Тайна 21 июня 1941 - Владимир Чунихин

Нет, я лично уверен, что всё сказанное Симоновым, это, безусловно, чистая правда. Такой, какой видел её он сам. Или такой, в какой он хотел себя убедить.

И читал он в несколько приёмов эти документы, и бурно негодовал по их поводу. Всё это было на самом деле.

Но ведь когда он же в тридцатые годы читал в газетах материалы открытых процессов над «врагами народа», ему тоже наверняка казалось, что «записи эти были похожи на правду».

Симонов не принял во внимание того, что документы эти были исключительно протоколами допросов.

«Записи разговоров со Сталиным», ясно, что это не стенограммы таких разговоров (кто и зачем их вёл?), или, тем более, материалов прослушки самого Сталина.

Ну не считать же серьёзным, в самом деле, симоновское впечатление, что «Были записи разговоров со Сталиным на эту же тему. Не убежден, но, кажется, первоначально записанных на аппаратуру, а потом уже перенесенных на бумагу».

Потому что непонятно, кто, когда и где прослушивал и записывал самого Сталина? Как это вообще могло быть возможным? Ведь Сталин обычно вызывал людей к себе и разговаривал в своём кабинете. Прослушивался его кабинет? Куда потом делись эти разоблачительные материалы звукозаписи, находящиеся в распоряжении ярых антисталинистов, когда самое им было время и место появиться для народа во всей красе, начиная с 1956 года?

Так что очевидно, что «разговоры» эти со Сталиным были пересказаны самим Рюминым и вошли в те же самые протоколы допросов. Отсюда и проистекает симоновское «не убежден, но, кажется…»

Вот интересно. Спустя всего немного будет во всеуслышание объявлено, что протоколам допросов Тухачевского, Якира и тысяч других людей верить нельзя. Потому что показания ими давались с «нарушением норм социалистической законности». Так сказала Партия.

Однажды будет объявлено также, что одним из главных нарушителей этой самой соцзаконности был Л.П. Берия. Это тоже сказала Партия.

Но что же это получается?

«Документы», с которыми знакомили членов ЦК (и самого Симонова), были подготовлены опять-таки при активном участии в этом деле того же самого Л.П.Берия. Причём, если обычно дела такого рода тянулись месяцами и даже годами, то это дело Берия раскрутил всего за один месяц, сразу же после смерти Сталина. Этакий виртуоз допросов.

Это, учитывая ещё и количество и объём протоколов (Симонов читал их несколько дней). Значит, большая часть этого самого месяца заняла чисто техническая сторона дела. Само же признание было получено от подследственных практически сразу.

И напрашивается вопрос.

А с чего это Рюмин со своими подручными стал вдруг таким словоохотливым? Да не просто словоохотливым, а словоохотливым предельно БЫСТРО?

Вот когда Симонов читал всё это и ужасался прочитанному, мыслей таких у него не возникало?

Не возникало. Потому что верить этим протоколам приказала ему тоже Партия.

Ведь сам же написал:

«Документы были сгруппированы таким образом, чтобы представить Сталина именно и только с этой стороны».

Неужели и мысли в голову не приходило, что, поскольку сгруппированы они определённым образом, значит, и были они определённым образом обработаны для достижения нужного эффекта? Более того. Что сгруппированы они могли быть не на стадии подготовки к ознакомлению с ними членов ЦК, а ещё раньше, на стадии следствия, когда задавались эти вопросы тому же Рюмину именно в нужной формулировке и нужной очерёдности. И что ответы на эти вопросы тоже могли быть продиктованы Рюмину самим Лаврентием Павловичем.

Рюмин ведь тогда мог подписать всё, что угодно.

И, кстати, проверить его показания было попросту некому.

«Сталин мне сказал то-то и то-то…» А кто может это подтвердить или опровергнуть?

Так что простор для творчества Л.П.Берия был здесь ничем не ограничен.

«Вот он вам ваш Сталин, как бы говорил Берия…»

«Уж я вам вашего Сталина здесь разрисую, читайте на здоровье», — мог бы догадаться добавить сюда К. Симонов.

Не догадался.

И даже потом, когда та же самая Партия разоблачила злокозненность Берии, снова не возникло у него ни одной нотки сомнения в прочитанном тогда.

Потому что не верить протоколам допросов следствий, которые велись по приказу Берии до апреля 1953 года приказала Партия.

Верить протоколам допросов Рюмина, которые велись под личным контролем (если не при прямом участии) того же Берии, приказала тоже Партия.

Так о чём здесь задумываться?

Даже то не заинтересовало его, что почему-то один из обвиняемых по «делу врачей» не только не был тогда отпущен, но вскорости, через год, был расстрелян.

Человек этот был арестован по указанию Сталина в июне 1951 года. Содержался всё время до самой своей казни в строжайшем заключении. Расстрелян в 1954 году. Уже при власти Н.С. Хрущёва.

Абакумов Виктор Семёнович (1908–1954). В 1941–1943 гг. — заместитель наркома внутренних дел СССР и начальник управления Особых отделов НКВД СССР, в 1943–1946 гг. — заместитель наркома обороны СССР, начальник Главного управления контрразведки «Смерш» НКО СССР, в 1946 г. — заместитель министра государственной безопасности СССР, в 1946–1951 гг. — министр государственной безопасности СССР. В июне 1951 г. арестован; расстрелян в декабре 1954 г. по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.

Так что объяснения того, что Сталина начали разоблачать в 1956 году (а не в 1953-1954-1955 годах) потому, что именно в 1956 году стало им всё известно про сталинские преступления, несколько… неправдоподобны, так скажем.

Неправдоподобность эта подтверждает и то, что оправдания под общим лозунгом «вот потому-то и мы тогда молчали» в отношении партийно-государственных руководителей на самом деле не имеют ничего общего с действительностью. Удобны они были для власть предержащих, это да. Весьма и весьма удобны. Ну и, разумеется, удобны сегодня для оправдателей той самой власти.

Дело в том, что существует, конечно, большая разница между теми, кто вынужден был молчать о преступлениях, которым они были свидетелями, и теми, кто эти преступления совершал.

Николай Александрович Зенькович в своей книге «Тайны ушедшего века. Лжесвидетельства. Фальсификации. Компромат» привёл два документа, и сейчас, по-моему, находящихся в ограниченном доступе. Хотя, что здесь ограничивать сегодня, непонятно. Всё нижесказанное давно стало известно на основании множества других документов. Но тогда, на заре «перестройки», были они, видимо, достаточно сенсационны, и потому их тогда строго засекретили.

Итак.

…Из докладной записки Комиссии Политбюро по реабилитации жертв политических репрессий (возглавлялась А.Н.Яковлевым):

Н.С.Хрущев, работая в 1936–1937 годах первым секретарем МК и МГК ВКП(б), а с 1938 года — первым секретарем ЦК КП(б)У, лично давал согласие на аресты значительного числа партийных и советских работников. В архиве КГБ хранятся документальные материалы, свидетельствующие о причастности Хрущева к проведению массовых репрессий в Москве, Московской области и на Украине в предвоенные годы. Он, в частности, сам направлял документы с предложениями об арестах руководящих работников Моссовета, Московского обкома партии. Всего за 1936–1937 годы органами НКВД Москвы и Московской области было репрессировано 55 тысяч 741 человек.

С января 1938 года Хрущев возглавлял партийную организацию Украины. В 1938 году на Украине было арестовано 106 тысяч 119 человек. Репрессии не прекратились и в последующие годы. В 1939 году было арестовано около 12 тысяч человек, а в 1940 году — около 50 тысяч человек. Всего за 1938–1940 годы на Украине было арестовано 167 тысяч 465 человек.

Усиление репрессий в 1938 году на Украине НКВД объяснял тем, что в связи с приездом Хрущева особо возросла контрреволюционная активность правотроцкистского подполья. Лично Хрущевым были санкционированы репрессии в отношении нескольких сот человек, которые подозревались в организации против него террористического акта.

Летом 1938 года с санкции Хрущева была арестована большая группа руководящих работников партийных, советских, хозяйственных органов и в их числе заместители председателя Совнаркома УССР, наркомы, заместители наркомов, секретари областных комитетов партии. Все они были осуждены к высшей мере наказания или длительным срокам заключения. По спискам, направленным НКВД СССР в Политбюро только за 1938 год, было дано согласие на репрессии 2140 человек из числа республиканского партийного и советского актива…

…Из записки «Комиссии Яковлева» от 25 декабря 1988 года в ЦК КПСС «Об антиконституционной практике 30-40-х и начала 50-х годов». «Сов. секретно. Особая папка»:

Прямую ответственность за участие в массовых репрессиях несет А.И.Микоян. С его санкции были арестованы сотни работников системы Наркомпищепрома, Наркомвнешторга СССР. Микоян не только давал санкции на арест, но и сам выступал инициатором арестов. Так, в письме на имя Ежова от 15 июля 1937 года он предлагал осуществить репрессии в отношении ряда работников Всесоюзного научно-исследовательского института рыбного хозяйства и океанографии Наркомпищепрома СССР. Аналогичные представления делались Микояном и в отношении работников ряда организаций Внешторга СССР. Осенью 1937 года Микоян выезжал в Армению для проведения чистки партийных и государственных органов этой республики от «врагов народа». В результате этой кампании погибли сотни и тысячи кадров партийных, советских работников. Микояна в этой поездке сопровождал Маленков и группа работников НКВД. Результатом непосредственной деятельности Микояна и Маленкова был арест 1356 коммунистов.