Темный горец - Карен Монинг

    Она неуклюже плюхнулась в кресло, прочистила горло и уставилась на пол, яростно роясь в мыслях, пытаясь придумать какое-нибудь объяснение тому, что она только что делала. Повернувшись к нему напряжённой спиной, она начала лепетать. «Ты знаешь, это…э-э, не щит, гм. На самом деле, я разговаривала не со щитом, я просто не могла найти зеркала, и это всего лишь что-то вроде позитивного самовнушения, которое я иногда делаю. Я прочитала в какой-то книге, что это повышает уверенность в себе и… э-э, порождает общее ощущение благополучия и это действительно работает, тебе следует попробовать как-нибудь», весело сказала она.

    Она вдруг осознала, что разговаривала со своими руками, бурно ими жестикулируя, поэтому она крепко их сжала за своей спиной.

    Он всё так же молчал позади неё, выводя её полностью из себя, и она снова начала лепетать. «То, что я говорю, не значит, что я хочу щит. Я хочу сказать, я думаю, ты мне подарил уже больше чем достаточно артефактов, и я не смогла бы попросить что-нибудь ещё, так что если ты прямо сейчас уйдёшь, я возобновлю свои упражнения. Очень важно делать их наедине с собой».

    Снова тишина.

    Что же он там думал? Он сейчас взорвётся от смеха? Он улыбался? Она всмотрелась в щит, но как только она приподнялась в кресле, он оказался несколькими футами ниже, чем она, и она не смогла его увидеть.

    «Дэйгис?», сказала она осторожно, отказываясь оборачиваться. Если она посмотрела бы на него сейчас, она бы могла начать плакать. Она так хотела сегодня ночью быть нежной и романтичной, и будь проклято всё, сейчас, если она скажет это ему ночью, он поймёт, что она практиковалась, и подумает, что она полная кретинка!

    «Да, милая?», сказал он, наконец, медленно.

    «Почему ты не уходишь?», натянуто спросила она.

    Долгая пауза, потом осторожно, «Если ты не против, милая, я хотел бы посмотреть».

    Она закрыла глаза. Он потешался над ней? «Ни в коем случае».

    «После всех тех вещей, что мы делали вместе, осталось ещё что-то, что ты не позволила бы мне увидеть? Я думаю, уже немного поздно стесняться меня», сказал он. Она не могла решить, послышался ли ей намёк на ленивую веселость в его голосе или нет.

    «У-хо-ди», проскрежетала она, стиснув зубы.

    Он не сделал этого. Она чувствовала, как он стоял там, его взгляд упорно давил ей на затылок.

    «Хло-девочка», сказал он тихо. Нежно. «Повернись, сладкая моя».

    Он понял, подумала она, полностью помертвев. Никто не купился бы на то жалкое объяснение, которое она придумала.

    Но это был не тот момент, который она выбрала. Она всё спланировала, а он всё испортил!

    «Хло», повторил он мягко.

    «О!» Что-то в ней резко, неожиданно щёлкнуло, и она обернулась к нему лицом. Уперев свои кулаки в талию, она закричала, «Я люблю тебя! Ладно? Но я не хотела сказать тебе об этом вот так, я хотела сказать это как следует, а ты всё испортил».

    Бросив на него сердитый взгляд, она соскочила с кресла и стремительно выбежала из зала.

Глава 22

    Дэйгис неподвижно стоял в главном зале.

    Это был единственный самый незабываемый момент в его жизни.

    Когда он достигнет возраста своего отца - в случае, если ему будет позволена роскошь жить так долго - он не сомневался, что будет всё ещё проигрывать в своих мыслях видение Хло, усевшейся в кресле перед щитом и практикующейся в том, как сказать ему как следует, что она любила его.

    Сначала, когда он поднялся наверх, чтобы сходить за свежими свечами для тайной библиотеки, и зашёл в главный зал, то, что она делала, показалось ему непонятным. Он искренне подумал, что она изливала свои чувства на артефакт.

    Он подразнил её, и только тогда заметил напряжение и страдание, исходящие от неё. Она начала лепетать, что всегда выдавало её полностью с головой и значило то, что она была очень расстроена. Когда она выдала ему абсурдный бред о позитивном самовнушении или что там было ещё, он осознал, что она действительно делала.

    Практиковалась, как сказать ему, что она его любила.

    Какой невероятно восхитительной она была.

    Она любила его. Она сказала это. Правда, она выкрикнула ему это, но мужчина мог с этим справиться, если женщина любила его больше, чем целый мир.

    Он ликующе засмеялся, резко развернулся на пятках, и бросился догонять её. Чтобы сказать ей, что раз он был больше, то был точно уверен, что любил её сильнее.

    Но вышло не совсем так, как он хотел, из-за того, что он не поймал её, пока она не оказалась почти у спальни.

    И когда он поймал её, схватив за вздымающуюся от бега юбку её платья, он дёрнул сильнее, чем рассчитывал, и тонкая шелковая ткань порвалась. Обнажив зад. И у неё ничего не было под ней. Только эти соблазнительные стройные ноги и округлые формы её красивых ягодиц. Ткань разъехалась до самого затылка, и его мысли мгновенно стали примитивными и дикими.

    Она бросила на него взгляд назад, шокированная, и хотя он полагал, что ему следовало бы заверить её, что он не хотел этого делать, казалось, он, не мог выдавить н слова. Её признание в любви на пару со всей этой обнажённой розовой кожей сделало его одурманенным.

    С низким рычанием в горле он сгрёб её в свои руки, и решительно накрыл её рот своим.

    Сначала она была застывшей, но несколько мгновений спустя она уже неистово отвечала на его поцелуй.

    «Ты не должен был рвать моё платье», сказала она жалобно, когда он позволил ей дышать. «Я любила его. Нелли работала над ним целыми днями».

    «Мне жаль, милая», сказал он угрюмо. «Это случайно, девочка. Иногда я забываю о своей силе. Я хотел быть нежным, но у меня вышло всё не так. Простишь меня?»

    Она вздохнула, но кивнула и поцеловала его снова, сцепив свои руки за его шеей, пока он нёс её к двери их спальни.

    «У тебя, Хло, вне всяких сомнений, самая прекрасная попка, какую я только видел», проурчал он, сместив её в своих руках так, чтобы распластать свою большую ладонь по её округлым половинкам.

    «О!» Она выгнулась в его руках. «Я говорю тебе, что люблю тебя, и вот что говоришь мне ты?»

    Он закрыл ей рот ещё одним поцелуем, и открыл дверь спальни ударом ноги.

    «И я буду любить тебя, даже если ты не будешь любить меня», сказал он тихо.

    Она растаяла в его руках.

    «И я думаю, что ни одному мужчине никогда не говорили, что он любим в такой незабываемой манере, и я буду всегда хранить это воспоминание как сокровище».

    Она с блаженством улыбнулась. «Правда? Ты не думаешь, что я самая большая чокнутая в мире?»