Под куполом - Стивен Кинг

В-третьих, я знаю, что вы обеспокоены невозможностью звонить по телефону вашим родным и близким. Мы с пониманием относимся к вашей озабоченности, однако этот режим «телефонного затемнения» будет оставаться императивным для уменьшения риска утечки секретной информации, как в Честер Милле, так и за его пределами. Не считайте это чрезмерной предосторожностью; уверяю вас, это не так. Вполне возможно, что в Честер Милле кто-то владеет информацией, касающейся барьера, которым окружен ваш город.

В-четвертых, сейчас мы будем продолжать ограничение допуска средств массовой информации, хотя этот вопрос также подлежит дальнейшему пересмотру. Придет время, когда должностным лицам города и полковнику Барбаре будет полезно провести пресс-конференцию, но в данный период времени, когда все наши усилия направлены на как можно быстрое преодоление этого кризиса, мы считаем такую встречу с прессой гипотетической.

Пятый пункт моего письма посвящен интернет-коммуникациям. Объединенный комитет начальников штабов жестко настаивает на временном блокировании электронной почтовой связи, и я склонялся к их мнению. Однако полковник Барбара убедительно отстаивал право граждан Честер Милла на сохранение доступа к интернету. Аргументируя это тем, что электронная переписка на законных основаниях может быть перлюстрирована Советом Национальной Безопасности и на практике контроль над этой коммуникацией может быть установлен легче, чем над связью в сотовой сети. Поскольку он является нашим «оперативным представителем на месте», я, отчасти из гуманных соображений, прислушался к его мнению. Однако это решение тоже подлежит дальнейшему пересмотру; в нашей политике могут произойти изменения. Полковник Барбара будет полноценным участником будущих обсуждений, и мы ожидаем четких рабочих отношений между ним и всеми должностными лицами города.

В-шестых, я ответственно заявляю вам о возможности завершения ваших тяжелых испытаний не позже, чем завтра в первом часу по Восточному дневному времени. Полковник Барбара объяснит, какая именно военная операция произойдет в это время, он также заверил меня, что вашими совместными усилиями совместно с мисс Джулией Шамвей, которая является хозяйкой и редактором местной газеты, вы способны проинформировать граждан Честер Милла о том, чего им ожидать.

И последнее: вы граждане Соединенных Штатов Америки, мы никогда не бросим вас на произвол судьбы. Наше обещание вам, основанное на святых для нас идеалах, простое: ни один мужчина, женщина или ребенок не будут оставлены без заботы. Все без исключения ресурсы, необходимые для прекращения вашего заключения, будут задействованы. Каждый доллар, который нужно израсходовать для достижения этой цели, будет израсходован. А от вас мы ожидаем веры и сотрудничества. Прошу вас об этом.

С молитвой и наилучшими пожеланиями, остаюсь искренне ваш.

6

Кто бы из писак на подхвате не составил эту записку, но подписал ее собственноручно этот проходимец, и полным своим именем, включая то, второе, террористическое[173]. Большой Джим за него не голосовал, и если бы тот в это мгновение каким-то чудом телепортировался сюда, появившись перед ним вживую, он задушил бы его собственными руками.

И Барбару.

Большой Джим ощутил щемящее желание свистнуть Питу Рендольфу, чтобы тот упек этого полковника Кухмистера в тюрьму. Сказать ему, пусть вводит это свое херово военное положение в подвале полицейского участка, а Сэм Вердро послужит ему в роли адъютанта. Может, благодаря продолжительной реабилитационной терапии Неряха Сэм даже научится козырять, не тыкая большим пальцем себе в глаз.

Только не сейчас. Пока что нет. Кое-какие фразы из письма Главнокомандующего-Мерзавца были особенно выразительными.

Как вы будете помогать ему, так и мы будем помогать вам.

Четкие рабочие отношения между всеми должностными лицами города.

Это решение подлежит дальнейшему просмотру.

От вас мы ожидаем веры и сотрудничества.

Последняя — наиболее выразительная. Большой Джим был уверен, что этот треклятый защитник абортов не имеет никакого понятия о вере, для него это только прикладное словцо, но, когда он говорит о сотрудничестве, он четко понимает, что имеет в виду, и Джим Ренни также это чудесно понимает: это бархатная перчатка, внутри которой железная рука со стальными пальцами.

Президент обещает сочувствие и поддержку (он видел искренние слезы на глазах замороченной лекарством Эндрии Гринелл, когда она читала это письмо), но, если читать между строк, правда становится очевидной. Это письмо-угроза, неприкрыто откровенная. Сотрудничайте, потому что иначе не будет у вас интернета. Сотрудничайте, потому что мы составляем списки покорных и неслухов, и вам очень не понравится найти себя в списке последних, когда мы к вам прорвемся. Потому что мы все припомним. Сотрудничай, друг. Потому что иначе…

Ренни подумал: «Никогда я не отдам мой город под руководство повара, который отважился тронуть пальцем моего сына, а потом еще и противился моей власти. Никогда этому не бывать, ты, обезьяна. Никогда». А еще он подумал: «Тише, спокойнее».

Пусть полковник Кухмистер изложит их большой военный план. Если по факту тот подействует, хорошо. Если нет, свежеиспеченный полковник Армии США откроет для себя новое значение выражения: в глубине вражеской территории.

Большой Джим улыбнулся и произнес:

— Давайте зайдем вовнутрь, идемте. Похоже, нам многое надо обсудить.

7

Джуниор сидел в темноте со своими подружками.

Это было странным, даже самому ему это казалось странным, однако вместе с тем и успокаивающим.

Когда он вместе с другими внештатными помощниками вернулся в полицейский участок после того колоссального кавардака на Динсморовском поле, Стэйси Моггин (все еще в униформе и уставшая на вид) сказала им, что, если хотят, они могут поработать еще четыре часа. Сверхурочных служебных часов будет предлагаться еще много, по крайней мере, какое-то время, а когда городу наступит время платить им за службу, объяснила Стэйси, она уверена, что будут еще и бонусы… которые, наверняка, обеспечит признательное правительство Соединенных Штатов.

Картер, Мэл, Джорджия Руа и Фрэнк Делессепс согласились отработать дополнительные часы. Дело было даже не в деньгах; они кайфовали от этой работы. Джуниор тоже, но в голове у него начала зарождаться очередная боль. Это так угнетало после целого дня в прекрасном настроении.

Он сказал Стэйси, что пас, если можно. Она заверила его, что все нормально, только напомнила, что он должен быть на службе завтра в семь часов утра.