напрягся, как взведенная пружина, выдернула руку и бросилась к брату на шею.

— Глебка! Живой!

— И невредимый! — со смехом подтвердил он, закружив меня. — Как же я скучал!

— И я!

Смеясь и плача, тараторя, мы расцеловались, наобнимались и замерли, глядя друг на друга.

— Пойдем, Сайчонок, мне нужно многое тебе рассказать.

— Но… — Сделав пару шагов, я оглянулась на Горана.

Его взгляд ударил под дых. С опозданием удалось сообразить, что вот таким был его второй кошмар.

Ч-ч-черт! Религиозный фанатик и живой санклит. Я люблю обоих. Они оба мне нужны! Но им нельзя даже приближаться друг к другу, как огню ко льду. Что делать? Реальность обрушилась на меня, придавив тяжким грузом безысходности и тоски.

— Глеб, я не могу.

— Что и почему?

— Уважаю твое отношение к Горану, но…

— Она не знает? — перебив меня, с усмешкой превосходства спросил Глеб у моего санклита.

— Саяна, — проигнорировав его, Драган подошел ко мне. — Я должен кое-что тебе рассказать.

Опять напряженный тон и глаза, в которых плещется страх.

— Говори, как есть.

— Я дал тебе свою кровь. — Выдохнул он.

Значит, вкус железа во рту и вопли разъяренной Лилианы не были игрой воображения.

— И что это значит? — осторожно осведомилась я.

— Это древний ритуал, который сейчас запрещен. Он исцеляет смертного человека, продляет его жизнь — и значительно, вызывает… — Мужчина стиснул зубы, но заставил себя продолжить, — вызывает привязанность смертного к санклиту.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Стоп. — Не замечая боли от своих же ногтей, впившихся в кожу ладоней, прошептала я. — Только один вопрос, на который ты ответишь предельно честно. Ты давал мне кровь в день, когда мы встретились? Горан? Не молчи!

— Да, Саяна, давал.

Вот теперь все встало на свои законные места. Чудесное молчание желудка после всего пережитого на скале и после, быстрый приход в норму, стокгольмский синдром, вспыхнувшие буйным пожаром чувства. Теперь ясно, что было всему этому причиной!