Мы пойдем другим путем! От «капитализма Юрского периода» к России будущего - Александр Бузгалин

В реальности же державная власть, не опирающаяся на социально-экономическое единство граждан и их действительную культурную (а не идеологически навязанную внешними институтами, будь то церковь или партком) общность, неизбежно и быстро вырождается (если она вообще до этого существовала). Власть в центре становится бюрократической (т. е. властью оторванного от народного и преследующего свои узкокорпоративные цели слоя исполнителей – «бюро»), жесткость и неповоротливость этой системы компенсируется блатом, коррупцией, тенденциями к ведомственности и местничеству (ибо демократических, идущих снизу механизмов народовластия в державно-имперской модели нет по определению), эффективность управления резко падает, что усиливает внутренний кризис системы. Отчуждение человека от власти и механизмы личной зависимости приводят к тому, что идеология, внедряемая внешними институтами этой же бюрократической власти, начинает отторгаться на личностном уровне, а внешнее следование ей превращается в лицемерный ритуал. Подлинная культура (а она всегда глубоко личностна и в этом смысле народна) замещается внешними огосударствленными формами искусства и развивается как некоторое «диссидентство». Цепочку легко продолжить, ибо именно так разлагались и царская империя, и СССР.

Но внешне все может выглядеть по-прежнему (пока не рухнет в одночасье как в 1917 или в 1991-м): единство власти-народа-идеологии в рамках великой державы, Сии подмены неслучайны. Политическая система в мире отчуждения всегда строится как совокупность превращенных форм, отрицающих, искажающих действительное содержание и ставящих на его место ложное. Глобальная протоимперия массовое политическое производство и манипулирование прикрывает вывеской демократии. Отечественная власть бюрократии прячется за вывеской державности, народности и православия.

Впрочем, в России эта трансформация идет сразу по двум руслам (и одинаково противоречиво): политическое манипулирование выдают за демократию, а укрепляющуюся власть бюрократии – за возрождение державы. При этом в то, что нынешнее российское государство становится державой, церковь – средоточием общенациональной идеи, народ объединяется в своей любви к государю, и мы все вместе движемся к превращению России в новую империю, ныне не верит, по-видимому, никто.

Что же реально может получиться в перспективе?

Нынешняя «серая» власть, как мы показали выше, не способна пойти дальше уже возникших тенденций развертывания олигархо-бюрократической мутации периферийного капитализма, живущего за счет сырьевой ренты и сверхэксплуатации своего же народа. Это очень опасные и стратегически регрессивные тенденции. К образованию чего-либо похожего на «империю» они привести не могут. Сколько-нибудь реальной тенденцией в этих условиях является образование «периферийной империи» (Б. Кагарлицкий). На наш взгляд, правильнее было бы сказать «империйки», ибо ни на какие колонизационно-объединительные проекты нынешняя Россия с такой (сырьевой, в лучшем случае – промышленной, т. е. в XXI веке технологически отсталой) экономикой, как она существует сейчас, в принципе неспособна. В лучшем случае мы будем имитировать имперскую политику при помощи имперской фразеологии и военных действий против своих же собственных регионов, как это происходит в Чечне – полуторамиллионной республике, где на полицейскую операцию против бандитских группировок численностью до нескольких сотен человек мобилизованы многие тысячи (десятки тысяч? – кто знает) профессионалов из лучших подразделений российской армии.

Никуда дальше собственных границ государство с зависимой и отсталой экономикой, пассивным населением и коррумпированным бюрократическим аппаратом не пустят, даже если оно и дальше будет пытаться бряцать ядерным оружием, взбадривая патриотический дух населения.

Социал-державный проект сочетает в себе инфантильный идеализм с консерватизмом и потому нереалистичен.

Что же касается «коричневого» проекта, к которому мы, по большому счету, опоздали на полвека, то развитие по этому сценарию, к огромному нашему сожалению, возможно, хотя и в карикатурно-неэффективных формах.

Да, в настоящее время при более-менее явном понимании того, что нашей Родине нужна единая экономико-политическая программа, мобилизующая активную часть народа на политику ускоренной модернизации, точно так же пока присутствует понимание того, что реально таких общественно-политических сил, способных реализовать такую программу, нет. Есть, однако, растущая востребованность такой силы у молодежи, среди некоторых силовых структур и (что по-настоящему опасно) в кругу некоторых возрождающихся военно-промышленных корпораций. Учитывая, что сырьевые олигархи (если у них вдруг прорежется стратегическое мышление, не сводимое к задаче как можно более быстрого вывоза денег за рубеж) могут начать вкладывать высвобождающиеся деньги в эти же сферы модернизации, эти тенденции образования «узлов» будущего «коричневого» проекта могут стать реальными.

Но при всех этих угрозах создать целостную диктаторскую экономико-политическую корпоративную систему в нашей стране вряд ли удастся.

Во-первых, развернуть в массовых масштабах современный военно-промышленный комплекс в России будущего можно лишь при условии общего радикального скачка в массовом образовании и науке, а на это «коричневая» власть не пойдет, ибо превратившийся в большинство народа свободный творческий индивид не может быть опорой такого строя. Массовой опорой диктаторских режимов может быть прежде всего озверевший от ужасов кризиса мещанин индустриального общества. У нас такой обыватель имеется и в массовом масштабе. Но он уже пережил кризис. Кроме того, этот слой не может стать субъектом модернизации в условиях перехода к глобальному обществу знаний, а мы рассматриваем сейчас именно модернизационные проекты. Следовательно, в России возможно лишь имитирование данного курса в ограниченных масштабах и без серьезного модернизационного потенциала, со все большим отставанием от мировых лидеров, что плохо совместимо с любым видом имперско-корпоративной идеологии и власти. Все это приведет к неизбежной слабости такой власти, даже если она сложится, к ее неспособности провести современную модернизацию, а значит – ее разложению и краху.

Во-вторых, с одной стороны, в социально-политической сфере у наших граждан, при всей усталости от «демократического» беспорядка, существует достаточно стойкое отторжение диктатуры вообще и фашизма в особенности (этот тезис мы развивать не будем, но большинство социологических замеров свидетельствует именно об этом). С другой стороны, не видно реальных политических сил и новой современной идеологии, способных привести к созданию новой политической корпорации, подобной фашистским или национал-социалистическим партиям.