Сын Человеческий - Руслан Хазарзар

После этого самаритянские старейшины явились к бывшему консулу Вителлию, который теперь был имперским легатом Сирии, и стали обвинять Пилата в казни их единоплеменников, говоря, что последние пошли в Тиратану вовсе не с целью отделиться от Рима, а для того, чтобы уйти от насилий Пилата. Тогда Вителлий послал Марцелла (Marcellus), одного из своих приближенных, в Иудею, чтобы принять там бразды правления, Пилату же велел ехать в Рим для ответа перед императором в возводимых на него обвинениях. Понтий Пилат отправился в Рим, ибо не смел ослушаться приказания Вителлия, но прежде, чем низложенный наместник успел прибыть в столицу Империи, Тиберий умер (Jos.AJ.XVIII.4:2).

По-видимому, после своей отставки Пилат получил от Гая Калигулы новое назначение. Впрочем, Евсевий, ссылаясь на неких греческих писателей, утверждает: «Следует обратить внимание, что тот самый Пилат, живший во времена Спасителя, впал, по преданию, при императоре Гае в такие беды, что вынужден был покончить с собой и собственной рукой наказать себя: суд Божий, видимо, не замедлил настигнуть его» (Eus.HE.II.7). С этой легендой в некоторой мере согласуется апокриф Смерть Пилата, согласно которому Пилат покончил самоубийством, когда узнал, что осужден на казнь по приказу Тиберия. Однако у нас нет оснований доверять этой христианской легенде. Еще меньше оснований доверять апокрифу Обращение Пилата, согласно которому Пилат не только был осужден по приказу Цезаря, но и обезглавлен.

Надпись Пилата (Национальный музей Израиля)

Во времена псевдонаучного атеизма советского периода одно время даже господствовала идея, якобы не только Иисус, но и Пилат был мифологической личностью, хотя о Понтии подробно рассказывал Иосиф Флавий и упоминал Тацит. Наконец, недоразумение было исчерпано, когда в июне 1961 года итальянские археологи под руководством доктора Антонио Фровы при раскопках амфитеатра древней Кесарии Приморской обнаружили так называемую надпись Пилата. Эта монументальная надпись в четыре строки на известняковой плите размером 82 x 65 см является частью большего освящения Тиберия.[639] Предположительное прочтение надписи: «{Dis augusti}s Tiberieum {… Po}ntius Pilatus {… praef}ectus Juda{ea}e {… fecit d}e{dicavit}». Показательно, что здесь Пилат именуется не прокуратором, а префектом.[640] Ныне надпись Пилата хранится в Национальном музеи Израиля (Иерусалим), точная копия — в Кесарии.

Надпись Пилата (копия, Кесария)

Наместник, вероятно, периодически прибывал из Кесарии в Иерусалим перед иудейскими праздниками, чтобы предотвращать мятежи зелотов. Эти волнения особенно часто вспыхивали во время праздников, когда в столице скапливалось множество паломников.

Издавна считалось, что в день распятия Христа был хамсин (חַמְסִין)[641] — сухой и жаркий юго-восточный ветер, несший с собой много песка и пыли. Вероятно, именно хамсином пытались объяснить «наступление тьмы» (Мф.27:45; Мк.15:33; Лк.23:44; ЕП.15), однако оно, по-видимому, приурочено к словам пророка Амоса: «И будет в тот день, говорит Господь Бог: произведу закат солнца в полдень и омрачу землю среди светлого дня» (Ам.8:9).

7 апреля 30 года, рано утром, поддерживающая римлян иудейская знать привела Иисуса в преторий[642] — в бывший дворец Ирода (Philo.Leg. ad Gaium.38; Jos.BJ.II.14:8) — и обвинила Основателя перед Пилатом в заговоре против римского владычества (Лк.23:1–2). Хотя Иисус и не называл себя царем Иудеи, но, называя себя Мессией, Он автоматически присваивал себе титул царя. В Книге пророка Михея прямо сказано: «И ты, Вифлеем-Ефрафа, мал ли ты между тысячами Иудиными! из тебя произойдет Мне Тот, Который должен быть Владыкою в Израиле» (Мих.5:2).

Яхве — Бог, созданный израильским народом. И хотя переименовали в Синодальном переводе Ветхого завета Яхве на Господь, Он не изменил своей сути. Иисус называл Отцом Небесным не кого-нибудь, а иудейского Бога Яхве. Поскольку Яхве создали израильтяне, то, разумеется, себя они поставили «избранным» народом перед тем же Яхве. В Танахе Иегова объявляет Аврааму: «Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое» (Быт.12:2). Далее Он говорит Израилю: «Народ святой ты у Яхве, Бога твоего: тебя избрал Яхве, Бог твой, чтобы ты был Ему народом, избранным (סְגֻלָּה) из всех народов, которые на лице земли» (Втор.7:6, РХ). Всюду в Танахе подчеркивается монопольный характер избранности израильтян: «И истребишь ты все народы, которые Яхве, Бог твой, дает тебе: да не сжалится глаз твой над ними» (Втор.7:16, РХ). «Ты распространишься направо и налево, и потомство твое завладеет народами и населит опустошенные города» (Ис.54:3).

В период постоянного угнетения со стороны иноземцев израильтяне ждали от своего Бога спасения, и спасения именно для «избранного» народа; поэтому Ветхий завет, который писался израильтянами, пронизан обещаниями дать «избранному» народу привилегированное положение и послать ему своего Помазанника, то есть Мессию. В Танахе нет обещаний благ после смерти в раю (до этого додумались позже, и прежде всего под влиянием греческой философии), все блага обещались в миру, в земной жизни. Поэтому Яхве «обещает» послать Помазанника на землю именно в качестве царя Израиля, при котором «избранный» народ будет процветать и жить счастливо, как он жил во времена помазанного царя Давида или даже лучше. Значит, называя себя Мессией, Иисус называл себя царем (Мф.25:34). И несмотря на то, что Иисус, вероятно, не стремился занять престол (Ин.6:15), иудейская знать не лжесвидетельствовала, указывая Пилату, что Иисус называет себя царем Иудеи (ср. Деян.17:7).

Очевидно, что для Пилата дело было вполне ясно. С точки зрения римской юстиции, здесь налицо было crimen laesas majestatis. Когда префект как представитель императора казнит Иисуса, он только исполняет свою обязанность. Масса иудейства, наоборот, не имела никакого основания негодовать на человека, который восстал против римского владычества и призывал к тому, чтобы не платить кесарю податей. Если Иисус действительно делал это, то Он поступал в духе зелотизма, преобладающего тогда в Иерусалиме. Таким образом, если считать отмеченные в Евангелиях обвинения правильными, то иудеи должны были относиться к Иисусу с симпатией, а римский наместник, напротив, должен был осудить Его. Именно такие отношения иудеев и римлян можно проследить к другим людям, назвавшим себя Мессией или близким к этому титулу, — к Иуде Галилеянину (Jos.AJ.XVIII.1:1,6; XX.5:2; ср. Деян.5:37), Февде (Jos.AJ.XX.5:1; ср. Деян.5:36), Бар-Кохебе (Dio Cass.LXIX.12 и сл.; Eus.HE.IV.6) и др.

Но Пилат не находит никакой вины за Иисусом, хотя Основатель не отрицает ее. И это уже довольно странно. Но еще более странным является другое обстоятельство: несмотря на то, что Пилат не признает вины Иисуса, он не запрещает казни.

Иногда случалось, что наместник находил данное политическое дело весьма запутанным, чтобы самому принять решение. Но возможно ли, чтобы представитель Рима, желая выпутаться из затруднительного положения, спрашивал собравшуюся около дворца толпу, чтó делать ему с обвиняемым? Если он не хотел сам осудить к смерти бунтовщика, то должен был отослать его на суд в Рим. Так поступил, например, прокуратор Антоний Феликс (52–60 гг.) с вождем иерусалимских зелотов Елеазаром (Jos.AJ.XX.8:5).

Так и Пилат мог отправить Иисуса в Рим. Зато роль, которую заставляет наместника играть первый евангелист, просто смешна: представитель императора Тиберия, господин над жизнью и смертью, просит случайно собравшуюся перед преторием толпу, чтобы она разрешила ему оправдать и освободить Обвиняемого, и в ответ на отказ заявляет: «Ну, убивайте Его, я не виновен в этом», — такой наместник действительно вызывает удивление. Кроме того, Пилат заходит так далеко, что по еврейскому обычаю (Втор.21:1–9; Пс.25:6 = Т’hиллим.26:6) умывает руки перед народом и говорит: «Невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы» (Мф.27:24). Роль, которую играет Пилат в первом Евангелии, очень мало подходит историческому Пилату. В письме к императору Калигуле Ирод Агриппа I, по свидетельству Филона, называет Пилата человеком «от природы жестоким, самоуверенным и неумолимым» и упрекает его в «лихоимстве, бесчинствах, злобе, беспрерывных казнях без суда (выделено мною. — Р.Х.), ужасной и бессмысленной жестокости» (Philo.Leg. ad Gaium.38).

Евангелисты, видимо, чувствовали, что приписывают римскому наместнику слишком странную роль, и поэтому они искали какой-нибудь предлог, чтобы сделать ее более достоверной. Так, Примус рассказывает, что, дескать, жена Пилата «послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него» (Мф.27:19). В апокрифе Acta Pilati она уже обретает имя — Клавдия Прокула (Claudia Procula); и мы сразу же вспоминаем о Кальпурнии (Calpurnia), жене Юлия Цезаря, которая, вследствие виденного ею накануне сна, тоже просила и предостерегала мужа не выходить из дома в тот день, в который он был убит (Suet.Julius.18).