Впусти меня - Линдквист Йон Айвиде

Но из логова вылезает не барсук. Белка вынимает орех изо рта, смотрит. Пытается понять. Сопоставить то, что видит, с известными ей вещами. Ничего не выходит.

Поэтому она снова берет орех в зубы и забирается еще выше, на самый верх.

Вдруг оно умеет лазить по деревьям.

Осторожность лишней не бывает.

Воскресенье, 8 ноября (вечер – ночь)

На часах половина девятого, вечер воскресенья.

В то время, как «скорая» с Виржинией и Лакке несется по мосту Транебергсбрун; в то время, как начальник полицейского управления Стокгольма демонстрирует фотографию преступника журналистам; в то время, как Эли выбирает платье из гардероба мамы Оскара; в то время, как Томми выдавливает клей в пакет и ноздри его наполняются парами сладкого оцепенения и забвения; в то время, как белка – первое живое существо за четырнадцать часов – видит Хокана Бенгтссона, Стаффан, один из его преследователей, наливает себе чаю.

Он не замечает, что носик чайника треснул и большая часть воды вытекает на стол. Он что-то бормочет и еще больше наклоняет чайник, так что чай выплескивается, а крышка падает в чашку. Крутой кипяток брызжет ему на руки. Он роняет чайник, опускает руки по швам и перебирает в уме буквы ивритского алфавита, чтобы сдержаться и не засандалить чайником в стену.

Алеф, бет, гимель, далет…

Ивонн вошла в кухню и увидела Стаффана, склонившегося над раковиной с закрытыми глазами.

– Что с тобой?

Стаффан покачал головой:

– Ничего.

Ламед, мэм, нун, самех…

– Ты расстроен?

– Нет.

Кофф, Реш, Шин, Тафф. Так, уже лучше.

Он открыл глаза, указал на чайник:

– Дурацкий чайник.

– Почему это дурацкий?

– Да из него все мимо льется.

– Никогда не замечала.

– И тем не менее это так.

– Не думаю, чтобы дело было в нем.

Стаффан сжал губы и выставил перед собой обожженную руку, будто говоря: Мир. Шалом. Молчи.

–Ивонн. Я сейчас испытываю невероятное желание тебя… ударить. Поэтому прошу тебя: больше ни слова.

Ивонн отступила на полшага назад. В глубине души она была к этому готова. Она никогда не позволяла этому смутному подозрению овладеть ее сознанием, но все же чувствовала, что за благообразным фасадом Стаффана таится сдерживаемая ярость.

Она скрестила руки на груди и сделала пару глубоких вдохов, в то время как Стаффан неподвижно стоял, уставившись на чашку с плавающей в ней крышкой. Затем спросила:

– И что, ты всегда так?

– Как «так»?

– Поднимаешь на других руку, когда что-то не по-твоему?

– Я тебя ударил?

– Нет, но ты сказал…

– Вот именно, сказал. И ты меня услышала. И теперь все у нас хорошо.

– А если бы я не услышала?

Стаффан, казалось, совсем успокоился, и Ивонн расслабилась и опустила руки. Он взял ее руки в свои и легонько поцеловал тыльную сторону ладоней.

– Ивонн. Люди должны друг друга слушать.

Чай был разлит по чашкам и выпит в гостиной. Стаффан про себя отметил, что нужно подарить Ивонн новый чайник. Она спросила его, как проходят поиски в Юдарнскуген, и Стаффан рассказал последние новости. Она изо всех сил старалась увлечь его разговором на отвлеченные темы, но в конце концов последовал неизбежный вопрос:

– А где Томми?

– Я… не знаю.

– Не знаешь? Ивонн…

– Ну, он у приятеля.

– Хм. И когда он появится?

– По-моему, он собирался там заночевать.

– Там?

– Ну да, у этого, как его…

Ивонн лихорадочно перебирала в голове имена друзей Томми. Ей не хотелось говорить Стаффану, что она не знает, где ночует ее сын. Стаффан строго относился к вопросам воспитания.

– У Роббана.

– Значит, у Роббана. Это что, его лучший друг?

– Да, пожалуй.

– А как его фамилия?

– Альгрен, а что? Ты что, его знаешь?

– Нет, так, подумалось…

Стаффан взял ложку, постучал ею по чашке. Раздалось мелодичное позвякивание. Он кивнул:

– Хорошо. А вообще, знаешь, я считаю, надо позвонить этому Роббану и попросить Томми зайти домой на минуточку. Хочу с ним побеседовать.

– У меня нет его телефона.

– Ну а фамилия-то на что? Ты же знаешь, где он живет? Поищем в телефонном справочнике.

Стаффан встал с дивана. Ивонн покусала нижнюю губу, чувствуя, что строит лабиринт, откуда становится все сложнее и сложнее выбраться. Он вытащил телефонный справочник их района и, встав посреди комнаты, принялся его листать, бормоча:

– Альгрен, Альгрен… Хм. Какое там название улицы?

– Я… Бьёрнсонсгатан.

– Бьёрнсон… Нет. Тут нет никакого Альгрена. Зато есть на Ибсенсгатан. Может, это он?

Ивонн не ответила, и Стаффан ткнул пальцем в страницу и сказал:

– Попробую, пожалуй, ему позвонить. Как там его, Роберт?

– Стаффан…

– Что?

– Я обещала ему не рассказывать.

– Стоп, ничего не понимаю.

– Томми. Я ему обещала не рассказывать, где он.

– Значит, он не у Роббана?

– Нет.

– Так где же?

– Я… я же обещала.

Стаффан положил телефонный справочник на журнальный столик, подошел к Ивонн и сел рядом. Она отхлебнула чай, задержав чашку у губ, будто пряча за ней лицо, пока Стаффан дожидался ее ответа. Ставя чашку на блюдце, она заметила, что руки ее дрожат. Стаффан положил руку ей на колено.

– Ивонн. Ты должна понимать, что…

– Я обещала.

– Я просто хочу с ним поговорить. Ты, конечно, извини, но мне кажется, что именно вот это твое неумение решать проблемы вовремя и есть причина того, что сейчас происходит. Мой опыт показывает, что с подростками дело обстоит так: чем быстрее реагируешь на их поступки, тем больше шансов, что… Взять, к примеру, героинщика – если бы кто-нибудь отреагировал, пока он еще курил анашу…

– Томми такими вещами не занимается.

– Ты в этом совершенно уверена?

Повисла тишина. Ивонн понимала, что с каждой секундой ее «да» в ответ на этот вопрос становится все более неубедительным. Тик-так. Теперь можно считать, что она ответила «нет», не произнеся при этом ни слова. Иногда Томми действительно вел себя странно, придя домой. У него было какое-то странное выражение глаз. А что, если он…

Стаффан откинулся на спинку дивана, зная, что сражение выиграно. Оставалось лишь оговорить условия.

Глаза Ивонн поискали что-то на столе.

– Что ты ищешь?

– Мои сигареты, ты не видел?

– На кухне, Ивонн.

– Да. Да! Только не ходи к нему сейчас.

– Ладно. Тебе решать. Если ты считаешь…

– Завтра утром, перед школой. Обещай. Обещай, что не пойдешь туда сейчас.

– Обещаю. Хм, ну и что же это за таинственное место?

Ивонн все ему рассказала.

Потом ушла в кухню, выкурила сигарету, выдувая дым в открытое окно. Закурила еще одну, уже не сильно заботясь о дыме. Когда Стаффан вошел в кухню, демонстративно разгоняя дым рукой, и спросил, где лежит ключ от подвала, она ответила, что забыла, но, возможно, вспомнит завтра.

Если он будет хорошо себя вести.

Когда Эли ушел, Оскар снова сел за кухонный стол, уставившись на разложенные статьи. Головная боль отпускала, по мере того как события постепенно прояснялись.

Эли объяснил ему, что тот мужик заражен. Вернее, хуже – кроме этой заразы, в нем не осталось ничего живого. Мозг умер, и тело его теперь было ведомо заразой. К нему, к Эли.

Эли сказал – нет, попросил – ничего не предпринимать. Завтра, как только стемнеет, он уедет – и Оскар, конечно, спросил, почему не сегодня, не сейчас.

– Потому что… я не могу.

– Почему? Я тебе помогу.

– Оскар, я не могу. Я слишком слаб.

– Как это? Ты же?..

– Так.

И тут Оскар понял, в чем причина слабости Эли. Это из-за него Эли истек кровью в коридоре. И если тот мужик до него доберется, во всем будет виноват Оскар.

Одежда!

Оскар вскочил, опрокинув стул на пол.